Начало года ознаменовалось ощутимым притоком туристов из России: оно и понятно — санкции, подорожания... Однако здесь их ожидал не самый приятный сюрприз — 12 дней полного новогоднего затишья. Бары и рестораны худо-бедно открылись на третий день нового года, однако музеи за редким исключением не спешили просыпаться. Странно, ведь и общепит, и музеи, и театры работают в тесной связке с турагентствами и не могли не знать об ожидаемом российском наплыве.

О роли музеев как в развитии туризма, так и сохранении культуры, об их состоянии и многом другом беседуем с первым директором Музея русского искусства, членом ряда творческих союзов, а также международной ассоциации искусствоведов, член-корреспондентом Петровской академии наук и искусств Эммой БУДАГЯН. 


— Моя музейная деятельность началась в нашей Картинной галерее, и я прекрасно знаю, что, приезжая в незнакомый город, туристы стараются в сжатые сроки посмотреть побольше достопримечательностей. Выбор таковых в Армении более чем обширен. Приходится решать, и, увы, подчас руководствуясь не ценностью предлагаемого места, а условиями куда более приземленными: наличием иноязычных гидов, доступностью и т.д. Говорить о какой-либо информации об Армении вне ее пределов не буду — не моя компетенция, хотя положение печальное. Остается только удивляться, как мы умудряемся соревноваться с соседями по приему гостей, в то время как у них на разных языках миллионными тиражами выходят не только проспекты о стране, но и буклеты о музеях и прочих достопримечательностях. 
На этом фоне наш новогодний 12-дневный простой считаю недопустимым — понятно, праздники, но музеи должны были открыться максимум второго января, дежурства еще никто не отменял. Вместо этого люди уткнулись в закрытые двери. Хотя, признаться, в случае некоторых музеев это, может быть, и к лучшему... 
— Об Армении за рубежом не очень-то известно, но зато есть запреты на съемку там, где, казалось бы, наоборот, это должно поощряться — скажем, в Музее истории — причем это объясняют режимом работы музея... 
— Увы, проблема намного глубже — это вопрос отношения, мышления и самое главное — компетенции и соответствия занимаемой должности! Есть директора, не только не желающие идти в ногу со временем, но даже и не задумывающиеся в этом направлении: запрет на съемку объясняется тем, что так принято во многих музеях мира. Весьма спорно, ведь сегодня уважающие себя музеи придерживаются, наоборот, более передовых взглядов: политики демократизации — наибольшей открытости и доступности информации. Короче говоря, разрешают снимать. 
Я уже не говорю об отсутствии в наших музеях этикеток и текстов на иностранных языках. Иностранец, попавший в музей, но не прибегший к услугам гида, у нас в большинстве случаев просто обречен — информация на армянском. К примеру, в том же Музее истории. 
— Почему так? Ведь и управление по туризму при Министерстве экономики, и Минкульт, и Миндиаспоры тратят какие-то средства, что-то делают, реализуют какие-то проекты. Может, усилия прилагаются в разных направлениях и приоритетных плоскостях?..  — Музеи являются государственными некоммерческими организациями. То есть в условиях отсутствия закона о музеях “правила игры” устанавливаются непосредственно директорами. От их дальновидности и зависит, куда “корабль поплывет” (уже не говорю о процветающем протекционизме, “наследственности”). Но даже наличие такого закона, думаю, не сможет существенно повлиять на категоризм руководителей музеев: концептуальные вопросы должны решаться министерством. А тут, если говорить о некомпетентности и откровенно вредоносной деятельности — пруд пруди. Если у руля культурного ведомства стоит некомпетентный в вопросах культуры руководитель, то нечему удивляться положению в музеях, театрах и т.д. 
Доступность нашего культурного наследия и качественное информирование мирового пространства — вопросы стратегической важности. Информационное поле заражено “исторической” ересью, тиражируемой соседями — следовательно, мы обязаны реагировать достойно и аргументированно. В наш век бума социальных сетей очевидно, сколько одна опубликованная с места событий фотография может вызвать восторгов, споров, интереса... Не понимать этого, запрещать, не предлагая альтернативы, — сегодня во многих музеях можно приобрести билет, позволяющий фотосъемку, — просто преступно! 
— Вы были первым директором Музея русского искусства. Туристы и даже многие ереванцы не только не бывали там, но даже не в курсе о его существовании, ибо пропаганды, информации ничтожно мало... 
