Анаста́с Ива́нович (Оване́сович) Микоя́н (арм. Անաստաս Հովհաննեսի Միկոյան; 13 (25) ноября 1895, село Санаин, Борчалинский уезд, Тифлисская губерния (ныне в Армении) — 21 октября 1978, Москва) — советский государственный и политический деятель, Герой Социалистического Труда (1943).

Американский писатель и журналист Харрисон Солсбери писал: «Он проживет время, заложенное и перезаложенное ранее. Улыбаясь, он признает, что существует сегодня благодаря тому, что ему «очень везло в жизни». Он не преувеличивает. К тому же он был умным. И смелым, когда надо было быть смелым, умным, когда ум был его единственной защитой…».

Английская газета писала: «Улыбающийся Мик», как назвали его американцы, завоевал мировую известность на многие годы как первый и наилучший бизнесмен социализма… Не без основания иностранные обозреватели называли его советским «ликвидатором узких мест». Какая бы деликатная внешняя проблема ни возникала, он тут как тут, и занимается ею со знанием дела и успехом… Ни один советский руководитель не знал мир лучше». Аверелл Гарриман – американский промышленник и государственный деятель – говорил еще более определенно: «Это — единственный человек в Кремле, с кем можно разговаривать».

Канцлер ФРГ Конрад Аденауэр так отвечал корреспонденту армянской газеты, выходившей в Бразилии: «…Надо признать, что среди знакомых мне советских руководителей до сегодняшнего дня наилучшее впечатление произвел на меня первый заместитель Председателя Совета Министров СССР…». Он великий дипломат, одновременно наилучший экономист, с которым человек может сидеть за столом и обмениваться мнениями. Очень остроумен и часто говорит с шутками. Если на сегодня мы имеем экономические связи с Советским Союзом, то этим мы обязаны усилиям и умной дипломатии этого человека. Однако, в беседах с ним следует быть очень внимательным, так как он одновременно великий переговорщик».

Все эти люди знали его лично, и большинство испытывало к нему особенные чувства, поскольку манеры и умение держаться делали его намного ближе к западному человеку. У нас же в СССР этот человек был одним из немногих, кто мог прямо возразить руководителю советского государства товарищу Сталину, если видел нецелесообразность или явную ошибку в предложениях «вождя».

Как вы, возможно, уже догадались, речь идет о советском государственном деятеле-долгожителе и дипломате Анастасе Ивановиче Микояне. Не зря в народе ходило столько поговорок («от Ильича до Ильича без инсульта и паралича») и шуток («мол, Микояну зонт не нужен – он и меж струй дождя пройдет не намокнув»). Эта фигура столь колоритна и многогранна, что достойна постоянного объективного освещения. Новые поколения не должны забывать свою историю, тем более, что всегда есть чему поучиться у предков.

А.И. Микоян родился 13 ноября 1895 г. в горном армянском селе Санаин. Уже в детстве родители заметили, что Анастас резко выделялся среди сверстников – отличался любознательностью и благодаря этому своему качеству практически сам выучил армянскую грамоту. Его отец добился, чтобы мальчика приняли в Тифлисскую Нерсисянскую духовную академию. Он преуспевал по всем предметам, и только по Закону Божьему у него возникали проблемы, т.к. постоянные споры о существовании всевышнего стали раздражать священников. Никак не мог его убедить преподаватель, часто называя не Анастас, а Анаствац (т.е. безбожник).

Через много лет, в 1958 г. произошел очень забавный случай, вспоминает Микоян: «Подойдя к Католикосу (Вазгену I), я поздоровался и, улыбаясь, сказал в шутливом тоне, что чувствую за собой какую-то вину перед армянской церковью, поскольку я не оправдал ее надежд и усилий, потраченных на мое обучение. «Говоря на экономическом языке, — сказал я, — из меня, студента армянской духовной академии, получился «брак производства».

