В Армению я прилетела почти прямиком из Германии. В Германии были Констанц и Фрайбург. Констанц на Боденском озере – тот самый, где проходил когда-то (ровно шесть веков назад) четырехлетний собор и выборы папы во время западного раскола церкви. Город уцелел после бомбежек союзников, поэтому литфестиваль, в котором мне довелось участвовать, крутился в тех самых улочках и в тех самых старинных домах XIII–XIV веков, в которых когда-то кипели горячие споры о судьбах Европы. Особенно запомнились собор и мэрия со слюдяными окошками, гербами местных родов и факсимильным изданием одной из рукописных книг о тогдашнем церковном собрании. Настоящий журналистский труд очевидца с опросом свидетелей и яркими рисунками – с горящим Яном Гусом, к примеру. Упрямого Гуса тогда сожгли без всяких наркотических снадобий, как это обычно было принято с ведьмами. То есть живьем и в полном сознании. И прах аккуратно закопали, чтобы не началось паломничество к месту казни (как закапывали – тоже нарисовано для наглядности).

А еще в Констанце где-то стоит памятник проституткам. Я, правда, его не видела. Только изображение. Во время собора в город со всей Европы съехалось 20 тыс. человек – духовенство самых высоких рангов, аристократия всех мастей, поэты, трубадуры, рыцари и, разумеется, проститутки. 700 зарегистрированных профессионалок, принадлежащих городской гильдии и носивших желтые колпаки. На всех желающих этих женщин не хватало, и у порядочных мещанок из бюргерских семей появилась возможность подзаработать на карманные расходы. Мужей и отцов вся эта вакханалия, разумеется, раздражала, они даже писали властям по этому поводу жалобы...

Во Фрайбурге тоже ждала старина: собор с калачиками и сапогами на витражах (это значит, что булочники и сапожники скидывались в свое время на его постройку), канавы с бурлящей водой вдоль улиц, встреча с читателями в библиотеке, прогулка по синагоге (новой – прежнюю разрушили во время Хрустальной ночи). В синагоге местная еврейская община даже собиралась меня поселить, но дело ограничилось обычной мирской гостиницей недалеко от Католической академии. В общем, Германия настраивала на религиозное служение, а в Армении этот настрой перешел в нечто спиритическое.

Попыталась сосчитать, во скольких церквях, монастырях и часовнях я побывала с разноязыкими писателями за 10 дней блуждания в литературном ноевом ковчеге, но не сосчитала. Первые церкви мира, подвалы, склепы, пещерные кельи и алтари, древние колодцы, прилепленные к камням оплывшие свечки, порталы в иную реальность – и вместе с тем устремляющиеся ввысь кресты и знаки вечности, похожие на шерстяные клубки...

Вспомнилось, как армянская писательница рассказывала про сына, который спросил у нее: «Кто такие азербайджанцы?» И она ему ответила: «Это наши соседи. Мы с ними поссорились, но, может быть, когда-нибудь еще помиримся». И еще помню пожилого пассажира, который сидел со мной рядом в самолете. Мы летели рейсом Ереван–Москва. И пассажир рассказывал, откуда он родом – из 17-векового армянского села в Нахичевани. В 1990-м всех армян оттуда выгнали, церкви разрушили. Но сосед никого не винил, не дымился ненавистью. «Мне, – говорит, – попался очень хороший человек, милиционер, азербайджанец. Он мне разрешил в последний раз проститься с Родиной. Не торопил. Понимал, что я больше ее не увижу»… Когда слышишь таких мудрых, неагрессивных людей, сразу возрождается надежда, что насилие в регионе когда-нибудь прекратится. Постоянные нашествия на страну, завоевание чужестранцами, геноцид, землетрясение, карабахский конфликт… – наверное, все эти бедствия и сделали местных людей такими всепонимающими.

Кстати, о мире и дружбе народов. С нами в «Ковчеге» плавал Серж Вентурини, писатель из Франции. Во время землетрясения в Спитаке он работал репортером. Услышал под завалами голос, организовал спасение, вытащил погребенную под каменными блоками девушку и женился на ней. Теперь этот француз говорит по-армянски, и в Ереване у него много друзей. И еще запомнился рассказ прозаика Рудика. Он родом из села неподалеку от Спитака, попавшего в эпицентр. Рудик в то время еще учился в школе. В день тряски учительница долго не верила ученикам, что и вправду землетрясение, думала, что те из шалости раскачивают парты. А потом, когда уже выбежали из школы, Рудику попался распластанный на земле человек с прижатыми бетонной плитой руками, погибающий от болевого шока. Рядом стояла женщина, которая подала Рудику топор и приказала отрубить человеку руки, чтобы так спасти его. Рудик никак не мог решиться, но тут вмешался пожилой человек, который сделал все сам...

Или еще о нашествиях. У озера Севан в Армении сохранилось удивительное кладбище с хачкарами и надгробиями начиная с VII века. Надгробия можно разглядывать часами как комиксы: там и люди, и животные, и сцены из жизни – рукодельничающие женщины, пашущие поле мужчины. А на одном – целая свадьба. Жених с невестой, гости, музыканты, яства, вино в кувшинах, лаваш на столе – и снизу всадник с саблей. Под камнем покоятся молодожены, погибшие во время собственной свадьбы от монгольского нашествия.

Но хватит о грустном. Странствия по Армении и Карабаху были скорее светлыми. Светлыми и немного потусторонними. Как возвращение в потерянный рай. Поезжайте, сами увидите.

Алиса Ганиева