Экс-глава МИД НКР, независимый эксперт Арман Меликян в интервью информагентству АрмИнфо рассуждает о путях признания Геноцида армян, структуре власти в Армении, перспективах региональной геополитике с участием России, Турции и Ирана. Позиции и интересах Армении в региональных и глобальных процессах.

Мероприятия, приуроченные к скорбной дате – 100-летия Геноцида армян в Западной Армении прошли 24 апреля под лозунгом “Помню и требую”. После чего президент Армении в своем интервью заявил, что Армения никаких требований о репарациях Турции не выдвигает. Какой представляется цель политики армянства направленной на признание и возмещение факта Геноцида лично Вам?

К сожалению, сложившаяся в последние годы практика “урегулирования” Арменией отношений с Турцией, несомненно, привела к негативным результатам. Затея с “футбольной дипломатией” по сути, вывела ситуацию из некоего холодного баланса в состояние взаимной и горячей неприемлемости и даже враждебности, причем на официальном уровне. Если действующее руководство ставило перед собой именно эту задачу, то оно может собою гордиться. Согласно моему видению проблемы Геноцида и взаимоотношений с Турцией, Геноцид – вопрос, имеющий общенациональное значение, и потому любые подковерные игры вокруг него, кем бы они ни велись, неприемлемы. Анкара пытается рассматривать его в абстрактной, академической атмосфере, не чреватой для современной Турции никакими правовыми и, естественно, материальными последствиями. Армянство в свою очередь должно видеть и поддерживать связь времен, так как нагляднейшим свидетельством существования последствий Геноцида армян является разбросанная по всему миру армянская диаспора. Диаспора, потерявшая собственность, движимое и недвижимое имущество, финансовые средства, понесшая колоссальные моральные потери, не говоря о числе убитых в те годы людей. Все эти вопросы не в прошлом, они актуальны и имеют свое продолжение в настоящем.

А как насчет шагов, которые необходимо предпринять в этом направлении армянскому государству?

Республика Армения, конечно же, должна четко сформулировать свою позицию по этой проблематике, а не предлагать, хитро подмигивая окружающим, Турции признать Геноцид потому что “мы сегодня пока ничего не предъявляем”. Я не знаю, на что рассчитывают люди, представляющие позицию Армении таким образом. Подобная позиция в корне несолидна. Турецкая сторона однозначно должна знать, что последует за признанием Геноцида. Но в первую очередь об этом должны знать все представители нашей нации, как в Армении, так и за рубежом. Потому что все мы в той или иной степени являемся наследниками, собственниками этой трагедии. И все это нужно внятно и четко представить не только Турции, но и собственному обществу, международному сообществу в целом. И я не вижу к этому никаких препятствий помимо отсутствия подобного желания в соответствующих кругах.

Предположим, подобное желание у властей вдруг появится. Вы действительно считаете, что сегодняшняя Армения способна всерьез добиваться у Турции репараций за учиненный 100 лет назад Геноцид?

Ресурсов Армении для того чтобы начать эту работу достаточно. Другое дело, что люди ответственные за это, начинать ее не хотят. В этом вся проблема. В случае формирования соответствующих экспертных групп, которые бы занялись разработкой проблемы, вполне возможен и приход к выводу о нецелесообразности требований возмещения от Турции. Но для этого нужно хотя бы начать эту работу, а не делать декларативные заявления. Это наивно, несолидно и неуважительно как к себе, так и в отношении оппонентов. Не нужно раскрывать все планы в деталях, но есть вещи, по которым позиция Армении должна быть представлена предельно четко. Это существенно облегчит путь армянства в направлении достижения справедливости.