Все рассмеялись. Католикос улыбнулся и сказал: «Вы ошибаетесь! Мы не только этим не огорчены, но даже гордимся тем, что такой человек, как вы, вышел из стен нашей академии. Побольше бы нам такого «производственного брака»!».[1]

С началом первой мировой войны, А.И. бросил семинарию и добровольцем вступил в ряды русской армии, сражавшейся на кавказском фронте за освобождение Западной Армении из-под власти турок. Дойдя с боями до Карса, но заболел малярией и был переведен в госпиталь.

Тогда же по рекомендации своего учителя Дануша Шавердяна он вступил в члены партии большевиков. После направления в Баку, познакомился с «кавказским Лениным» Степаном Шаумяном, с которым у него завязалась крепкая дружба. Достаточно вспомнить, что когда бакинские комиссары во главе с Шаумяном попали в тюрьму, Анастас первым ринулся их высвобождать. Его усилия увенчались успехом, хотя он знал, что промедление еще на пару часов могло бы привести к их гибели, поскольку турецкие войска уже стояли у стен Баку.

В 1920 г. Микоян был переведен в Нижний Новгород в качестве секретаря губернского комитета ВКП(б). Здесь он учится ораторскому искусству (как тогда было модно говорить «работе с массами»), т.е. убеждать, высказывать простые доходчивые до крестьян и рабочих аргументы, прямо отвечать на вопросы, откликаться на просьбы простых людей. Интересно, но став первым человеком в городе он страдал от недоедания, бессонницы и в конце концов, заболел туберкулезом. Он жил и работал, не расставаясь со своими убеждениями и идеалами.

С 1922 по 1926 гг. Микоян возглавляет уже огромный край – Юго-восток РСФСР (Северокавказский край). Он работал не приказами, а убеждением, экономическими стимулами, уважением к вековым традициям многих проживающих на этой земле народов. Он настолько преуспел, что когда нарком торговли Л.Б. Каменев в 1926 г. подал в отставку, предложил вместо себя А.И. Микояна. Сталин был согласен, однако Микоян колебался, опасаясь, что может не справиться со столь важной и ответственной должностью. Он был безразличен к амбициям и престижу, вытекающим из служебного положения.

Впервые он разошелся во взглядах со Сталиным в конце 1920-х гг. Микоян предупреждал, что дисбаланс цен не в пользу крестьян, что и удерживает их от продажи хлеба государству. Посему необходимо дать в деревню товары широкого потребления за счет временного сокращения их продажи в городах. Фактически, это означало решение крестьянского вопроса экономическим путем. Сталин же решил получить хлеб насильственно. Он покончил с НЭПом и начал коллективизацию. Как позже рассказывал Черчилль, Сталин говорил ему, что если бы если бы он предвидел все тяжести этого периода, то отказался бы от проведения коллективизации.

В начале 30-х гг. Микоян был назначен наркомом пищевой промышленности. Подошел он к этому делу весьма ответственно и хитро. Два месяца он колесил вдоль и поперек США, изучая опыт, покупая целиком заводы, перенимая все то, что можно было применить в нашей стране. Сталин шутил, что для Анастаса новые сорта сыра важнее теории марксизма-ленинизма. Это было чистой правдой, ведь именно благодаря нему СССР узнал рыбные консервы, томатный сок, пломбир (или эскимо), кетчуп (который у нас называли просто соусом) и много другое…

В 1938 г. Сталин предложил А.И. стать наркомом внешней торговли. Микоян поставил условие: никаких арестов в его ведомстве (поскольку это было время массовых репрессий). Аргументировал он это тем, что люди боятся и действуют безынициативно. Вождь сдержал данное слово, и более 10 лет в наркомате арестов не происходило.

