Тюрколог Рубен Сафрастян — о проблемах и иранском факторе в армяно-турецких отношениях.

В интервью КАВПОЛИТу ведущий армянский тюрколог, директор Института востоковедения Национальной академии наук Армении Рубен Сафрастян рассказал о перспективах армяно-турецких отношений и влиянии на них сотрудничества Москвы с Анкарой, об отношениях Турции и Запада, об идущих вокруг Ирана процессах и угрозах со стороны «Исламского государства».

— Как вы считаете, с чем Армения и Турция подошли к столетней годовщине геноцида армян?

— Турция в течение этих ста лет упорно отрицает факт геноцида, фальсифицирует историю — как свою, так и армянского народа. И вот это упорное отрицание продолжается, то есть фактически Турция не отступила от своей основной политики в проблеме признания геноцида армян.

Армянский народ сто лет боролся за признание и осуждение геноцида армян, но в течение последних нескольких лет у нас произошли принципиальные изменения. Теперь мы боремся не только за признание и осуждение геноцида, но и за то, чтобы восторжествовала историческая справедливость — и армянский народ получил компенсацию за те потери, которые мы понесли в ходе геноцида. То есть мы уже требуем не только признания, не только осуждения, но и реальной материальной компенсации. Это новый этап.

— Насколько реально получение подобного рода компенсаций?

— Германия (постнацистская, я имею в виду) признала факт геноцида еврейского народа и в течение десятилетий различными способами компенсирует понесенные им потери. Случай с Турцией совершенно другой, так как Анкара не признает сам факт геноцида, то есть добровольно она на себя какие-либо обязательства не возьмет.

В таком случае остается международный суд. Я думаю, что наиболее приемлемым вариантом является Гаагский трибунал, который действует под эгидой ООН, он уполномочен рассматривать все вопросы, касающиеся всех стран.

Я не берусь предугадывать, но думаю, что в среднесрочной перспективе (после того как будет завершена подготовка, а она должна быть очень серьезной) Армения или армянские организации диаспоры выступят с обвинениями в адрес Турции как правопреемницы Османского государства, не признающей геноцид армян и продолжающей тем самым политику геноцида. Думаю, они выдвинут требования по компенсации. То есть вопрос должен решить суд.

— Не считаете ли вы, что сейчас в Турции происходят очень интересные процессы? С одной стороны, позиция по геноциду некоторых журналистов, студентов, ученых, представителей интеллигенции, с другой — феномен Эрдогана, который известен своими авторитарными методами правления?

— Когда вы задавали этот вопрос, я вспомнил свои школьные годы и цитату Ленина. Когда он характеризовал декабристов, их место в истории освободительного, революционного движения России, он сказал: «Страшно узок круг этих людей».

Круг людей, которые в той или иной степени признают в современной Турции геноцид армян, тоже очень узок. Это только представители интеллигенции, студенчества, общественных организаций, связанных с Западом, которые борются за права человека. Это некоторые курдские организации. Но в массе своей население Турции, турецкое общество пока не признает геноцид.

Во-вторых, правящие круги Турции тоже продолжают политику, основу которой заложил еще Мустафа Кемаль Ататюрк, — политику отрицания геноцида. Так что я особых надежд на какие-то принципиальные сдвиги в турецком обществе в этом вопросе не питаю. До этого еще далеко.

— Можно ли ожидать нового этапа в нормализации армяно-турецких отношений после отзыва протоколов из армянского парламента?

— У меня нет никаких фактов, но, насколько мне известно, переговоров на государственном уровне не ведется. И никаких перспектив для того, чтобы возобновились такого рода переговоры, я не вижу — именно из-за позиции Турции.

Анкара ставит перед Арменией предварительные условия, в первую очередь связанные с Карабахом, — пойти в карабахском вопросе на односторонние уступки. И, конечно же, требуют, чтобы Армения отказалась от политики признания геноцида армян в Османской империи. Эти предварительные условия являются очень серьезным препятствием на пути нормализации межгосударственных отношений Армении и Турции.

— Теперь коснемся региональных проблем. В частности, насколько далеко зайдет российско-турецкое сближение, отразится ли это на Армении?

