На странице в Фэйсбуке известного писателя, редактора литературного журнала “Знамя” Сергея Чупринина завязалось активное обсуждение армяно-азербайджанских отношений. А поводом стало одно из воспоминаний Сергея Ивановича о поездке в Баку, которое мы публикуем. Также предлагаем ознакомиться с мнениями других блогеров по этой теме.

Сергей Чупринин: Всех, кто в 2006 году прилетел из Москвы в Баку на Фестиваль русской книги, сразу же из аэропорта повезли на Аллею шахидов. Возложить венки, заранее приготовленные, постоять в скорбном молчании у могил жертв наведения конституционного порядка в Баку 19-20 января 1990 года, а также тех, кто погиб на войне в Карабахе.
Тень войны, беспощадного противостояния двух народов и дальше шла за нами по следу. Нет, не на парадных церемониях, не на встречах с читателями и уж, конечно, не на приеме у Ильхама Алиева. Человек, как мне показалось, европейски образованный, он говорил исключительно о сотрудничестве в сфере культуры.
А вот случайные попутчики в автобусе, что вез нас в Шамаху, или соседи за банкетными столами о войне вспоминали непременно. И в гостиничном номере каждого из нас ждала стопочка книг, листовок и журналов об израненном Карабахе.
Наконец, финал — праздничный вечер в прекрасном беломраморно-хрустально-зеркальном зале Бакинской филармонии. В партере и ложах — знатные люди Азербайджана и их спутницы, все в жемчугах, бриллиантах, вечерних платьях. На сцене только поэты из всех (почти всех!) бывших советских республик, артисты, медийно опознаваемые лица. И принимают их овациями, в том числе Сергея Никитина, этот концерт замыкавшего. Одна песня — бурные аплодисменты, другая... Пока Сергей Яковлевич не говорит: “А на прощанье — песня, которую во имя мира и взаимопонимания народов написал Булат Окуджава, сын грузина и армянки...”.
Спел — кажется, “Виноградную косточку в теплую землю зарою...”. И тишина в зале, только редкие хлопки не все сразу понявших гостей фестиваля.
А в фойе, куда я, чуть припоздав, вышел, вижу: Никитина уже взяли в плотное кольцо несколько женщин в черном (и откуда они на празднике вдруг взялись?), что-то ему кричат, руки вздымают...
Не знаю, чем бы это могло кончиться. Но вмешались секьюрити...
Дмитрий Сичинава: В Азербайджане армянин (любого времени и из любой страны) — враг и преступник; упоминать о писателях, художниках или ученых с армянскими фамилиями в нейтральном контексте нельзя; Академия наук издает многотомную серию трудов о преступлениях армян; убивший спящего армянина — национальный герой; человек с армянской фамилией (или похожей на армянскую) не может въехать в страну, даже если он иностранный гражданин; изучать русский язык в университете по трудам Апресяна или Аванесова невозможно. Я знаю случай, когда с пристрастием на въезде в Азербайджан допрашивали девушку явно североевропейской внешности из-за того, что у нее отчество Альбертовна. Я не знаю других сейчас государств с режимом, настолько напоминающим нацистский.
В Армении нет ничего похожего, там даже загранпаспорт на въезде не листают, всем пофиг, где ты был.
Людмила Казарян: В разгар конфликта (начало 90-х) мы каких-то ребят спросили, не из Еревана ли они (один был вылитый мой племянник). Оказались из Баку. Фисташками мою маленькую дочь угостили. Мне почему-то кажется, что и в России диаспоры не конфликтуют. А еще, когда я малышку учила дразниться, меня сосед-армянин пристыдил: “Нет плохих народов”. Свекровь вообще не упускала случая поговорить по-турецки (гордилась знанием языков). При этом рассказывала страшные вещи про 20-е годы (она родилась в 1911-м). Как согнали детей в церковь и сожгли.

Подготовила Елена Шуваева-Петросян