А.И. Микоян вел переговоры с немцами, после подписания договора о ненападении и сотрудничестве между СССР и Германией и был одним из немногих, кто убеждал Сталина серьезно отнестись к многочисленным сигналам, говорившим о неминуемой скорой агрессии против Советского Союза. Сталин был убежден, что Гитлер на Москву не пойдет до тех пор, пока не расправится с Британией.

После же 22 июня 1941 г. Микояну было поручено заняться снабжением армии и тыла, а кроме того беспрецедентной в мировой истории эвакуацией промышленности и складов в Сибирь.

В 1943 г. Сталин поручил Микояну создание Резервного (Степного) фронта, во многом решившего судьбу сражения на Орловско-Курской дуге, которая стала переломным моментов всей II Мировой войне.

Одна из крупнейших дипломатических побед А.И. произошла после войны, в 1947 г. Он вел переговоры с министром внешней торговли Великобритании (будущим премьер-министром) Г. Вильсоном о погашении военного займа СССР. Еще в 1941 г. ему удалось снизить ставку с 3,5 % до 3 %. Однако Микоян решил пойти дальше, тем более, что экономическое состояние послевоенного Советского Союза оставляло желать лучшего. Благодаря своим коллегам он нашел лазейку. Оказалось, что Британия, принимая во внимание вклад Франции в союзнические военные операции, снизила процентную ставку для Франции в шесть раз: с 3% до 0,5 %. Применительно к СССР как минимум такое же снижение давало бы экономию в десятки миллионов фунтов стерлингов.

Сын А.И. Микояна С.А. Микоян вспоминает, что когда Микоян рассказал Сталину, о возможности такого же снижения процента, как для Франции, тот сказал: «Мы сами подписали соглашение о 3 %. Как можно от этого отказаться? Ничего у тебя из этого не выйдет. Даже не следует ставить этого вопроса». А.И. настоял, что он всё-таки поговорит.

При встрече с Вильсоном он выразил готовность СССР выплатить долг из 0,5 %, включив в сумму долга ту часть, которая подлежала выплате наличными. Вильсон был настолько ошарашен, что попросил повторить сказанное. Переговоры вступили в трудную стадию. Только на последней встрече накануне вылета Вильсона в Лондон для консультаций Микоян задал вопрос: как Великобритания оценивает вклад Советского Союза во Вторую мировую войну? Считает ли правительство Великобритании, что роль Франции в войне была более значительной, чем СССР? Вильсон категорически и с горячностью отрицал эту мысль, упомянув, что лишь в завершающие месяцы войны войска де Голля участвовали в союзнических операциях. Вот тут-то Микоян и спросил, не является ли это основанием для того, чтобы к Франции и СССР было проявлено, по крайней мере, одинаковое отношение в вопросе об оплате процентов по займу? Вильсон был в полной растерянности и улетел в Лондон. В целом переговоры продолжались почти полгода. Однако, Уайт-Холл не сумел найти аргументов в опровержение доводов советского министра. Выигрыш советской стороны составил 58,3 млн. фунтов стерлингов.

За несколько месяцев до своей кончины, Сталин выпустил новую книгу («Экономические проблемы социализма в СССР»). Собравшись на даче у вождя Берия и Маленков начали подхалимничать, менее неопределенно высказался Молотов, и только Микоян молчал, не обронив ни слова. Вскоре после этого в коридоре Кремля «…мы шли со Сталиным и он с такой злой усмешкой сказал: «Ты здорово промолчал, не проявил интереса к книге. Ты, конечно, цепляешься за свой товарооборот, за торговлю». Я ответил Сталину: «Ты сам учил нас, что нельзя торопиться и перепрыгивать из этапа в этап и что товарооборот и торговля долго ещё будут средством обмена в социалистическом обществе. Я действительно сомневаюсь, что теперь настало время перехода к продуктообмену». Он сказал: «Ах, так! Ты отстал! Именно сейчас настало время!» Он знал, что в этих вопросах я разбираюсь больше, чем кто-либо другой, и ему было неприятно, что я его не поддержал»[2] – вспоминал Микоян.

