Селим Омарович Хан-Магомедов. Размышления на тему: «Феномен армянской архитектуры»

5 июня, 2015 - 19:38

(Выступление на конференции, посвященной О.Х.Халпахчьяну 2 октября  2007 г.)

Меня всегда удивляло место и роль армянской архитектуры в развитии архитектуры Восточной Европы – ареала Византийской культуры.

На огромной территории Византии и ее ареала в течение более тысячи лет (от поздней античности до раннего Ренессанса) происходили сложные формообразующие и стилеобразующие процессы. Культура Восточной Европы как бы сохраняла традиции греческой античности, передав их затем ренессансу, хотя и в весьма преображенном виде. В этом тысячелетнем конгломерате христианской культовой архитектуры Восточной Европы трудно выявить античные греческие традиции.

Получилось как-то так, что греческие традиции античности, внедряясь в культовую христианскую архитектуру, стремительно утратили характерный для греческой античности высочайший художественный уровень в создании внешнего архитектурного образа храма.

Греческая античность – это, прежде всего, внешний облик храма, а не его интерьер. Греческие храмы поражают своим внешним обликом. Меньше интересовал художественный облик интерьера греческого храма. Да и далеко не все представляют, например, художественные достоинства интерьера храма в Нестуме. А вот интерьеры христианских базилик и центричных храмов неотделимы от художественного облика христианского храма.

Достаточно сравнить художественное воздействие Парфенона и Софии в Константинополе. 90% художественного воздействия Парфенона – это внешний облик, а воздействия Софии – это интерьер. И все же за исключением константинопольской Софии даже интерьеры восточноевропейских христианских храмов не достигают художественного уровня внешнего облика греческих храмов.

Не совсем понятно, почему те же греки, перейдя от строительства языческих храмов к возведению христианских базилик, резко снизили художественную планку творчества.

 Разумеется, архитектура Восточной Европы во время своего тысячелетнего византизма что-то сохранила из своих тысячелетних традиций античности. И все же трудно обнаружить в культовой архитектуре Болгарии, Сербии, Македонии, Молдавии, Валахии и даже Грузии высочайший художественный уровень греческих античных храмов.

Сложным было и взаимодействие Киевской Руси с античными греческими традициями. Влияние шло через Византию, причем на начальной стадии (XI – XIII в.в.) Россия получила от Византии профессиональные приемы далеко не лучшего этапа в развитии византийской архитектуры.

Стоит только удивляться, как эта византийская архитектура могла повлиять на появление и формирование кратковременных творческих школ владимиро-суздальской и новгородской архитектуры. Художественный уровень этих двух школ русской архитектуры явно выпадает из общего не очень высокого художественного уровня архитектуры Восточной Европы времен византийского тысячелетия.

Однако сам факт появления этих творческих школ таит в себе много загадок и еще не раз заставит историков архитектуры искать их истоки (особенно это относится к владимиро-суздальской архитектуре).

Однако на обширном византийском пространстве во время существования и развития византийской культуры практически на протяжении всего византийского тысячелетия сформировалась и развивалась одна из творческих школ Восточной Европы, художественный уровень объектов архитектуры которой приближается к уровню греческой античности.

Речь идет об армянской архитектуре, которая даже в масштабах Европы в целом представляет удивительный художественный феномен, явно выделяясь по профессиональному уровню из большинства творческих школ Восточной Европы. Причем, будучи частью культурного ареала византийской архитектуры, армянская архитектура практически все это тысячелетие была формообразующим родником, который генерировал формообразующие идеи и как бы поддерживал хрупкие устои того культурного моста, который связывал позднюю греческую античность с ранним итальянским ренессансом.

Пути взаимодействия античности и ренессанса были весьма сложными по форме. Северная Италия получала греческие импульсы не напрямую, а через Балканы, теряя по пути многое из художественного уровня. А вот Россия напрямую контактировала с греческими традициями Византии, хотя уровень этих традиций в период этих контактов оставлял желать лучшего. Поэтому русской архитектуре пришлось еще раз добирать из традиций античного наследия в эпоху Ренессанса. Это было характерно и для других творческих школ Восточной Европы.