— Изначально, позволю себе внести точность, в 1980 году Совет министров Армянской ССР постановил создать в Ереване музей “Коллекция проф. А.Я.Абрамяна” (позже переименованного в Музей русского искусства), первым директором которого стала я. Музей создавали сам Арам Яковлевич, подаривший городу свою уникальную коллекцию, руководство страны, Минкультуры и первый состав сотрудников музея. Неоценимую помощь оказал тогда первый заместитель Председателя Совета министров Алексан Киракосян. К сожалению, сегодня делаются попытки исказить историю и “биографию” музея: выбрасываются первые три года ежедневной напряженной работы. В 80-м нам дали пустое и не очищенное после строителей помещение Дома моделей, а уже в апреле 1983 года мы представили руководству республики великолепный музей с готовой экспозицией, которой занимался лично Абрамян, с разработанной музейной документацией и регистрацией фондов. И как мне прикажете понимать приглашение, которое я получила под занавес уходящего года на торжественное мероприятие, посвященное 30-летию музея? 
— Как же так? Куда же делись три года — как это может быть? 
— Начнем с того, что при всей широте души Арам Яковлевич расставался с коллекцией довольно болезненно — оно и понятно, ведь это было не просто делом его жизни, он относился к экспонатам как к своим детям. Он скрупулезно отбирал лучшие из лучших: произведения художников конца XIX — начала XX веков. В коллекции нет слабых работ: Серов, Врубель, Нестеров, Бенуа, Коровин, Кустодиев... Он даже картины на первом открытии в 83-м (вопреки музейным законам!) развесил так, как они висели у него дома. Он безумно ревновал нас, сотрудников, к “своим” работам... Оттого, а также по ряду причин, зависящих исключительно от Абрамяна, первая экспозиция была представлена руководству в 83-м (несмотря на то что помещение было давно готово), а открытие уже больше года готового музея состоялось лишь в ноябре 1984 года. К тому времени я уже не была директором музея... Не думаю, что Абрамян простил бы руководству выброшенные из истории музея 3 года — то есть именно те, когда он как таковой создавался. “Новая хронология” является фальсификацией истории музея и биографии его создателей, учредителей. В 2015 году должно отмечаться 35-летие музея “Коллекция проф. А.Я.Абрамяна”! Кстати, от переименования музея Арам Яковлевич вряд ли пришел бы в восторг. Ведь основным условием передачи в дар Еревану своей коллекции он поставил именно это название. И правильно — ведь это цельная коллекция конкретно одного собирателя. Кто является основоположником Третьяковской галереи? Третьяков. Вот и назвали бы музей Абрамяновской галереей. Так еще куда ни шло. 
Под конец хотелось бы обратиться к деятельности самих музеев. Опять же мы упираемся в большинстве случаев в некомпетентность руководителей, не умеющих организовать работу вверенных им музеев должным образом. Я с большим уважением и симпатией отношусь ко многим из них, но Платон мне друг, но истина дороже. Друзья, ведь у вас не выставочные залы, а музеи — то есть институты, где, помимо представленной экспозиции, должна вестись исследовательская работа, созданы необходимые условия хранения фондов и т.д. К сожалению, в том же Музее русского искусства таковых нет. О пропаганде я вообще молчу. И, увы, не только там... 
А музейные гиды? Ткнуть в экспонат, назвав его имя и год создания, недостаточно. При отсутствии во многих музеях этикетажа на иностранных языках это скорее позиция переводчика, а не гида. Как так можно? 
— С чего бы вы начали решение этих вопросов, если б вам представилась эта возможность? 
— Преобразования в культуре надо начинать с тотальной аттестации работников сферы! И начинать надо с самого верха — с культурного ведомства. Вы даже не представляете, как быстро разрушится этот карточный домик. А потом уже надо провести чистку в низших эшелонах, заменив дилетантов на профессионалов. Откуда их взять? Думаете, у нас нет таковых — предостаточно, просто нет адекватной зарплаты, вот и каждый пытается выжить как может, а культура при этом, находясь в руках любителей, погибает. А давайте представим, что вместо ста неизвестно чем занимающихся людей в Минкультуры и прочих учреждениях культуры останутся 20 реально работающих и приносящих пользу профессионалов. Им можно будет платить в пять раз больше, выделяя те же средства. Простая арифметика. Остается лишь надеяться на наше государство, что наша власть наконец услышит нас и начнет необходимые “культурно-очистительные” реформы. Дай Бог...