Наблюдая за риторикой властей все последние месяцы, складывается впечатление, что у Армении нет более важных направлений во внешней политике и главное проблем внутри страны, чем международное признание Геноцида…

Эти проблемы, несомненно, есть. Прежде всего, они сгруппированы во внутренней ситуации в виде совершенно неприемлемой реальности, сформировавшейся в результате недееспособности функционирующей в Армении системы госуправления. Это главная задача, которую нам как народу создающему государственность практически с нуля, предстоит сегодня решить. Для этого нужно время, терпение, профессионализм и принципиальность. Чего нам, в общем-то, не хватает в силу разных причин. И в первую очередь противодействия самой этой системы представленной конкретными людьми, долгие годы сопротивляющимися становлению Армении как государства. Лишь в случае если это сопротивление будет сломлено, мы решим свою основную задачу, после чего можем приступить к разрешению остальных внешних и внутренних задач.

Власти вроде бы стремятся подлатать дыры в экономике преференциями, полученными от вступления в Евразийский экономический союз. Можно ли сегодня предполагать, что, по крайней мере, это вступление было продиктовано, в том числе и экономическими интересами?

Судить о внешней политике системы противодействующей прогрессу страны одним своим существованием невозможно. Это не политика государства, это политика определенной прослойки чиновников решающих одну задачу – обеспечения собственного выживания. Из интересов Армении не исходит не то, что наша страна присоединилась к Евразийскому союзу, а то, что присоединили ее к ЕАЭС эти люди. Они будут дискредитировать Армению в любом союзе, будь то ЕАЭС, НАТО, ОДКБ или даже Евросоюз по той простой причине, что в любом этом союзе они будут преследовать исключительно личные, персональные интересы.

Какое практически-политическое наполнение имели резолюция Европарламента, признание Геноцида армян Австрией, речь Римского понтифика, на Ваш взгляд?

Политические последствия этих заявлений однозначны - охлаждение отношений Евросоюза, европейского, христианского сообщества с Турцией. И в условиях провоцирования Западом Турции к такому охлаждению отношений, оно, естественно, приводит последнюю к попыткам найти новых партнеров, наиболее удобным из которых, несомненно, является Россия. Западный мир сегодня активно подталкивает эти страны друг к другу. Другое дело, что на пути их сближения есть определенные ограничители, в первую очередь для России. Преступить эти лимиты Москва никогда не сможет, поскольку это будет для нее катастрофичным. Однако, это не мешает Турции последовательно повышать ставки и предъявлять претензии к России, которая сегодня связывает с Турцией определенные надежды по транзиту своих энергоносителей на Запад.

Раскройте скобки. О каких лимитах идет речь?

Соперничество Турции и России традиционно. И сегодня на территории России есть намного больше агентов турецкого влияния, чем наоборот, поскольку долгие годы Российская империя обрастала территориями до этого находящимися под османским игом. Тюркский элемент представлен в достаточно большом количестве не только в России, но и близлежащих государствах, которые, так или иначе, станут для России проблематичными. Если, конечно, Москва в ближайшее время не пойдет на радикальные шаги по защите своих интересов, к примеру, на Северном Кавказе. Соответственно, для России сегодняшнее сближение с Турцией – не столько стратегия, сколько тактика, которая поможет ей выстоять перед западными санкциями.

Хорошо, Но в таком случае возникает следующий вопрос. А зачем западному миру толкать Россию в объятия Турции или наоборот?

Это своеобразный троянский конь. События на Украине должны иметь продолжение и на юге: Южном Кавказе, Центральной Азии. В этом продолжении сформировавшейся на Западе дуги состоящей из Польши, Прибалтики, а теперь уже и Украины, Турция может сыграть свою роль, если, конечно, это позволит степень объятий с Россией. Могу отметить, что, к примеру, в Армении недружественность в отношении России может возникнуть лишь в одном случае – если российско-турецкие объятия ущемят интересы Армении.