          А вот армянская архитектура на протяжении всего «византийского» тысячелетия (IV – XIII в.в.) сохраняла единую стилистику и, нарастив высокий художественный уровень (взлет – VII век – Аштарак, Аван, Рипсиме, Звартноц, Зоравар). Формировала  свою художественно-композиционную систему в VII веке,  через века (X –XIII в.в.) совершила новый взлет, создав уникальные произведения, в том числе соборы (в Ани, Ахтамаре, в Мармашене) и монастыри (Гегард, Ахпат, Сагмосаванк, Хоракерт, Санаин).

          Художественно-композиционная система армянской архитектуры функционировала в качестве профессиональной палитры средств и приемов художественной выразительности более полутора тысяч лет.

          Это -  уникальное долголетие. Армянские церкви строили в XIX и даже ХХ веке, в том числе и вне Армении.

          Я впервые познакомился с армянской архитектурой в Ялте в 1946 г., когда после первого курса МАРХИ отдыхал в Крыму. Я ходил с альбомом, карандашами и красками по южному берегу Крыма в поисках объектов для зарисовки. Вскоре мне стало ясно, что застройка Крыма (кроме сохранившихся татарских домов) – это откровенная эклектика, рисовать которую не хотелось. И вдруг я обнаруживаю в Ялте армянскую церковь, которая построена в XIX веке, но воспринималась как памятник архитектуры. Она была запроектирована и построена с учетом традиций, уходящих в глубь веков.

          Вторую армянскую церковь я увидел тоже вне территории Армении – в Дербенте (в 1949 г.), где существовали кварталы, населенные армянами. Это большая церковь, построенная в XIX веке, но опять с соблюдением вековых традиций.

          Собственно же армянскую архитектуру в самой Армении в первый раз мне довелось увидеть в туристической поездке в Армению в 1950 г. Поездка была организована Союзом архитекторов, и нам показывали именно архитектурные объекты.

          За двадцать дней мы осмотрели практически все интересные памятники архитектуры. Знакомство с архитектурой Армении оставило неизгладимое впечатление. Никогда ни до, ни после (включая и зарубежные поездки) мне не приходилось в такое короткое время увидеть большое число первоклассных памятников архитектуры. Я сразу и на многие годы был покорен армянской архитектурой. Практически все памятники армянской архитектуры, увиденные мной в 1950 году, составляли единый комплекс объектов, выдерживающих самый высокий критерий оценки. Удивительно то, что никакие стилистические изменения в течение полуторатысячелетия эволюции художественно-композиционной системы средств и приемов художественной выразительности

и некоторые стилистические изменения не воспринимались.

          В дальнейшем я еще несколько раз был в Армении, убедился в уникальности ее архитектуры, которая воспринимается как единое целое величайшего художественного уровня.

          Видел я и ансамбли древнерусской архитектуры и всякого рода неоклассические объекты и комплексы, и зарубежные памятники архитектуры. Многие из них мне очень нравились (особенно допетровския архитектура XVI – XVIII веков), но нередко со временем критерии их оценки становятся более жесткими и даже первоклассные сооружения в системе оценок не выдерживают высшего уровня.

          А вот архитектура Армении выдерживает любой (даже самый высший критерий оценки). Мне всегда казалось, что армянская архитектура по художественному уровню выше объектов Византии первых веков ее развития, а также и объектов архитектуры стран, входивших в византийский культурный регион.

          Мне казалось, что по художественному уровню армянскую архитектуру периодов ее наивысшего расцвета (VII век, X – XIII века) можно сравнить даже с греческой античной классикой.

          Я так думал, но все же были какие-то сомнения – не преувеличиваю ли я?

          Но вот недавно я перечитывал книгу А.Бурова «Об архитектуре» (М. 1960) и, к своему немалому удивлению обнаружил, что Буров приравнивает армянскую архитектуру к греческой классике (античности). Причем это не оговорка – только в этой книге Буров пишет об этом несколько раз, а кроме того, он не раз возвращается к этой теме и в других своих публикациях.