— Это очень серьезный вопрос, который интересует армян, армянскую интеллигенцию, научные круги Республики Армения. Я считаю, что, во-первых, не надо переоценивать российско-турецкое сближение. Турция остается членом НАТО, союзником США в стратегическом смысле и военно-политическом отношении.

Во-вторых, не надо забывать, что у Турции есть свои планы на Ближнем Востоке и Южном Кавказе, которые в значительной части являются альтернативами российским планам. То есть в стратегическом отношении региональные интересы России и Турции противоположны друг другу. Так что, исходя из этого небольшого анализа, я все-таки считаю, что хотя и идет процесс расширения торгово-экономических отношений, рассматриваются вопросы энергетического сотрудничества, но говорить о серьезном стратегическом сближении России и Турции пока нет никаких оснований.

— А как отразятся на ситуации в регионе процессы вокруг Ирана?

— Иран ведет довольно сложную политику, свидетелями которой мы являемся сегодня. Мы видим процессы явного сближения Ирана с Западом, с США, во всяком случае, преодоления самых острых противоречий. Во-вторых, соглашение пока не подписано. Его подписание ожидается к июню, крайний срок – 30 июня. Пока что все висит в воздухе, на бумаге серьезных соглашений нет.

В-третьих, если будут подписаны соглашения, они будут предусматривать переход от нынешнего состояния конфронтации между Ираном и США к более нормальным отношениям — поэтапный, в зависимости от того, как Иран будет следовать процессу ограничения своих возможностей в сфере ядерной энергетики. Если Запад и США посчитают, что он как-то нарушает эти соглашения, то процесс будет прерван, это надо учитывать.

Пока что это только начало процесса. Но если все пройдет более или менее нормально, мы станем свидетелями новой ситуации (новой, конечно в разрезе последних десятилетий – после исламской революции в Иране).

Как это отразится на ситуации в регионе? Я думаю, в общем контексте надо рассматривать и Турцию в качестве важного регионального игрока и государства, которое прямо заинтересовано во всех региональных процессах, связанных с Ираном. Я думаю, когда с Ирана будут сняты санкции, для Турции откроются новые экономические возможности, но, с другой стороны, она может начать терять (возможно, этот процесс уже и начался) свою значимость в качестве регионального партнера для США. Конечно, отказ Ирана в дальнейшем от военной составляющей своей атомной программы — в интересах Турции, потому что Анкара очень боялась появления у Ирана ядерного оружия, которого у нее самой нет.

Можно ожидать, конечно, в далекой перспективе, что США будут рассматривать Иран как своего союзника в регионе. Но это еще вилами по воде писано, как говорится.

— Как вы охарактеризуете политику США в регионе, в частности, связанную с шагами по нормализации отношений с Ираном? Она довольно интересна...

— Я бы охарактеризовал ее не как интересную, а как плохо продуманную, с использованием каких-то конъюнктурных моментов, но не имеющую своей стратегии. Это стратегия на уровне, так сказать, декларирования каких-то принципов, демократии и так далее, которые с реальной политикой и положением вещей мало связаны. Так что политика США конъюнктурна, и именно в ее рамках роль Ирана для США возросла в связи с тем, что ИРИ имеет довольное сильное влияние, скажем, на ситуацию в Ираке.

США более или менее заинтересованы в Иране как в партнере в иракских делах. С другой стороны, Иран играет серьезную сдерживающую роль в вопросах, связанных с радикальными суннитскими группировками, действующими на Ближнем Востоке («Аль-Каида» или «Исламское государство»). Так что США видят Иран своим тактическом союзником в тех вопросах, в которых они заинтересованы в настоящий момент. Я думаю, что именно это лежит в основе стремления США урегулировать свои вопросы с Ираном.

Но надо учитывать еще, что фактически США серьезно не готовы вести какие-то военные действия против такого государства, как Иран, и не только сейчас. Они не были готовы два-три года назад, когда был пик обострения отношений. Это тоже, я думаю, сыграло свою роль.

— Сегодня много говорится о потенциальной угрозе «Исламского государства» странам Южного Кавказа. Насколько реальна она для Армении?

— Я пока что это серьезно не воспринимаю, потому что наличие российской военной базы в Армении снимает для Еревана всякие опасения в вопросе национальной безопасности в контексте агрессивной политики «Исламского государства».

Айк Халатян