Конфликт с Азербайджаном и Турцией во многом определяет повестку армянского общества и государства в настоящий момент, но нельзя также не отметить, что в обществе идут поиски некоей «ниши» или места, наделенного миссией и смыслом в глобальной мозаике современного мира и региона, в частности. Армения пытается определиться и сориентироваться на основе как своей истории и культуры, так и текущей современности и реальных обстоятельств существования страны и народа. Стоит также отметить, что государственное строительство предполагает  институциональное, формальное, структурное строительство с одной стороны, и, с другой, — насыщение, наполнение этих формальных структур разноуровневыми содержательными и смысловыми программами, планами, идеями, целями. Но помимо так называемых стратегем и программ государству и обществу необходимо также определиться, прояснить, артикулировать более глубинные, метафизические, скрытые интуиции и смысловые горизонты национально-государственной жизни и осознать место своей страны в мире. Иными словами, необходимо попытаться прояснить для всех нас некие философские или духовные вопросы; а именно, — Каково место Армении в современном мире?, Каким образом и на основе каких приоритетов Армении следует позиционировать себя миру?, Способна ли Армения стать нужной и полезной страной для региона и мира в целом?, Сумеет ли Армения в нынешней ситуации реализовать наиболее лучший, оптимальный проект своего бытия в мире? Чтобы наметить некие возможные ответы на такие вопросы, интеллектуалы как в Армении, так и зарубежом, пытались выработать и создать концепции, которые благодаря своему потенциалу, эвристичности и способности намечать перспективы оказывались полезным инструментом в определении внешнеполитических доктрин, культурной политики, внутриполитической модели, экономческой модели и многих других порядков социальной и личной жизни граждан и нации в целом. Армения сегодня должна также ответить на некоторые текущие, но не менее судьбоносные вопросы, а именно, интегрироваться ли ей с европейским миром или следовать за все еще обсуждаемым и до конца не артикулированным проектом евразийского союза? В Армении и крупных общинах армянской диаспоры многие интеллектуалы глубоко осознает инаковость армянской культуры, ее духовно-цивилизационной системы как по отношению европейской культуре, так и так называемой «евразийской» общей культуре. Ведь армянам не очень комфортно как в славяно-тюрском мире Евразии, так и романо-германо-англо-саксонском мире Европы. В некотором общем цивилизационном аспекте армяне более близки к ближневосточным народностям (сирийцы, ливанцы, арабы) и иранско-арийскому миру, но армянская культура и народ обладают достаточной автономией и к этим общностям. Так что для Армении и армян вопрос не столько стоит о поиске родственной интеграционной общности (у армян есть общее со всеми культурами как региона, так и материка в целом), сколько в определении формата и степени интеграции и сближения. В конце концов, никто в Армении не говорит об изоляции от мира, но все хотят избежать возможных цивилизационно-культурных и политико-этнических конфликтов в будущем.

1. Еще совсем недавно (в начале 90-х гг.) в обсуждениях о месте Армении в современном мире ряд армянских интеллектуалов и политиков предлагали осмысливать и осознавать современную Армению как приграничное государство, как страну, которая располагается между различными цивилизациями, культурами и религиями (ирано-арийский, тюрский, семито-арабский, кавказкий, славянский и европейские миры; шиитский и сунитский ислам, иудаизм, православное и католическое христианство), и соответственно предлагали  некую обобщенную концепцию Армении как «приграничья».  Сама по себе концепция удобна постольку, поскольку не содержит в себе угрозы, — ее политическая и философская интенция отвергает как идею доминации над соседями, так и идею подчинения, иными словами, концепция Армении как «приграничья» выдвигает Армению в геополитическую плоскость активного нейтралитета и приглашает всех региональных и мировых акторов воспользоваться крайне податливой и восприимчивой армянской средой для организации диалога, сотрудничества, сглаживания шероховатостей, ознакомления и т.д. Надо сказать, что в нынешних непростых региональных политических условиях такая политическая философия все же частично реализовывалась, но при этом у нее обнаружились и свои недостатки. В такой концепции молодая армянская государственность теряла свою субьектность. Все труднее становилось удерживать позицию нейтралитета, так как сильные региональные и мировые игроки старались каждый раз ставить под вопрос именно субьектность Армянского государства, ее  независимость и самостоятельность. Вот почему в долгосрочной перспективе Армении следует отказаться от концепции «приграничья», так как несмотря на позитивные этические ресурсы, предполагающие подлинный нейтралитет и отсутствие претензий на доминацию, у этой концепции есть также вышеперечисленные недостатки, грозящие суверенитету Армении.

