Вахтанг КИКАБИДЗЕ: «Нужно дерево посадить, дом построить, семью создать, ребенка на ноги поставить, родину надо любить»

11 сентября, 2014 - 12:01

первое слово, произнесенное им. Когда звонили домой и просили к телефону Вахтанга, все уже знали, что звонит кто-то посторонний. Мы тоже называем его Бубой, потому как его персонажи в кино стали для нас родными. Вахтанга Кикабидзе можно смело назвать самым знаменитым грузином на всем постсоветском пространстве. Несмотря на свои 75 лет, он по-прежнему живет очень активной жизнью, хотя сам признает, что нужно себя поберечь, потому как «мальчик уже не маленький». В рамках юбилейного тура Вахтанг Кикабидзе в июне посетил и Ереван. Его юбилейный вечер длился два с половиной часа. Сегодня не каждый молодой артист может столько отработать, причем вживую. Потрясающий концерт, на котором присутствовала также первая леди Армении Рита Саркисян, явился подтверждением слов из его же песни, написанной нашим соотечественником Алексеем Экимяном, «Мои года — мое богатство». О себе, своем отношении к жизни и своих друзьях-армянах рассказывает Вахтанг Кикабидзе.

На эстраду я попал буквально с улицы

Я никогда не думал, что буду петь. Я очень хотел рисовать. У меня до сих пор много друзей-художников, и я всегда, когда у меня есть свободное время, бегу к ним в мастерскую посмотреть, как они работают. Мама очень переживала, где я буду работать, если стану художником. Мы жили в маленькой комнатушке, двери которой выходили в комнаты к соседям. А на эстраду я попал буквально с улицы. Мы с дворовыми ребятами собирались у подъезда, где пели песни под гитару. Это было обы чным делом в те времена. Нас окружали и ребята постарше. Среди них был Зураб Цхелави, очень интересный человек, который собрал самодеятельный коллектив в медицинском институте. Он как-то пригласил меня на репетицию к себе, я и пошел. Там я впервые увидел большой квадратный микрофон. С того дня меня на улице никто больше не видел. У меня перед глазами был только этот микрофон. Меня так потянуло к нему, что я побывал во всех тбилисских вузах, за исключением ветеринарного, где не было самодеятельности. Вот так все и покатилось.

А в знаменитую группу «Орэра» я попал не потому, что был такой исключительный, а благодаря тому, что умел одновременно петь и играть на барабанах. Люди, которые ее основали, сами нашли меня и попросили, чтобы я присоединился к ним. Они тогда прослышали про набиравшую популярность английскую группу, в которой музыканты одновременно пели и играли на музыкальных инструментах, и решили по ее подобию создать музыкальный коллектив. В те времена в Союзе еще никто не видел и не слышал «Битлз». Ходили слухи, что у них очень длинные волосы. Нам потом смешно было, когда мы увидели, что волосы у них не такие и длинные. В группу пригласили Нани Брегвадзе и других музыкантов. Не могли найти только барабанщика. А в моей семье все мальчики с самого рождения начинают стучать и барабанить по кастрюлям, стульям, по всему, что попадется под руку. И я не был исключением. Вот так я и попал в «Орэра», где играл на барабанах и пел. Мне даже не нужно было учить текст песен, потому что он был написан на барабанах. Первый концерт мы дали в 1966-м в Москве, в Театре эстрады. Эффект был — разорвавшейся бомбы. Мы сами не представляли, что у нас будет такой успех. С группой «Орэра» мы объездили весь земной шар.

Когда я впервые увидел Экимяна, то испугался, потому что он пришел в белой генеральской парадной форме

Алексей Экимян был замечательным человеком и гениальным мелодистом. Сейчас мелодистов очень мало осталось. Этому ведь не учатся, это идет от Бога. При этом он музыку знал очень плохо, наигрывая свои мелодии одним пальцем.

Когда я впервые увидел Экимяна, то испугался, потому что он пришел в белой парадной генеральской форме. Мне позвонили из КГБ Тбилиси и сказали, что приехал гость, который очень хочет, чтобы я записал его песню. Когда тебе звонят из КГБ, у них не особо и спросишь, почему и зачем я должен это делать. Я только пошутил: «Мне с вещами прийти или как?» В назначенное время за мной заехали, и я в сопровождении поехал на звукозапись, а там сидит генерал в белой парадной форме. А я вообще погоны не люблю, у меня настроение сразу испортилось и пропало желание что-либо писать. Я разозлился, видя вокруг себя одни погоны. Помимо Экимяна и сопровождающего его замечательного музыканта Максакаляна, который тогда руководил оркестром телевидения и радио Армении, рядом сидели наши кгбешники и представители МВД Москвы. Я говорю: «Принесите мне бутылку коньяка». Принесли коньяк. Экимян, как увидел бутылку, еще больше напрягся. Первое время он не разговаривал, нервничал очень, поскольку показывал свои песни. Он привез 16 песен. Ну, я выпил бутылку коньяка и записал все 16 песен. А когда мы с ним снимались для диска, я ему сказал: «Ты надень что-нибудь светлое». Потом на этом светлом костюме я автографы оставлял. Через два месяца после записи песен я был уже у него дома и его жена угощала меня очень вкусной долмой.

