На днях легендарный питерский комментатор Геннадий ОРЛОВ отметит юбилей — 70-летие! Конечно, это повод для обстоятельного разговора (фрагмент публикуется ниже), который и состоялся в редакции “Спорта День за Днем”. Речь в нем шла и о книге Орлова, которая вышла аккурат к юбилею. Разумеется, она о футболе, в том числе о советском. А там, где советское, там и армянское...

— Советский футбол в Европе ассоциируется прежде всего с киевским “Динамо” и Лобановским...
— Лобановский был большой умницей. Он окончил школу с золотой медалью. Валерий Васильевич — прагматик, все мог рассчитать. Но если босс “Милана” Сильвио Берлускони посылал к нему свою команду тренеров изучать опыт, значит, что-то было в его системе! Он был фантастический организатор, менеджер гениальный. База, отношения с игроками, все вокруг на высшем уровне. Приличные деньги в Киеве зарабатывали. Но... Игроки между собой чуть ли не фюрером его называли, они уползали с тренировок. Нагрузки были запредельными. Физическая готовность — это основа основ его методы.

— Значит, попади Аршавин к Лобановскому, может, и не состоялся бы как футболист?
— Не исключено. Хотя играл же у того Александр Заваров. Двадцать минут, но как! Мог такую передачу отдать!
— Если футболисту дается ум, силы ему, как правило, не хватает?
— Чаще всего так и бывает. Маленькие ищут возможность “выжить”. Тот же шахматист Анатолий Карпов. Он у меня в “Строительном рабочем” вел шахматный раздел! Ему было шестнадцать. Весил 53 килограмма. Я его все время спрашивал: “Толя, ну как ты таким стал?” Он мне: “Гена, я же в классе всем хотел доказать, что я сильнее. Они же меня били, драться я не умел, поэтому вот так”. Мотивация, понимаете? Шахматист Фишер, наоборот, длинный был. Над ним издевались: “Дядя, достань воробушка”. Эти все страшные комплексы. А “комплекс Наполеона” отчего? Все маленькие — Ленин, Сталин, Хрущев, а чего так выпирают? Комплексы! Но они помогают двигаться вперед.
— Помните свой первый выезд за рубеж?
— Это было в 1966 году. ...С 1980 года я освещал все чемпионаты мира по футболу и все олимпиады. Ну а о том, через что мы проходили еще, Высоцкий пел: “Перед выездом в загранку заполняешь кучу бланков...”
— А много было тогда среди журналистов, тренеров, футболистов невыездных? Может, ваши знакомые...
— Была история. Защитника Колю Богданова взяли в киевское “Динамо”. Он сам из Баку. Я с ним познакомился в юношеской сборной СССР, где был месяц на сборах. Там было трое из Баку — Брухтий, вратарь Шехов и Коля Богданов. Хитроватые ребята. Так вот Киев куда-то вылетал. Коля купил у гостиницы “Россия” сто долларов. Ну ясно, что это была провокация. Коля потом сам рассказывал, когда стал невыездным. Заходят в самолет. Все прошли — тогда не было ни аппаратов, ни устройств проверочных. Выборочно могли проверить в самолете по фамилиям. Наверное, кто-то “стукнул”. Заходит в самолет какой-то человек. А самолет обычный — рейсовый. Показывает на Колю пальцем: “Этот парень должен выйти”. Маслов, тренер “Динамо”: “Куда? Зачем? Это наш игрок”. — “Нет, надо выйти”. Коля вышел. Его спрашивают: “Что у вас в этом кармане?” А там сто долларов. Фантастика! Его высадили. Этот случай сломал его карьеру.
...А как Саша Белов с Мишей Коркия попались, баскетболисты — сборники наши! Коммунистическая партия Панамы организовала товарищеский матч со сборной СССР для своего авторитета. Панама — открытая зона, все дешево. Сашка купил на честно заработанные деньги около ста браслетов от давления. Миша Коркия — шесть или семь двухкассетных магнитофонов. И на таможне их взяли.
Но это еще хорошо. А Жармухамедов, ребята, купил пистолет! И тоже попался — лишили звания заслуженного мастера спорта, на одну звезду понизили. Надо было как-то его реабилитировать. Что придумали? Гречко (маршал Советского Союза, министр обороны СССР. — “Спорт День за Днем”) играл по утрам в теннис. Люди из ЦСКА приходили за него болеть. Ну чтобы свои дела решить, понятно. И Саша Гомельский сумел протиснуться к маршалу и поговорил по поводу Алжана Жармухамедова. Сказал, что пистолет был игрушечный. Гречко потом говорит: “Чего вы к нему привязались? Пистолет-то игрушечный”. (Смеется) И санкции кончились. Звезду, правда, не вернули. Но не посадили. Могли посадить.
— Однако вернемся к Лобановскому. Но ведь до него был Ринус Михелс, создавший знаменитую сборную Голландии в семидесятые.