1.1. Следует отметить, что все же некую усеченную модель концеции «приграничья» армянские власти попытались воплотить в своеобразной доктринальной внешнеполитической идеологеме «комплиментаризма».  Суть этой идеи заключалось в том, что Армении в своей политической ориентации следует не столько обострять противоречия между мировыми и региональными акторами, вовлеченными в армянскую политическую повестку, но наоборот, сглаживать, преодолевать, смягчать противоречия на политической площадке Армении. Как оказалось, такая политика при внешней привлекательности имела ряд серьезных изьянов, так как была неспособна решать те острые проблемы, в решении которых было заинтересовано армянское общество (постгеноцидальные, территориальные, правовые, моральные, проблемы с Турцией и Азербайджаном, Нагорно-Карабахская проблема, блокада транспортных коммуникаций, тяжелое социально-экономическое положение граждан Армении и т.д.). Политика комплиментаризма при остром конфликте с двумя соседними государствами не могло быть соразмерным и адекватным. Именно из-за такой несоразмерности сегодня международные центры силы пытаются вовлечь Армению в свои регионально-интеграционные структуры, — будь то Евразес или ЕС.  Но для армянского экспертного сообщества, а также для части политической элиты совершенно ясно, что Армения не сможет стать полноценным участником крупных интеграционных сообществ пока не будут намечены решения хотя бы самых важных проблем армянского народа и Армении. То есть с таким грузом нерешенных региональных и глобальных проблем вступать в союзы, значит поставить под сомнение долгосрочные интересы как армянского народа, так и стабильное функционирование интеграционных сообществ, куда нас призывают некоторые политики (конечно, если не иметь в виду некое скрытое допущение, что эти союзы подавят, принудят Армению отказаться от отстаивания своих национальных интересов). Важно понимать, что для Армении не столько важно определиться с выбором ЕС или Евразес, сколько наметить приемлемую перспективу решения основополагающих проблем армянского народа, — как уже отмечалось, это проблема геноцида, территорий, Нагорного Карабаха, коммуникаций и внутриполитическая стабилизация. Безусловно, можно найти возможности «убедить» Армению вступить в тот или иной союз, но надо иметь в виду, что весь это груз и шлейф проблем от Армении не уйдут и их рано или поздно придется решать.

2. Отказавшись от пространственной концепции «приграничья» ряд армянских интеллектуалов обратились к так называемым «темпоральным» или временным концепциям. Наиболее подходящим представлялась концепция «современности» как особой установки на текущие, здесь и сейчас происходящие события и их осмысление. Эту концепцию на Западе обозначают  двояко: как contemporary, и как modernity. В рамках армянской политической или, точнее, геополтитической философии концепцию «современность» предполагалось также рассматривать двояко. Первое, это как раз необходимость активной модернизации всех сторон армянской жизни, энергичное внедрение в публичную жизнь достижений современной представительной демократии, информационных технологий, наукоемких производств, экономики знаний и т.д. И второе, создать в Армении атмосферу особой чувствительности к трендам современности, — как то, экологические движения, альтернативная энергетика, новое киноискусство, стиль, мода-брэнды-шарм, музыка и т.д. Иными словами, в рамках концепции «современность» вывести Армению в некую нишу, где будет доминировать креативных дух и, одновременно, Армения станет площадкой моделирования новых способов организации жизни (как это пытаются сегодня успешно делать в Швеции, Израиле, Голландии и некоторых других странах). Концепция «современность» также предполагает повышенную чувствительность к актуальным проблемам, новым трендам и тенденциям, предметам и отношениям. Но это концепция оказалась не менее уязвимой, так как многие современные проблемы Армении и армянского народа лежат в нерешенных или несправедливо решенных вопросах прошлого: проблема геноцида, территориальные проблемы с Азербайджаном и Турцией, наконец, нерешенная проблема Нагорного Карабаха. В каком-то смысле, концепция «современность» остается весьма востребованной и важной для развития Армении, но она не может стать стержнем ее долгосрочного существования и концепцией, которая позволит реагировать на региональные и мировые вызовы.