Мы очень подружились. В 1979 году меня оперировали в Москве. Когда я лежал в больнице, в один день я почувствовал какую-то панику в коридоре. Двери раскрылись, вошел персонал, расступился, и заходит Экимян в парадной генеральской форме с авоськой в руках. В этой авоське лежало все, что мне можно и нужно было пить.

В том, что народ так полюбил Фрунзика и Вахтанга, есть вина Данелии

Первый раз мы с Фрунзиком встретились в Грузии на съемках фильма «Не горюй», в котором он играл турка. И между нами сразу же началась вечная играсоперничество, которую ведут армяне и грузины, на тему, кто первый и кто лучший, кто что построил и кому что принадлежит. Фрунзик был впервые в Грузии, и я показывал ему Тбилиси. Мы пришли на территорию знаменитого, очень красивого храма в Тбилиси, и он мне говорит: «Сложно поверить в то, что и этот храм тоже построили армяне!» Несмотря на то что на стенах храма были какие-то надписи на старогрузинском, я промолчал. Прошло три месяца. Мы уже снимаем «Мимино» и живем в гостинице «Россия» в Москве. Фрунзик живет подо мной этажом ниже, а там, в номерах, телефоны стояли на подоконниках, а не рядом с кроватью, и чтобы взять трубку, нужно было подбежать к окну. К тому времени мы уже подружились и целые дни проводили вместе. Я решил его разыграть. Поставил будильник на половине четвертого утра, и когда он зазвенел, я позвонил Фрунзику. Он в панике побежал к телефону, решив, что дома чтото случилось. Я ему говорю: «Фрунзик-джан, не мог тебе не позвонить — только что по «Голосу Америки» передали сногсшибательную для армян новость. В Дилижане нашли камень с надписью: «Пятьсот лет армянскому комсомолу». Сказав это, я начал дико хохотать, а на том конце трубки полная тишина. Я говорю: «Ты чего не смеешься?» А он: «Буба-джан, неужели эти археологи не могли найти камень в 11 или 12 утра? Я только полчаса назад лег спать!»

Фрунзик был невероятно талантливым человеком, при этом у него была очень тяжелая судьба. Когда я с ним познакомился, мне было непонятно, почему у человека с таким веселым лицом и с таким удивительным чувством юмора такие грустные глаза. Я тогда не знал, что он нес в себе очень большое, тяжелое горе. Это был его крест. Каждый человек с этим рождается, просто у каждого свой крест.

Мне очень нравится, что Фрунзика Мкртчяна так любят на родине. Его везде любят, потому что этот актер был рожден для того, чтобы его любили. Мы както обедали в Ереване в доме у его друга, потом вышли, чтобы сесть в машину, которая за нами должна была приехать, и в этот момент мимо того места, где мы стояли, проезжал троллейбус. И тут раздался резкий скрежет тормозов, троллейбус останавливается. Я обернулся и увидел, что все пассажиры троллейбуса прильнули к окнам. Водитель выскочил, перешел тротуар, подошел к Фрунзику, пожал ему руку, потом пожал руку мне, сел обратно за руль и уехал.

Я думаю, что в том, что народ так полюбил Фрунзика и Вахтанга, есть вина Данелии, поскольку картину делает режиссер. Когда мы снимались в «Мимино», нам было непонятно, что мы делаем, — до того несуразные были диалоги, которые состояли из каких-то идиотских фраз. А когда картину собрали, получилось, что двое ее героев как будто вышли из Красной книги — таких в реальной жизни очень мало.

О смысле жизни

Я почти закончил писать свою книгу, ее осталось только отнести в типографию. Ее рабочее название поначалу было «Лицо кавказской национальности». Потом я решил поменять название, поскольку такое обращение русских к кавказцам очень оскорбляло их, но я не захотел обижать и русских, потому что, как правило, этим не хотели обидеть. Сейчас книга будет называться «Они». Я вообще не люблю автобиографические опусы, в которых на первый план выпячивается собственная персона. Я очень долго думал, как же мне ее написать, чтобы этого не было. И тогда я вспомнил одного человека, кстати, армянина, который на моих глазах совершил необычный поступок, достойный восхищения. Сегодня редко встречаются такие люди. И я решил написать книгу не столько о себе, сколько о необычных, интересных людях, которые встречались на моем жизненном пути. Таких людей вокруг меня было много. Я называю их «белыми воронами». Герои моей книги — люди разных национальностей. Это и армяне, и азербайджанцы, и китайцы, и итальянцы, и грузины, и русские — все те интересные люди, которые окружали меня всю мою жизнь.

С годами все больше начинаешь задумываться о смысле жизни. Недавно я похоронил очень близкого друга, с которым мы были, как говорится, «не разлей вода». У него перед смертью были страшные боли, ему уже и уколы не помогали. Я его постоянно навещал, и он мне как-то, корчась от боли, вдруг заявил: «Я счастливый человек, потому что мне всегда было интересно, что чувствует человек перед смертью. Наконец-то я это узнал». Ну, и в чем смысл жизни? Просто, наверное, нужно дерево посадить, дом построить, семью создать, ребенка на ноги поставить, родину надо любить. Ну, и все!

Гаяне ДАНИЕЛЯН

Добавить комментарий

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и параграфы переносятся автоматически.
CAPTCHA
Тест для фильтрации автоматических спамботов
Target Image