Исторически сложилось так, что армяне рассеяны по всему миру; почти нет на нашей планете государства, где не найти армянина, – будь то маленькая группа соплеменников или же большая община. У каждого своя судьба, свои достижения и приоритеты, но в целом большинство из них не потеряли свою национальную самоидентичность в чужой среде, сохраняли и передавали из поколения в поколение армянство крови и гена.

В этой рубрике представлены ответы на три вопроса армянам, которые родились и выросли вдалеке от исторической родины и достигли определённых успехов во благо второй родины – страны, где проживают, при этом не теряя душевной связи с настоящей родиной – Арменией.

1. Какие обстоятельства стали причиной того, что вы родились и выросли вдали от исторической родины?

2. Как ваше происхождение соотносится с гражданством? Такая вынужденная двойственность обедняет или обогащает?

3. Какие ассоциации вызывает у вас выражение «свой среди чужих, чужой среди своих»?

Варужан ВОСКАНЯН

Известный румынский политический деятель, доктор экономических наук.

Окончил факультет коммерции Академии экономических исследований в Бухаресте, а также математический факультет Бухарестского университета.

В 1990 г. стал членом Временного совета национального союза (CPUN). В том же году основал Союз армян Румынии, председателем которого является по настоящее время.

Был сенатором в 1996–2000 гг. по списку Румынской демократической конвенции.

С 12 декабря 2006 г. Восканян – министр экономики и торговли в правительстве Тэричану. В 2007–2013 гг. – министр экономики и фи­нансов.

Автор романа «Книга шёпотов» о геноциде армян, признанного лучшим литературным произведением года.

1. Я родился 25 июля 1958 года в городе Крайова Румынии, а детство прошло в городе Фокшаны. Мои предки и со стороны матери, и со стороны отца с разных местностей Западной Армении, в годы геноцида они были вынуждены покинуть свою родную колыбель, чтобы спастись от смерти. По стечению обстоятельств обосновались в Румынии, и я до сих пор помню, как армяне собирались во дворе и обсуждали любой вопрос, связанный с армянским народом (об этом я подробно рассказываю в моей «Книге шёпотов»). Я вырос полностью в армянской атмосфере, и поэтому владею языком и знаю национальные обычаи.

2. Я нашёл для себя способ соотношения происхождения с гражданством. Конечно, повлияло и то, что в Румынии испокон веков хорошо относились к армянам. Вообще в Румынии быть армянином – особая гордость. И это, естественно, даёт некоторое преимущество. Вырастая и проживая в какой-то стране, ты становишься носителем культуры не только своего народа, но также и данной страны, соотносишь культуру этой страны со своей культурой. Получается, что ты одновременно и армянин, и румын. Лично для меня, независимо от того, кто я – президент, сенатор или просто представитель общины, всегда большая честь отметить своё происхождение.

3. Скажу так: я, председательствуя в Союзе армян Румынии и являясь политиком около 25 лет, стал своего рода «послом» раскиданных по всему миру армян перед румынским народом. Для меня и армянин, и румын – свои. Моя кровь чисто армянская, и многое связывает меня с армянством, родиной, а Румыния – та страна, где я вырос, получил образование, состоялся как политический и культурный деятель и где проходила вся моя жизнь. Наверное, самая большая боль – это ассимиляция армян с местными жителями, которая не только в Румынии, но и во всех других странах является угрозой для сохранения национальной самоидентичности армян.

Хачик ТЕР-ГУКАСЯН

Родился в Бейруте (Ливан) в 1961 г. Там же окончил школу и университет Айказян. Был сотрудником армянской газеты «Аздак». В 1987 г. переехал в Аргентину, где до 1997 г. возглавлял редакцию газеты «Армения» в Буэнос-Айресе. Имеет степень доктора в сфере международных отношений. С 2004 г. преподаёт в аргентинском университете Сан Антрэ. Является приглашённым лектором в Американском университете Армении.