2.1. Нельзя все же не отметить усилия армянской элиты по модернизации Армении. Правительство уже неоднократно обьявляло сферу информационных технологий как приоритет в долгосрочном развитии экономики Армении. Были также активно модернизированы банковская сфера, электронное управление, развиваются быстрыми темпами сетевые ресурсы, образовательные технологии, инновационные технопарки, фармакология, ядерная физика и т.д..  Во всех названных сферах уже сейчас ощущается диспропорция между потребностями в кадрах и их наличием на рынке труда, между инвестиционным пакетом и ресурсами, готовыми обесечивать эти программы развития.  И еще, в такого рода усилиях можно заметить своеобразную неустойчивость и хрупкость социальной жизни, так как новый модернизационный рывок оставляет за «бортом» vita active большое количество граждан, — целые регионы Армении оказываются изолированными и отброшенными на периферию социально-экономического развития. Иными словами, сама по себе идея модернизации и инновационного развития является почти безальтернативной, но на практике мы видим углубляющуюся диспропорцию территориального развития, социального неравенства и несоответсвие между новыми модернизационными возможностями и уровнем сознания и образованности населения страны. В результате, решая одни проблемы, мы создаем новые, а такое развитие общества нельзя считать эффективным и прочным. Было бы верно включать в модернизационный проект как можно больше  территорий и граждан Армении через регулирование финансовых потоков, — это и производство чипов, и уборка территорий, и ландшафтные работы, и образовательные центры, и обслуживание туристических маршрутов и т.д. Главное понять, что принцип «где родился, там и пригодился» является не только архаичной, феодально-крепостной мудростью стародавних времен, но может стать основой постиндустриальной экономики. Ведь номадизм, перемещение рабочей силы, трудовая миграция являются пережитком индустриальной эры, когда люди отрывались от насиженных мест и устремлялись в города. Теперь же, по замечанию канадского интеллектуала Маршалла Макльюэна, мы вступаем в информационную эпоху, насыщенную соответствующими сетевыми технологиями, и потому наступает эра «глобальной деревни». Для создания информационного продукта вовсе необязательно находиться в каком-то особом городском пространстве и все в таком же духе. В любом случае, концепция современности и модернизации в Армении должна быть реализована, но в более развернутом виде. Полагать, что для Армении достаточно некое местническое модернизационное развитие – было бы неоправдано и бесперспективно.

