Как известно, у закавказских турок в большом почете творчество великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина. Разумеется, не все творчество целиком. И даже не его часть. А лишь одна-единственная фраза из поэмы «Тазит», которую гениальный поэт вложил в уста отрицательного персонажа произведения — разбойника и убийцы Гасуба. Все остальное творческое наследие поэта новоделанных «азербайджанцев» волнует мало.

Эта фраза настолько полюбилась потомкам конгломерата огузских кочевых племен, что с началом Арцахского движения они исписали ею все заборы в «интернациональном» Баку и других городах и весях «широко шагающей» республики. Можете себе представить: во всем мире надписи на заборах имеют примерно схожее фривольное содержание, и только закавтурки вложили в свою заборную писанину столь высокоинтеллектуальные мотивы.

«Армяне читают Пушкина, а закавказские турки цитируют Гасуба», — так однажды коротко и точно охарактеризовал светлой памяти Левон Грантович Мелик-Шахназарян эту нечеловеческую «любовь» закавказских турок к одной-единственной фразе поэта.

Вероятно, на Каспии будут поражены, но гениальный поэт, помимо нежно любимой и лелеемой ими строки, написал и множество других прекрасных строк и даже целых произведений. Еще больше их удивит тот факт, что в его произведениях можно найти упоминания и… о турках. Причем, вложенные не в уста отрицательного персонажа — разбойника и убийцы Гасуба, а свои собственные, очень точные наблюдения за их племенем.

Часть этих наблюдений содержится, например, в «Путешествии в Арзрум» — великолепном этнографическом труде, раскрывающем быт и нравы многих народов Малой Азии и Кавказа. В том числе и нравы турок.

«Турки, заметив его, тотчас исчезли, оставя на горе голый труп казака, обезглавленный и обрубленный. Турки отсеченные головы отсылают в Константинополь, а кисти рук, обмакнув в крови, отпечатлевают на своих знаменах».

«Это был мужчина с женской грудью, зачаточными половыми железами и органом маленьким и детским. Сия болезнь, по свидетельству путешественников, встречается часто у кочующих татар и у турков».

«Смотрите, каковы турки... никогда нельзя им доверяться» и т. д. и т. п.

Вообще, если погрузиться в творчество Пушкина несколько глубже одной фразы, то выяснится, что так горячо любимый обеими породами турок поэт понавтыкал целую кучу ножей в их доверчиво открытую спину. Мало того, что любимую ими фразу вложил в уста злодея и разбойника Гасуба, а не какого-нибудь прекрасного ликом азербайджанского батыра, так еще и о соотечественниках Гасуба высказался вполне определенно:

«Они редко нападают в равном числе на казаков, никогда на пехоту и бегут, завидя пушку. Зато никогда не пропустят случая напасть на слабый отряд или на беззащитного. Здешняя сторона полна молвой о их злодействах. Почти нет никакого способа их усмирить, пока их не обезоружат. У них убийство — простое телодвижение. Пленников они сохраняют в надежде на выкуп, но обходятся с ними с ужасным бесчеловечием, заставляют работать сверх сил, кормят сырым тестом, бьют, когда вздумается. Что делать с таковым народом?»

Более того, можете себе представить, русский поэт в своих произведениях рассказывает... об Армении и (какой конфуз!), похоже, никогда слыхом не слыхивал ни о каких азербайджанских ханствах!

«Я стал подыматься на Безобдал, гору, отделяющую Грузию от древней Армении. Я взглянул еще раз на опаленную Грузию и стал спускаться по отлогому склонению горы к свежим равнинам Армении».

Боже мой, а как же эпическая версия о том, что армян в данном регионе не было, и здесь проживали исключительно «азербайджанцы» — камнетесы, земледельцы, будущие первые демократы Востока?! Судя по всему, зловещее мировое армянство успело плотно поработать с великим русским поэтом. И в данном контексте бакинскому «высокоинтеллектуальному» погромному стаду впору менять любимую им пушкинскую фразу на другую — строку поэта о себе, сказанную в письме другу и коллеге по поэтическому цеху, Петру Вяземскому: «Ай да Пушкин, ай да сукин сын…»