С началом Первой мировой войны для проживавших в России армян наиболее насущной задачей стало оказание помощи своим соплеменникам, находившимся под властью Османской империи и подвергавшимся со стороны её властей тяжелейшему гнёту. Формально Турция в первые недели войны сохраняла нейтралитет, но, писал русский военный историк Е. В. Масловский, «много признаков указывало на то, что выступление её на стороне центральных держав – вопрос времени» (1).

В начале августа 1914 года наместник императора на Кавказе генерал от кавалерии граф И. И. Воронцов-Дашков в отношении на имя председателя Совета министров сообщал: «В тяжёлое для России время кавказские армяне повсюду в крае, по свидетельству губернаторов и личным моим наблюдениям в Тифлисе, проявляют большое патриотическое настроение, с восторгом встретив объявление мобилизации и с воодушевлением вступая в войсковые части; при этом, однако, многие призванные армяне выражают сожаление, что они назначаются на западную границу, тогда как им хотелось бы идти в Турцию» (2).

Одновременно с мобилизацией начался активный приём в армию добровольцев (или, как говорили в то время, «охотников»). Многие армянские общественные деятели и, что особенно важно, руководители церкви выступили за создание армянских добровольных дружин. 12 августа Воронцов-Дашков принял в Тифлисе видного армянского общественного деятеля Андраника Озаняна – предводителя партизан-фидаинов и участника Первой балканской войны, в которой он сражался против турок в рядах болгарской армии. На совещании, в котором участвовал помощник наместника по военной части генерал от инфантерии А. 3. Мышлаевский, было окончательно принято решение о формировании армянских дружин. В середине сентября оно было утверждено правительством. Записываться в дружины могли не только российские подданные, но и армяне, прибывшие из-за рубежа – и заявления о приёме стали поступать буквально со всех концов мира: из Европы, США и даже из Африки.

Андраник Озанян. Командир I Армянской дружины

2 ноября 1914 года, после того, как германские корабли, формально вошедшие в состав турецкого флота, обстреляли русские порты на Чёрном море, Россия объявила Турции войну. Предстоявшие боевые действия на Кавказе обещали стать непростым испытанием, и не только из-за специфических природных условий. Нельзя было недооценивать и боевые качества противника. Генерал Е. В. Масловский признавал: «Турки, как боевой материал, были высокого качества: смелые, храбрые, чрезвычайно выносливые, нетребовательные и скромные и в то же время – дисциплинированные... Они храбро дрались, почти всегда принимали штыковой удар, хорошо применялись к местности, хорошо шли в атаку и отлично оборонялись» (3). И армянские дружины, в которые влились беженцы из Турецкой Армении, хорошо знакомые с местностью и условиями театра боевых действий, должны были стать ценным подспорьем для русской Кавказской армии.

Амазасп Срванцтян. Командир III Армянской дружины

К началу боевых действий в распоряжении командования армии имелось 4 дружины общей численностью, по данным генерал-майора Г.Г. Корганова, 2500 человек (ещё 600 находились в резерве) (4). Командование ими приняли Андраник Озанян, Драстамат Канаян (Дро), Амазасп Срванцтян (Сервастьян) и Аршак Гафавян (Кери) – лица, «бывшие ещё до войны в числе руководителей турецких армян в их политической борьбе с турецким правительством. Все четыре были искренними патриотами своего народа и отдавали себя целиком делу, которому себя посвятили» (5). Самым известным из лидеров армянского движения был Андраник Озанян, о котором репортёр американской газеты «The Literary Digest» Мелвил Четерс писал: «Он – армянский Робин Гуд, Гарибальди и Вашингтон в одном. Он идеальный патриот, о котором везде создаются баллады и имя которого воодушевляет петь песни о нём армянину – на работе, армянке – во время дел или когда убаюкивает малыша» (6).

В Тифлисе при Армянском национальном бюро был создан Военный совет, который занимался вопросами комплектования дружин, снабжения их оружием и боеприпасами. Экипировка дружинников была превосходной: «защитного цвета кители с большими карманами, брюки. Всё – добротного качества. Говорилось, что всё это – «американское». Вооружены были русскими винтовками, и очень у многих длинные револьверы системы «Маузер» с деревянными кобурами-футлярами к ним... Целая броня перекрёстных патронташей на груди и поясе придавала армянским дружинникам очень воинственный вид. Головным убором их были чёрные кавказские, почти сплошь каракулевые, шапки...» (7)

Дро

Дружины было решено не сводить в более крупную единицу, а придавать различным корпусам и группам Кавказской армии. Так, 1-я дружина Андраника присоединилась к отряду генерал-майора Ф. Г. Чернозубова, прикрывавшему левый фланг армии, на российско-персидской границе. В ноябре – декабре 1914 года она приняла участие во взятии селений Катур, Сарай, Асурли, затем отражала атаки противника на пути к городу Ван (на берегу одноимённого озера). В конце декабря 1-я дружина была направлена в село Джульфа (ныне – город в Азербайджане) для отдыха и пополнения.