Во многом из-за такой позиции Молотова и Микояна, Сталин решил «разобраться» с обоими. На пленуме ЦК 15 октября 1952 года. сразу после ХIХ съезда, они были подвергнуты жесткой критике. И только смерть Сталина 5 марта 1953 г. спасла их жизни.

После смерти Сталина Микоян принимает самое активное участие в назревших экономических реформах в интересах народа (особенно крестьянства), а также во внешнеполитических мероприятиях нового «коллективного руководства». Он совмещает должность министра внешней торговли с должностью заместителя председателя Совета министров СССР и в этом качестве курирует еще два десятка ведомств, контролируемые им уже четверть века. У него начинают складываться особые отношения с Хрущевым, хотя и не сразу.

Поехав с Хрущевым в Польшу после местных выборов в компартию стало ясно, что новый первый секретарь В. Гомулка будет стремиться к либеральным реформам. Хрущев воспринял это как угрозу социалистическому блоку. Два раза советские танки во время переговоров выходили со своей базы к западу от Варшавы и двигались к городу. Гомулка предупредил, что если они не вернутся на свои базы, то будет роздано оружие рабочим города. Микоян оба раза надавил на Хрущёва, чтобы он отменил приказы, данные Коневым, конечно, с его же согласия. Юзеф Циранкевич (тогда — Председатель Совета Министров Польши) рассказал С. Микояну в Варшаве в 1979 году, что Микоян воспринимался как единственный член делегации, дружественно относившийся к Польше.

Венцом же карьеры А.И. Микояна было спасение человечества от ядерной войны во время Карибского кризиса, когда человечество столкнулось с проблемой глобального самоуничтожения. Для предотвращения подобного исхода в США и на Кубу вылетел Микоян. Он провел тогда два дня в Нью-Йорке в переговорах со Стивенсоном – главой миссии США в ООН и с личным представителем Кеннеди Макклоем. Затем он вылетел в Гавану, где в течение почти месяца вел переговоры с Фиделем Кастро и переписывался с Хрущевым, вырабатывая соглашения, которые не оставили бы Кубу безоружной и помешали бы США расправиться с нею из-за ее отказа от наземного контроля за выводом ракет (несмотря на смерть супруги Ашхен Лазаревны Анастас Иванович не позволил себе прервать переговоры чрезвычайной важности и не вылетел на похороны). Некоторые очевидцы вспоминают, что увидев такое ответственное отношение к своему долгу, Кастро смягчился и дал согласие на вывод ракет с «острова свободы». В завершение поездки он вновь побывал в Нью-Йорке и Вашингтоне, встретился с президентом Джоном Кеннеди, закрепил его обещание не нападать на Кубу и не позволять сделать это другим странам американского континента.

За всю свою длительную карьеру, чувство ответственности было настолько развито в А.И. Микояне, что он никогда не жалел сил и работал не покладая рук, не только для своего ведомства, но для страны и для человека в особенности. Во многом этим можно объяснить его отставку после прихода к власти Л.И. Брежнева и его команды («украинской мафии»), поскольку алчность и их безразличие к своим же гражданам никак не могло ужиться в характере этого человека. «Просвета не видно. Никакой демократизации, которую я ожидал после войны, не видно и сейчас, почти через 30 лет после нашей победы, которая вселяла большие надежды. Ни в партии, ни в обществе»[3].

Он проработал от Ильича до Ильича и ушел в отставку в 70-тилетнем возрасте, понимая, что оставляет свой пост с чувством удовлетворения за проведенную им нелегкую, но очень полезную работу. Более того, если взглянуть в ретроспективу, то практически все партийные деятели, оказавшиеся рядом со Сталиным, имеют свои темные моменты. Микоян же остается до сих пор одним из немногих, кто сумел не просто удержаться на высоком посту, но и не запятнать себя и репутацию преступными или недостойными шагами.