1. Со стороны отца мы из Армаша, со стороны матери – из деревни Хтрпек Муса Даги. Оба моих деда вынуждены были покинуть свою родину из-за Первой мировой войны и геноцида. Дед по отцу после того, как пришёл к власти Кемаль, и особенно в то время, когда после резни в Измире начались гонения на армян и греков, обосновался в Галамате (Греция), где и родился мой отец. Дед по матери был добровольцем во французском легионе, участвовал в битве при Арара, затем, когда французы покинули Муса Дага, обосновался в Бейруте, где и родилась моя мать. Туда же перебралась и семья отца, чтобы обеспечить воспитание своих детей в армянском духе в только что открывшейся Общенациональной семинарии. К сожалению, глава семьи умер рано, и все материальные тяготы упали на плечи моего отца. Он вынужден был бросить образование и начать работать. Моя мать посещала школу св. Рипсиме. Я, моя сестра и мой брат родились в Бейруте, и все мы окончили школу Ншана Паланчяна Общенациональной семинарии, как и мечтал мой отец. В 1987 году я, на тот момент редактор журнала «Армения», обосновался в Аргентине. Там же и создал семью. На сегодняшний день продолжаю жить в Аргентине, преподаю в университете.

2. Ливанская политическая система весьма свое­образна, построена она на взаимосогласии религиозных общин. Седьмая из этих общин – армянская община. То есть в процессе организации и развития диаспоры, в частности в 1940–1980 годы, Ливан создал наиболее благоприятные условия для сохранения армянства. Широкая свобода и самоуправление внутри общин, представительство общин в парламенте – всё это позволяло сохранять армянский дух, давало возможность говорить на армянском языке. Примерно так же обстояло и обстоит по сей день дело во всех странах Ближнего Востока, в Каире, Александрии, но особенно в Алеппо. Не будем забывать и Персию. Главное, что во всех этих странах имеются те же обстоятельства для сохранения армянской самоидентичности.

В Ливане перед нами не стоял вопрос – возможно ли остаться армянином? Это было естественно – быть армянином и иметь ливанское гражданство. Более того, во время ливанской гражданской войны позиция «положительного нейтралитета» армянской общины показала, какую важную роль играли армяне в деле сохранения самобытности Ливана. Таким образом, когда я обосновался в Аргентине, факт моего армянства, в смысле самоидентичности, не ставился под вопрос. Сегодня также подобный вопрос не стоит. В смысле гражданских прав я ничем не обделён Аргентиной, наоборот, я чувствую себя обязанным по отношению к этой гостеприимной стране.

3. Это судьба диаспоры, наверное. Чувство «свой среди чужих, чужой среди своих» хотя бы для моего поколения актуально. Словами невозможно передать, но, каждый раз бывая в Армении и уезжая оттуда, я переживаю это чувство. Осознание самого себя армянином в Армении или за её пределами – одно и то же. Надеюсь, что у следующих поколений не будет такой печали. По крайней мере желающих приобрести армянское гражданство становится всё больше по сравнению с прежними годами, и здесь очень многое зависит от Министерства диаспоры Армении.

Каринэ ГЕВОРГЯН

Российский политолог, востоковед. Родилась в 1956 г. в Москве. В 1980 г. окончила Институт стран Азии и Африки при МГУ.

Работала редактором в Главной редакции восточной литературы издательства «Наука», в отделе СНГ Института востоковедения РАН.

С 1993 г. – эксперт Верховного Совета, с 1994-го – эксперт Комитета по делам СНГ Государственной Думы России.

С 2007 по 2013 г. заведовала отделом политологии журнала «Восток» (Oriens) Академиздатцентра «Наука» РАН.

Основные темы: конфликты на Кавказе, коммуникационные и энергетические проекты, перспективы развития Каспийского региона, страны СНГ в формате международного сотрудничества, страны СНГ и Средний Восток, «политический» ислам, политика и вопросы безопасности (Кавказ, Средний Восток, Центральная Азия), элитогенез и пр.