2-я дружина в ноябре 1914-го тоже направилась на левый фланг Кавказской армии – по маршруту Игдырь – Баязет – Беркри – Ван в распоряжение командира Макинского отряда генерал-майора А.М. Николаева. В ноябре она приняла участие в упорных боях в ущелье Тапарез, в ходе которых её командир Д. Канаян был тяжело ранен. Затем 2-ю бригаду придали отряду генерал-лейтенанта Д.К. Абациева, действовавшему в Алашкертской долине.

Исключительную стойкость и отвагу проявили добровольцы 3-й дружины – сформированной в Кагызмане (ныне это территория Турции) и приданной 1-й Кубанской пластунской бригаде генерал-майора М. А. Пржевальского. В начале ноября дружина прибыла в село Делибаба, где стоял Карадербентский отряд полковника А. П. Кулебякина, и уже 6-го выбила отряд курдов из села Алагёз. Затем дружина прикрывала Карадербентский перевал, а в середине ноября поступила под начало командира 2-й Кубанской пластунской бригады генерал-майора И. Е. Гулыги. Характеризуя участие 3-й дружины в декабрьских боях 1914 года, Гулыга писал: «Я свидетельствую, что вообще солдаты армянской дружины храбро сражались во всех боях и даже раненые, ещё способные сражаться, принимали участие в атаках» (8).

На долю 4-й дружины выпало непосредственное участие в Сарыкамышской операции. 10 ноября в Сарыкамыше состоялся её торжественный парад, и местный приходской священник, благословляя дружинников, отметил, что они являются надеждой армян. 19-го дружина вошла в состав II Туркестанского корпуса, 29-го в яростном бою выбила турок из деревни Лавсор и двинулась к Экреку (Эгрику), поддерживая связь между правым флангом корпуса и группой генерал-лейтенанта Н. М. Истомина (которая в то время заняла город Ид) (9). В декабре, когда турки развернули мощное наступление на Сарыкамыш, 4-я дружина получила приказ отходить к Иду, но так как этот город и прилегающие территории были уже заняты противником, им пришлось буквально пробиваться штыками через неприятельские отряды. Итогом Сарыкамышской операции, как известно, стал в январе 1915 года полный разгром турецкой 3-й армии.

Командование Кавказского фронта высоко оценило стойкость и отвагу дружин. В январе – феврале 1915 года были предприняты меры по некоторой их реорганизации в целях унификации состава, улучшения подготовки и оснащения. Генерал от инфантерии П. И. Огановский разработал проект, по которому каждая дружина должна была состоять из 1000 человек: 750 строевых, вооружённых русскими трёхлинейными винтовками, и 250 нестроевых с австрийскими винтовками системы Манлихера. Дружинам придавались кавалерийские подразделения численностью в 100 человек для ведения разведки, обеспечения связи и выполнения особых заданий. В качестве командиров рот и инструкторов предполагалось направлять офицеров-армян из регулярных частей.

Верховный главнокомандующий с этими предложениями согласился, и началось активное совершенствование существовавших и создание новых дружин (они несколько раз переформировывались, меняя состав (10)). В апреле 1915 года Воронцов-Дашков одобрил примерный штат армянской дружины, установивший её численность в 995 человек (в том числе 952 строевых нижних чина) (11). Дружина имела 4 роты, команду разведчиков (71 человек) и оружейную мастерскую.

Настоятель монастыря Звартноц благославляет VII Армянскую дружину

Боевые успехи дружинников произвели сильное впечатление на армянскую общественность в России и за рубежом. Движение по оказанию добровольцам материальной и моральной поддержки приняло самые широкие масштабы. Выдающийся армянский композитор Александр Спендиаров написал «Песнь армянского дружинника», которая очень быстро стала постоянным элементом благотворительных концертов, проводившихся с целью сбора средств в пользу добровольцев и населения Армении. Как и ранее, активное содействие дружинам оказывала армянская церковь.