Присутствие президента РФ в “Цицернакаберде” и посланное вдогонку в Ереван послание премьера с непроизнесенным Путиным термином Геноцид, как будто, исключает розыгрыш армяно-карабахской карты в отношениях между Москвой и Анкарой…

Армянская карта всегда присутствовала, и будет присутствовать в этих отношениях. Другое дело, что и в этом вопросе есть некий лимит, превысить который Россия в отношениях с Турцией никак не может. Одно дело, вести торг с Турцией на предмет передачи части территорий Арцаха Азербайджану и получения в обмен каких-то иных преференций. Совсем другое – уничтожение независимости Армении или же полное отторжение Арцаха. То есть между этими уступками есть определенные границы. И по большому счету, границы эти были очерчены далеко не сегодня. Серж Саргсян, еще, будучи министром обороны, заявляя о том, что “Агдам – не наша родина”, демонстрировал наличие этих границ. То есть торг шел достаточно давно.

Торг, как Вы говорите, идет, но статус-кво по-прежнему нерушим…

Стороны торга все еще не пришли к обоюдному согласию по взаимным предложениям. Азербайджану нужно все. Азербайджан исходит из того, что у России осталось очень мало времени и ей нужно принимать решение сегодня или завтра. И в вопросе Карабаха Азербайджан может себе позволить потерпеть еще какое-то время в отличие от России, на которую со всех сторон оказывается давление. В этом смысле, к сожалению, можно констатировать, что украинским кризисом Россию загнали в политическую трубу, вынуждая вести политику в одном направлении. Именно в этом заключается ущербность сегодняшней российской политики. Армении в этой ситуации необходимо сделать все для избегания любых потерь, в первую очередь территориальных.

Иными словами, западные антироссийские санкции в первую очередь на руку Азербайджану?

Несомненно, как Азербайджану, так и Турции, поскольку тем самым они получили возможность оказывать на Россию большее давление.

Очень похоже, что Лозаннские соглашения по ядерной программе ИРИ, которым предстоит окончательное оформление в июне, ввели в эту игру нового троянского коня в виде Ирана. И намерение президента РФ отменить эмбарго на поставки российских ЗРК С-300 Ирану говорят о понимании Москвой всей тонкости ситуации…

Конечно же, ввод в игру нового игрока существенно изменит ситуацию. Разблокирование Западом Ирана призвано способствовать окончательной блокировке России. Если ранее Москва рассчитывала на Тегеран, как минимум, на нейтрального, надежного партнера, то сегодня Иран может обрести новую региональную роль, которая негативно скажется на позициях России в том же регионе. И я отнюдь не уверен, что снятие Россией эмбарго на поставку специальных вооружений в Иран сбалансирует возможные преференции, которые Тегеран может получить от США.

Учитывая склонность Владимира Путина к нестандартным решениям, Россия может предложить Ирану еще многое. К примеру, посредническую роль в урегулировании конфликта на его северных границах…

Исключать этот сценарий, конечно, не приходиться, но я не думаю, что подобная идея может заработать, несмотря на несомненную нестандартность Путина. Говоря это, я исхожу из открытости его декларирования своих позиций. Недавно Путин сказал, что Москва после развала Союза была уверена, что устранением идеологических разногласий с Западом Россия автоматически станет частью Западного мира. Это позиция была в корне неверной еще изначально. Это говорит о том, что в 90-х и начале 2000-ых у России не было адекватного понимания сути геополитических процессов в мире, объективных причин их развития. Все это заменила некая идеализация этих процессов. Кроме идеологических разногласий Путин упоминает геополитические интересы крупных игроков. Эта позиция также отображает суть сегодняшних геополитических процессов неадекватно. И в этом опять-таки, к сожалению, проявляется ущербность сегодняшней российской политики. Путин убежден, что Запад подвергает Россию прессингу, потому что США воспринимают Россию в качестве соперника №1. Это также неверная констатация действительности, опирающаяся на неправильную оценку причин ее возникновения. И без сомнения неправильно оценивающая ситуацию сторона не может оказывать противодействия ее развитию, как это имеет место сегодня в случае России.

Давид Степанян