“Если я буду лечиться в Чехословакии, кто ж построит Джермук у нас?”

18 июня, 2015 - 20:28

Имя музыковеда Нами МИКОЯН хорошо известно читателям “НВ” — мы не раз публиковали отрывки из ее книг. “Моя судьба сложилась так, что я прожила с четырьмя поколениями людей, близко стоявших к власти”, — отмечает она в своей книге “Своими глазами с любовью и печалью”.

Среди этих людей был и Григорий Арутинов — близкий друг ее репрессированного отца, который фактически удочерил Нами, стал ей отцом. На днях Нами Микоян вновь была в родном Ереване, где продолжает сбор материалов для своей книги о Григории Арутюняне — государственном деятеле, первом секретаре ЦК КП республики в 1937-1954 гг. В частности, она была в Джермуке — городе, основанном ее отцом. Предлагаем интервью с Нами Микоян и отрывки из воспоминаний о Г.Арутюняне.

Мечтатель, умевший добиваться своего

“Я приезжаю в Ереван каждый год, правда, с небольшим перерывом: в 1950-м я вышла замуж и переехала в Москву. Очень тосковала по Еревану и с 1965 стала снова приезжать — в город моей юности, в город мечты моего отца Григория Арутюняна...” — так началась наша беседа с историком-музыковедом, журналистом, дочерью первого секретаря ЦК КП Армении Нами МИКОЯН.

— Нами Артемьевна, вы недавно вернулись из Джермука. Не так ли?

— Да, и мне бы хотелось рассказать об этом. Впервые я посетила эти места в 1943-м, тогда там не было ничего: ни бальнеологического курорта, ни здравницы, ни заводов... Мы отправились туда с Григорием Артемьевичем и тогдашним министром здравоохранения Осипяном: они поехали выбирать место для будущего города. Ну и меня с собой захватили. Надо сказать, отец сам был не особо здоровым

человеком — у него был вырезан желчный пузырь. Московские врачи постоянно твердили о необходимости лечения в Карловых Варах, на что он неизменно отвечал: “Если я буду лечиться в Чехословакии, кто ж построит Джермук у нас?”

И он два года подряд ездил на юг Армении, жил во времянке, проводил там весь отпуск, много рисовал, строил планы... В итоге город родился — если помните, в то время Джермук стал курортом всесоюзного значения.

Я уже во второй раз езжу туда, встречалась с мэром. Конечно, было бы прекрасно, если б имя создателя города, этого курорта не было забыто... Посмотрим, как на это пожелание среагирует местное правительство.

— Григорий Арутюнян сделал очень много для Армении, возродил облик столицы. Вы помните Ереван до него, после него и сейчас. Что вы видите сегодня и что бы не хотели видеть?

— Ну не мне, конечно, критиковать... Могу лишь как жительница Еревана сказать, что помню архитекторов того времени — Григоряна, Сафаряна и других — и то, как по идее Арутинова была установка, чтоб не только столица, но и Армения в целом сохранили исторические черты и каноны в строительстве. Обратите внимание, все дома построены в те годы, имеют характерные элементы армянского зодчества. Думаю, в этом был истинный облик Еревана — города особенного...

Сейчас многое утеряно, есть какие-то элементы в старых домах — увы, день их недолог, учитывая тенденцию “перестройки” города. В новых домах больше американизма, каких-то непонятных вещей, несвойственных и нехарактерных Армении. И не понятно, зачем это делается — для чего строить большие дома? Просто так? Нужны ли они здесь?..

У отца была мечта и он ее осуществил — проспект Баграмяна с уютными виллами, то есть создал эдакую “небольшую Швейцарию”. Он добился своего, хоть и было много критики на этот счет, но проспект стал одним из красивейших мест столицы. И когда я вижу сейчас там какой-то нелепый отель “Опера”, совершенно непонятно, для чего это построено. Меня как старую жительницы столицы это, мягко говоря, удивляет.

— Увы, сегодняшних ереванцев это не особо заботит...

— Действительно, непонятно и досадно. Я привыкла к размеренному ритму проспекта Баграмяна...