Между тем положение в Закавказье становилось чрезвычайно тяжёлым. В Турции про-исходили массовые погромы армян. 24 апреля 1915 года были арестованы сотни армянских лидеров – интеллигентов, врачей, юристов. Вскоре турецкое правительство издало и тайно распространило приказ о депортации армян с территорий, близких к линии фронта. По сути, он означал полную ликвидацию армянского населения в Османской империи. В течение 1915 года в Османской империи было уничтожено от 800 тысяч до полутора миллионов армян. Газеты европейских столиц были наполнены описаниями ужасов, творящихся в Турции, где целенаправленно уничтожался древний культурный народ. В России на защиту армян встали такие известные литераторы, как Валерий Брюсов, Сергей Городецкий, Осип Мандельштам, Александр Блок. Полярный исследователь и общественный деятель Фритьоф Нансен основал фонд помощи армянам и неоднократно обращался к лидерам Антанты с требованием любыми дипломатическими и военными средствами остановить истребление армянского народа в Турции.

Военный оркестр армян-добровольцев

Население Западной Армении не только массами бежало к границам России, но и вооружалось, оказывая своим убийцам яростное сопротивление. Входе крупного вооружённого восстания, охватившего северо-восточные вилайеты в апреле 1915 года, армянские повстанцы сумели захватить город Ван (12).

1-я армянская дружина Андраника в это время находилась в составе отряда Ф. Г. Чернозубова в Персии. Здесь она приняла участие в ожесточённых боях с наступавшим турецким корпусом Халил-паши (который приходился дядей турецкому военному министру и идеологу пантюркизма Энвер-паше). Особенно отличились армянские добровольцы в сражении у села Дилман 1 мая 1915 года. Участник событий генерал-майор Ф. И. Назарбеков оставил в мемуарах чрезвычайно яркое описание их действий. «Я видел в бинокль с горы, – рассказывал он, – как дружинники во главе с Андраником, осыпаемые турецкими пулями, лихо двинулись в атаку, пригнувшись к земле и почти все почему-то без папах. Турки не выдержали такого напора и очистили дер. Бачатлы... В заключение могу сказать, что эта молодецкая атака и занятие д. Барчитлы на фланге турок имели значительное влияние на общий успех Дильманского боя» (13). По признанию генерала Чернозубова, «успехи русской армии у Ашнака, Вруш-Хорана, Ханика, Котура, Сарая, Молла-Гасана, Беленджика и Гаратели в значительной мере связаны с боевыми действиями Первой армянской дружины, во главе которой всегда находился Андраник – храбрый, опытный начальник, прекрасно понимавший обстановку боя» (14).

Молебен II Армянской дружины перед выступлением

2-я, 3-я, 4-я дружины были в это время слиты со вновь образованной дружиной Вардана в сводную дружину. 15 апреля назначенный её командиром Вардан провёл в Эривани смотр. Колонны дружинников торжественно промаршировали по городу в сопровождении ликующей толпы. После этого командиры дружин Вартан, Кери, Хечо, Дро, Амазасп, городской голова С. Хачатрян и дежурный офицер штаба IV Кавказского армейского корпуса В. А. Озолс посетили Эчмиадзин, где были приняты католикосом Геворгом V. На следующий день католикос совершил торжественный молебен и призвал добровольцев спасти население Западной Армении от истребления турками.

28 апреля Араратский отряд выступил из Эривани, 4 мая перешёл Чингильский перевал на бывшей русско-турецкой границе, а уже 11-го, в составе отряда генерала Николаева, вступил в бой. 15 мая отряд с боем занял село Джаник, жители которого в течение двух месяцев отчаянно отбивались от турок. Большую роль армянские добровольцы сыграли и в освобождении от турецкой осады Вана.

Сражались они в полном смысле слова ожесточённо. «Они, – писал казачий офицер Ф. И. Елисеев, – дрались фанатично, и ни турки, ни курды армян, как и армяне их, в плен не брали. Они уничтожали друг друга в бою безжалостно» (15). «Многие из них, – писал командир одного из русских полков Джебашвили, – становились во весь рост на бруствера и что-то кричали туркам. Это заставило меня отдать приказание, чтобы они этого не делали, так как это ведет к излишней потере людей. В их действиях было замечено мною полное презрение к смерти» (16).

После победы под Ваном все армянские дружины были подчинены генерал-лейтенанту И. Е. Трухину. В июле 1915 года, собрав значительные силы регулярных частей и курдского ополчение, турки перешли в наступление. Отряд Трухина мужественно сдерживал их натиск и даже отвечал контрударами. Однако обходное движение турок против IV Кавказского корпуса и прорыв фронта у села Прхус вынудили русских отойти, оставив Ван. Вскоре, однако, они перешли в контрнаступление – и вновь на самых жарких участках борьбы сражались армянские добровольцы. В октябре они приняли участие в повторном занятии Вана. Трухин дал самую высокую оценку их стойкости и отваге, отметив, что они «были выше всякой похвалы, достойны подражания и высших боевых наград» (17).