— Михелс строил футбол на других принципах. Игрок должен понимать события на поле, предвидеть. Важнейшая вещь - интуиция, и для игрока, и для тренера. У Михелса было только три защитника. Голландцы использовали тотальный отбор. Лобановский и Морозов молодцы в том плане, что здорово переработали идеи Ринуса Михелса. Потрясающе! Почему Морозова любил Лобановский? Морозов был фантастический генератор идей. Они из него фонтаном били! А Лобан — прагматик. И поэтому у них дружба была фантастическая. Увы, иногда перебарщивали. Может, поэтому из жизни так рано ушли. Тот же Фальян (знаменитый армянский тренер Артем Фальян. — “Спорт День за Днем”) считал Лобановского счетоводом. Говорил: он премии, зарплаты игрокам выписывает и футбол примерно так же понимает. Да! Но командочка-то у Лобановского играла хорошо.
— Не одна, а целых три.
— Никита Симонян, когда в Москве начинали кричать: “Футбол — это другое, футбол — это Бесков!” и все такое прочее, говорил: “Результат-то Лобановский дает”.
— Что значило быть ленинградским комментатором?
— Когда я приехал в Ленинград в конце шестидесятых, устроился на работу в газету, понял, кто такие фронтовики. Еще подумал: “Уйдут фронтовики, жизнь кончится”. Так и вышло. Фронтовики — особые люди. Они все-таки не предатели, за правду стояли. Однажды они меня даже спасли, когда Садырин хотел снять с работы!
— За что?
— Телевидение невольно выдало тайну. “Зенит” в первом круге чемпионата 1987 года принимает “Арарат”. При счете 0:0 игрок гостей дальним ударом забивает гол, но главный судья его отменяет. Меня это сразу удивило: мяч забили чисто, повтор подтвердил. Боковой даже не шелохнулся. В конце репортажа я говорю: мол, жаль “Арарат” — гол же он забил чисто.
В половине одиннадцатого прихожу домой — телефон разрывается! Звонит возмущенный Садырин: “Орел, что ты там наговорил?!” Я опешил, не понимаю, в чем дело. А Паша распаляется: “У армян же стопроцентный офсайд был!” Я говорю: “На повторе видно, как “Арарат” забивает правильно”. И предложил ему позвонить Владимиру Перетурину, тот должен был “Футбольное обозрение” вести. Садырин записал номер Перетурина. На следующий день выходит “Футбольное обозрение”, Володя полностью повторяет мои слова.
— А тайна в чем?
— Рассказываю. Когда Артем Фальян пришел в “Зенит”, запомнился двумя вещами. При нем вокруг базы в Удельной появился забор. И еще Фальян удивился, что в клубе никто не работает с судьями. После чего поставил это дело на контроль. ЛОМО (Ленинградский завод оптики — ред. “НВ”) выкупило квартиру на углу Невского. Туда Матвей Соломонович Юдкович заранее заносил дубленку и пыжиковую шапку. Под размер судьи. Тот прямо с поезда приходил, мерил. Если все было в порядке, судья после матча “подарок” забирал. Но если “Зенит” не выигрывал, дубленка с шапкой пропадали. Судьи всегда очень обеспеченные были. После матча с “Араратом” оборзевший к тому времени арбитр пожаловался Садырину на меня за то, что я на всю страну про его ошибку сказал. С этого все и началось.
— Чем продолжилось?
— Матч был в субботу, а в понедельник Павел Федорович и начальник команды Матросов пошли к председателю Облсовпрофа Владиславу Коржову. Тот вышел на руководителя Ленинградского телевидения Юркова. При встрече мой начальник сказал: “Геннадий Сергеевич, мне из “Зенита” звонили, чем-то они недовольны. Вы уж там поаккуратней в выражениях”. А в “Зените” думали, что меня с работы сняли. И Пашка в этом участвовал! После той игры я полсотни телеграмм получил из Армении. Люди благодарили за объективность!
— Зенитовцы дружат по национальному признаку?
— Дружба между футболистами — миф, разумеется, за исключением. Применительно к ним часто употребляют совдеповское выражение: “коллектив единомышленников”. Ну смешно же! Объединены эти люди прежде всего любовью к футболу и, возможно, к большим деньгам. Скажу больше, спорт высших достижений страшные качества формирует. Высочайшая конкуренция приводит к исключительному даже не самолюбию, а себялюбию. Обостренное тщеславие для тех же футболистов — в порядке вещей. Вы бы видели Кержакова, когда игроки выходят из самолета и болельщики бросаются не к нему, а к Халку и Витселю. Ему же неприятно. Раньше он был главной персоной, сейчас к нему подходят во вторую очередь.
— Будет ли в Питере второй Орлов?
— И не должно быть. Не надо пытаться им стать. Надо быть первым Сидоровым. Когда я пришел на место Виктора Сергеевича Набутова, меня сравнивали с ним, говорили: “Федот, да не тот”. Ух, как это меня задевало!