3. В последнее время ряд армянских экспертных групп рассматривают более релевантные, уместные, осознаваемые, фундированные в истории и географии Армении концептуально-метафорические описания, позволяющие спокойно и всеохватно осмысливать позицию и перспективу существования Армении как в рамках региональных процессов развития, так и мировых трендов. Речь идет о двух метафорах-концептах Армении, — «перекресток» и «мост», — одна из которых являлось ее тысячелетней судьбой, а вторая концепция способна все же наметить будущее Армении.  Не секрет, что Армения с незапамятных времен выступала естественным перекрестком основных торговых маршрутов и путей, идущих с востока на запад и с севера на юг. Эти маршруты ветвились, многие из них шли или южнее самой Армении, или севернее. Но в целом, если брать целиком ареал армянского расселения, — Армянское Нагорье, далее на запад Малая Армения, Кападокия и Киликия, — то армяне всегда так или иначе либо контролировали торговые пути, либо пользовались этими маршрутами, оказывая посреднические услуги, либо налаживали производство всего того, что по каким-либо причинам переставало поступать в регион (так, известно, что начиная с 10 века почти весь китайский шелк и фарфор производился в Армении и поставлялся далее на запад в Венецию и Геную. В результате успешных торговых и производственных операций Армении в 10-12вв. удалось накопить баснословные богатства, которые и вылились в расцвет армянской архитектуры, книжного мастерства и культуры, а также дали возможность армянской знати основать независимое государство Киликия, которое просуществовало почти 300 лет). Итак, Армения и армянский народ волею судьбы и предназначенья располагались в регионе, которая была естественным географическим, политическим, цивилизационным, военным и торговым перекрестком. Многие черты характера армян и их менталитета складывались под воздействием активного общения с народами и культурами, но также бесконечными войнами, которые в основном носили грабительский характер в виде набегов и экспансионистский характер, которые вели в регионе империи. Очевидно также, что могущественные империи во все времена пытались контролировать эти пути и перекрестки, соответственно пытались контролировать Армению и нейтрализовать ее долю участия на данных территориях. Но армянский военный, корпоративный и творческий дух и гений каждый раз восстанавливал деструктивные и катастрофические действия мировых империй и до последнего времени «перекресток цивилизаций», как было принято всегда называть Армению, удерживался армянским народом. Геноцид армянского народа имел, безусловно, и неприкрытый меркантильный характер, но в то же время нельзя не отметить некий иррациональный мотив у всех задействованных участников армянской трагедии. В период первой мировой войны так или иначе все империи намеревались в перспективе контролировать великий армянский «перекресток» — нагорье, и странным образом они почти все обьединились в идее того, чтобы очистить Армению от армян, освободить самую лакомую территорию от ее народа (как показала история, причина армянского успеха и благосостояния заключалась не только в удобном географическом расположении Армении, но и в народе, который был способен воспринимать благотворное воздействие этих земель. С опустошением всей западной Армении и части восточной, эти земли при новых хозяевах так и не расцвели).  Турки взяли на себя присущую им бесчеловечную роль убийства и изматывания целого народа, но в своей злонамеренности от турок-османов не отставали и другие империи-злоумышленники. В армянской трагедии 1915 года есть вина всех империй начала 20 века в той или иной пропорции, но ясно одно, их обьединяла одна идея, — лишить Армению ее предназначения и судьбы, ее КРЕСТА, ПЕРЕ-КРЕСТ-нового расположения, по армянски — ХАЧ-МЕРУКА. Армения и армяне настолько слиты с образом креста, что невозможно было отделить армянина и его Родину друг от друга. Приверженность и любовь армян к своей Родине, Армении, — это одновременно и приверженность и любовь к вечному символу любви, к Кресту, и верность своей судьбе, Распятию. Совершенно не случайно, что приняв христинство в своем сердце армянский народ искренне и с любовью принял образ Креста-Хача. Известно, что в первые века становления христианства светлый лик Господа Иисуса Христа изображался не иначе как обычным Крестом. Как пишет священник Павел Флоренский: «Но человек – по Образу Христа, и потому Крест есть образ Божий в человеке… Человек сотворен как ноуменальный Крест. Отсюда всякое высшее проявление человеческой природы – в крестообразном распростертии. Как