1. Мой отец был художником-оформителем, говоря современным языком – дизайнером, и его откомандировали из Еревана оформлять павильон «Армения» на ВДНХ. Маминой семье пришлось немало покочевать. Её раннее детство прошло в Москве, где дед преподавал в Институте красной профессуры. Затем его направили на работу в Грузию, где он был арестован в 37-м и расстрелян. В 38-м бабушка, опасаясь ареста, бросила всё и уехала в Москву, там тогда уже жили две её сестры, художница и актриса. Как-то папа работал в павильоне, куда с инспекцией зашёл один из маминых родственников. Залюбовался папиной работой, пригласил на премьеру в Большой театр – там-то они с мамой и познакомились.

Я выросла в Москве в одном из переулков Арбата. Наша семья из пяти человек занимала одну комнату в коммуналке. «Звездой» нашего квартирного сообщества была Елизавета Константиновна Сон, преподававшая художественное слово студентам театральных вузов. К большим датам она организовывала литературные вечера. Когда въехала наша семья, Е.К. разыскала известную «Антологию армянской поэзии» под редакцией В. Брюсова и устроила вечер армянской поэзии.

Я росла в обстановке, которая вызывает у ребёнка доверие к миру. О том, что люди бывают разными, принадлежат разным этносам, мне было известно сызмальства, и это поощряло любознательность.

В нашем дворе жила большая татарская семья. Старший сын всегда становился арбитром в детских спорах. До сих пор считаю, что у татар – обострённое чувство справедливости. Мамин пациент дядя Паша, деревенский русский человек, строил нам дом на даче. В перерывах он делал для меня игрушки, учил вырезать по дереву, брал меня на прогулки в лес, рассказывая о его тайнах. Русскому человеку присуща особая душевность. Когда я заболевала, родные призывали соседку Раису Абрамовну. Этой пожилой еврейской женщине шутками-прибаутками удавалось уговорить меня потерпеть лечебные экзекуции. Так и осталось в сознании: евреи особенно любят детей. Ольга Дмитриевна была украинкой. Она привила мне любовь к животным, научила петь «Нiчь яка мiсячна».

2. Мои предки с XVIII века ориентировались на Россию, считая, что только это государство способно обеспечить армянскому народу свободу и развитие. Большой вклад в дело сближения с Россией внёс один из представителей нашей семьи архиепископ Иосиф Аргутинский-Долгорукий. С начала XIX века семья получила титул князей всероссийских и верно служила своему большому Отечеству. Мы можем сказать словами поэта: «И здесь, в глухом чаду пожара, остаток юности губя, мы ни единого удара не отклонили от себя» (А. Ахматова). И так – более двухсот лет. Папа был солдатом Великой Отечественной. Мама всю войну вязала носки и варежки для бойцов на фронте, рыла окопы под Москвой, дежурила на крыше, после уроков работала санитаркой в госпитале, летом трудилась в колхозе. Жизнь так устроена, что люди любят то, во что вложили свои силы. Потери, выпавшие на долю моей семьи, обернулись обретениями: дружбой с «детьми разных народов». Мне хорошо в этой поведенческой модели. Независимая Армения сохраняет свою глубокую и нетривиальную связь с русской цивилизацией, в основе которой лежит уважительная человечность, а не снисходительный антропологизм, проявляющийся нередко в западных культурах. Каждому народу досталась какая-то часть общей тайны. Меня увлекает всякое новое знание о нашем всемирном разнообразии. Оно дополняет моё понимание Человека. Так что противоречий между происхождением и гражданством в моей душе нет, и «вынужденная двойственность» лишь обогащает меня как личность.

3. Это выражение – кредо разведчика-нелегала. Мне, к счастью, не довелось жить в таких условиях. И даже в трудных обстоятельствах в самых разных странах на моём пути всегда появлялись прекрасные «добрые самаритяне».