          Вот три фрагмента из книги «Об архитектуре».

          Первый – «Я… пишу о том, как и какой я увидел армянскую архитектуру замечательных эпох. Не бывает совсем плохого искусства. Искусство – это все-таки зеркало эпохи. Я не говорю, что искусство возрождения плохое; по-моему, оно замечательно, но архитектура этой эпохи не может служить примером, а архитектура Греции V века или архитектура Армении XI века – могут.» (стр. 30).

          Второй – «Но не только архитектура  Греции V века была подлинной архитектурой, единством, и не украшала архитектуру архитектурой, как это делали и Рим, и Ренессанс, и барокко, и все их эпигоны до наших дней. Такой же подлинной архитектурой была… архитектура Армении, колоссальная роль которой в развитии мировой архитектуры до сих пор не оценена в той степени, в какой она этого заслуживает.» (стр. 34-35).

          Третий – «Ни в классическом  греческом искусстве, ни в армянском… не украшали архитектуру архитектурой» (стр. 53).

          Почему так произошло, почему из стран Восточной Европы только Армения сумела  выйти из формообразующего (и стилеобразительного) кризиса византийского региона, сформировать художественную композиционную систему средств и приемов художественной выразительности и, пережив несколько периодов расцвета (VI век, XI век) не опустилась в массовом культовом строительстве ниже весьма высокого профессионального уровня, сохраняя его более тысячи лет.

          Этот феномен армянской архитектуры давно привлекает внимание историков архитектуры. Одним из таких ученых был О.Х. Халпахчьян, который, можно сказать, отдал всю свою жизнь на разгадку этого феномена. Он не ограничивался территорией Армении, а искал корни и традиции армянской архитектуры, в том числе, и там, где в сложных процессах многострадальной жизни армянского народа формировались диаспоры, сохранявшие язык и культуру своего народа. И всегда на первом месте было стремление сохранить традиции армянской архитектуры.

          Думаю, что молодые историки армянской культуры продолжат то, что с такой скрупулезностью делал в своих исследованиях О.Х. Халпахчьян.

          Я давно понял, что для историка культуры очень важно вовремя выбрать такую тему для исследований, на которую не жалко потратить силы и время, а иногда и всю жизнь. Дело в том, что опыт свидетельствует, что усилия для исследования любой темы практически равновелики вне зависимости от того, насколько важна и значима тема. И очень обидно бывает осознавать, что для исследования выбрана малозначимая тема, на которую уже затрачены такие большие усилия, которые тема не очень то и заслуживала.

          А между тем подлинных историков архитектуры не так то уж и много, и нередко бывает жаль начинающих исследователей, которые тратят огромные силы и средства на исследования малозначимых явлений и объектов, упуская возможность приращивать знания там, где это необходимо и более оправдано.

          О.Х. Халпахчьян уже в начале своей научной карьеры сделал правильный выбор, лидер и История с большой буквы навсегда будет ему благодарна за это.


Селим Омарович Хан-Магомедов (1928-2011) – доктор искусствоведения, Заслуженный архитектор РФ, Заслуженный деятель науки Дагестана, Почетный член Российской академии художеств, действительный член Российской академии архитектуры и строительных наук и Международной академии архитектуры в Москве. Двукратный лауреат Государственной премии в области архитектуры (1996 и 2002 гг.), Кавалер Ордена Дружбы (2003 г.).

Комментарии

А какой слог! Я ничего подобного не читал за всю мою долгую жизнь. Это же поэма не только о мировой архитектуре, а вообще о мировой культуре, возведенной к божественному самосознанию . Мне остается сожалеть, о том, что я волею судеб не оказался современником автора, к которому проникся с глубоким благоговением.

Добавить комментарий

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и параграфы переносятся автоматически.
CAPTCHA
Тест для фильтрации автоматических спамботов
Target Image