скомканный бутон, сжавшись сидит человек в чреве матери. Растет – и расправляется, как бутон – распускается. Цветение человеческого вида – прекраснейшее, что есть в человеке, когда он крестообразно простерт ». Крест – тип не только человека, но и всего сущего, всей Вселенной. По образу Креста сотворен весь мир – свидетельствует святой Василий Великий: «Прежде деревянного Креста воздвигнут был целому миру мысленный Крест, в среде которого соприкасаются четыре части Вселенной». А Блаженный Иероним пишет: «… человек ни к небу не может обращаться с молитвою иначе, как в форме креста, ни плыть по воде иначе; крест – общая для всех движений форма и для всего живого, это даже самого мира вид». Таинство Армении заключается в том, что не только отдельные люди, но вся страна, вся Армения пресуществилась в Крест. Армяне знали, что Богоуподобление есть Крестоявление, то есть осуществление в себе Креста. В некотором смысле армяне в своей стране каждый раз испытывали муки и страдания и воскресали подобно предсмертным страстям Христовым. Армения постепенно превращалось в некое единство сакрального и профанного, чувственно-явленного и ноуменального, короче, в истинную святую землю, в Креста-Хача. Эти размышления, возможно, могут обьяснить чрезмерную и непреходящую любовь армян к Арарату, своей поруганной земле, отнятой Родине.  Сегодня Армения все больше подобна Распятию, где по обоим сторонам от Армении расположились государства-разбойники Турция и Азербайджан, вокруг нее ходят американские и  русские легионеры, а на роль прокуратора Иудеи Понтия Пилата и Первосвященников можно помыслить всех сильных мира сего, кто пытается окончательно снять с мировой политической повестки армянский вопрос. Но вернемся к концепту «перекресток». Будет верным, если скажем, что Армения в нынешнем виде не может в полном обьеме выполнять транзитно-логистическую роль в нашем регионе. По сути, большевистская Россия и кемалистская Турция с неимоверной жестокостью расправились с последней возможностью восстановления Армении, лишив ее как населения, так и естественного ареала обитания. Такая вивисекция и ампутация привела весь регион к затяжной стагнации и сегодня вся территория Армянского Нагорья является отсталой и заброшенной зоной по сравнению с приграничными нагорью территориями.  Итак, несмотря на очевидную географическую и метафизическую роль Армении в регионе как перекрестка и транзитно-логистическго модератора на протяжении тысячелетий, говорить о воссоздании такой функциональной роли Армении в регионе на данном этапе не приходится. Поэтому будет правильным удерживать концпцию «перекрестка» за Арменией как потенциально возможную перспективу, но отказаться от рассмотрения данной концепции как актуальной политической и экономической реальности.

4. Вполне возможно, что Армения может стать скромной артерией, некоей альтернативной дорогой для Ирана, России и Европы. Очевидно, что основные маршруты из Европы в Переднюю и Среднюю Азию пролегают по Турции, есть также некая сплошная буферная зона между Россией и арабским, ирано-арийским мирами, для которой Армения также могла бы служить альтернативной коммуникативной артерией. Но, конечно же, это должно произойти при некоем общем согласии основных заинтересованных сторон. У Армении сегодня нет ни сил, ни ресурсов работать над расширением своего контроля в регионе, но, скорее, мы можем предложить основным региональным и мировым игрокам нашу репутацию, которая закреплена за нами долгой историей. Ведь очевидно, что турки и в Азербайджане и Турции сделали все, чтобы уничтожить следы армянского присутствия в регионе и оттеснить армян от всех коммуникаций и путей. Армения сейчас в одиночку не сможет отбросить турок со всего периметра Армянского Нагорья и потому она может предложить себя в качестве альтернативного моста между иранским миром и евразийско-европейскими мирами. Пожалуй, для Армении было бы уместно презентовать себя в регионально-глобальном контексте торгово-экономической логистики как альтернативную коммуникативную артерию или «мост» между севером и югом, между ирано-арабским и российско- евразийско-европейским мирами. Но еще раз, этого должны захотеть главные геополитические игроки, а не Армения. Для Армении же в нынешних условиях необходимо некое движение к самоочищению, к восстановлению армянского цивилизационно-культурного духа в регионе. В конце концов, Армения призвана внести свою лепту в экономическое и культурное восстановление Армянского нагорья, вне зависимости от проживающих на данных территориях народах и нынешних контуров государственных границ.

Арсен Меликян