Несмотря на все заслуги армянских дружин, отношения между ними и русским командованием далеко не всегда были идиллическими. Если нужды регулярных частей требовали пожертвовать интересами дружин, генералы делали это без особых колебаний. Так, в 1915 году Ставка Верховного главнокомандующего распорядилась: «Вследствие неимения у нас запасов оружия признаётся безусловно необходимым изъять из вооружения всех туземных дружин наши трёхлинейные винтовки... Сформированные же туземные дружины возможно вооружать как ружьями Бердана, так и турецкими винтовками» (18). Замена, конечно, была не-равноценной.

Обоз V Армянской дружины

Армянские командиры, включая бесстрашного Андраника, жаловались, что добровольцев обходят наградами, задерживают им денежное довольствие (19). Впрочем, сам Андраник за личное мужество и успехи его дружины в боях на Кавказском фронте в 1915-1916 годах был награждён Георгиевской медалью 4-й степени, Георгиевскими крестами 4-й и 3-й степени, орденами св. Станислава 2-й степени с мечами и св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом.

Походная оружейная мастерская V дружины

В то же время некоторые русские военные подозрительно относились к полусамостоятельным добровольческим формированиям, и у Воронцова-Дашкова имелось много врагов, критиковавших его позицию в армянском вопросе.

Но так как доблесть дружин была бесспорна, командование считало эти формирования перспективными. В декабре 1915 года главнокомандующему Кавказской армией было предоставлено право формировать на основе армянских дружин регулярные стрелковые батальоны (20). Соответствующая реорганизация началась в январе 1916-го. К этому времени существовало семь дружин, но 1-я ввиду малочисленности была расформирована, а её бойцы пошли на укомплектование остальных.

Для повышения боеспособности батальонов в них переводились офицеры и солдаты армянской национальности из регулярных частей (преимущественно из полков 39-й пехотной дивизии) (21). Каждый батальон состоял из четырёх строевых рот общей численностью в 984 человека, а также специальных подразделений: пулемётной команды, команды связи и команды разведчиков. Командиром 1-го Армянского стрелкового батальона стал выпускник Тифлисского кадетского корпуса и 2-го Константиновского военного училища, участник Русско-японской и Первой мировой войн полковник П. П. Бежанбеков; 2-й батальон принял полковник Самарцян, 3-й – полковник Тер-Никогосов, 4-й – полковник Осипянц, 5-й – полковник Пирумов и 6-й – полковник Мелик-Мурадов (22).

Попутно шло очищение армянских частей от лиц, которых командование посчитало ненадёжными.

Поступавшие в батальоны солдаты в большинстве своём имели боевой опыт, но были людьми «подневольными» и далеко не поголовно разделявшими энтузиазм добровольцев. Поэтому существенной проблемой в батальонах стали дезертирство и самовольные отлучки. Оставляло желать много лучшего и отношение части стрелков к военному имуществу. Во время трудных переходов многие бросали шанцевый инструмент, котелки и даже патроны.

И всё же большинство стрелков вели себя стойко и храбро. 1-й батальон (вошедший в состав 39-й пехотной дивизии I Кавказского армейского корпуса) в июне – июле 1916 года принял участие в Эрзинджанской операции, где трижды штурмовал такую ключевую турецкую позицию, как Трёхгорбая сопка у Кюкюрта и некого перевала. За эту операцию в нём было награждено Георгиевскими крестами 152 человека (в том числе трое посмертно) (23). 2-й Армянский стрелковый батальон (в него влились бойцы 4-й дружины, командир которой Кери в апреле 1916 года геройски погиб в бою под Ревандузом (24)) дрался в составе IV Кавказского армейского корпуса, а 3-й, 4-й, 5-й, 6-й влились в VII Кавказский.

В целом в ходе войны с турками армянские добровольческие дружины проявили высокую боеспособность и доказали умение вести современную войну и сохранять воинскую дисциплину. В результате русское командование придало добровольческим армянским частям статус регулярных отдельных батальонов, а с начала 1917 года – отдельных полков в составе Кавказской армии.

Вадим МИХАЙЛОВ, доктор исторических наук, г. Санкт-Петербург

Источник: Родина. – 2014. - № 11.