Но казусов хватало и в наше время. Помню, когда секретарем ЦК назначили Товмасяна, который раньше работал в КГБ, он приказал убрать все решетки в центре города, в частности вокруг Оперного парка, мотивируя это тем, что решетки должны быть в тюрьме. Потом, правда, их все же вернули. Он не знал, что весь Ленинград в решетках, что решетки — это очертание и красота города. Вот и сегодня, проезжая по проспекту Баграмяна, около парламента, я вижу, как в некоторых местах решетки покрашены в непонятный бронзовый цвет вместо черного. Увы, “товмасяны” не перевелись...

...С детства помню огромный альбом “Решетки Ленинграда”, которые с легкой руки отца превратились в армянские. Я привыкла жить с человеком, у которого всегда была мечта, и он ее осуществлял... Сейчас другие времени, и это касается не только Армении. Сегодня мало у кого есть мечта. А если есть, то сугубо личного значения. Жалко, конечно, что портится облик Еревана...

— В 1937 году первого секретаря Тбилисского горкома КП Арутинова приглашают в Ереван и он занимает пост первого секретаря ЦК КП Армении. Он ведь ничего не знал, все тут ему было в новинку. И что он делает?

— Проводит празднование тысячелетия эпоса “Давид Сасунский”! Молодой человек, всего 37. Спросите, почему он решает с этого начать? В кровавом 1937 году, как известно, имели место массовые репрессии. Народ был парализован страхом, и отец, чтобы поднять дух народа, решает провести этот праздник — возрождение образа легендарного национального героя Армении Давида Сасунского. В этой связи были выпущены праздничные издания на разных языках, заказан уникальный конный памятник работы Кочара, который сейчас стоит у вокзала. На праздник в Ереван были приглашены крупнейшие деятели культуры и искусства всей страны.

Одновременно в Москве начинается подготовка декады армянского искусства, которая прошла в 1939 году. В комиссию по подготовке пригласили режиссера Рубена Симонова, дирижера Мелик-Пашаева, Арама Хачатуряна, которому Г.Арутюнян предложил написать балет. По инициативе Арутинова были созданы Ансамбль песни и танца п/у Алтуняна, гусанский ансамбль В.Саакяна, квартет имени Комитаса, джаз-оркестр п/у А.Айвазяна... Подготовка к декаде шла под постоянным наблюдением отца. Она прошла с исключительным успехом, и об Армении заговорили как о стране высокой культуры.

Я уже не говорю о том, что в 1937 году Арутинов вычеркнул из списка представленных НКВД к аресту М.Сарьяна, А.Исаакяна и многих других видных деятелей.

Вы правы, у него было личное отношение ко всему — личная ответственность, мечты, которые он осуществлял, можно сказать, не покладая рук. Он уделял большое внимание развитию промышленности и сельского хозяйства. Было построено несколько крупных гидроэлектростанций. В этом строительстве отец, как и во всем, принимал активное личное участие.

Мы говорили с вами о проспекте Баграмяна, а почему бы не вспомнить Площадь Ленина, Крытый рынок, ЦК партии, рядом с которым был разбит уникальный парк, а также построены мосты “Победы” и Киевский мост. Он “болел” идеей Матенадарана, который был спроектирован в 1944-1952 годах, но был построен уже после него — в 1959 году по проекту М.Григоряна.

— Даже воздух в столице при нем стал другим, ведь большое внимание уделялось озеленению города...

— Да, холмы вокруг города Канакер, Норк и Цицернакаберд были засажены деревьями для защиты от пыльных ветров, а на тротуарах появились питьевые фонтанчики с горной водой. Можно сегодня представить Ереван без “цайтахпюров” или как их называют в народе “пулпулаков”? А ведь все было продумано, ничего не делалось просто так — потому что не для галочки, а для себя, для своих соотечественников, для будущего страны.

За годы его руководства была основана Академия наук Армянской ССР, астрофизическая обсерватория, Институт математики и др. Я помню, для работы в республику он приглашал крупнейших ученых: Орбели, Алиханова, Амбарцумяна, Дживелегова... А таким выдающимся деятелям искусства, как А.Исаакян, А.Хачатурян, М.Сарьян, были подарены особняки, где сейчас находятся их музеи.

— Одним из важных дел Арутинова было его письмо к Сталину о проблеме Карабаха, не так ли?

— Несомненно, большой болью для него было решение МГБ СССР в мае 1949 года о выселении “неблагонадежных” жителей Армении в Алтайский край. В Ереван приехали руководители СМЕРШ и проводили отправку жителей в 24 часа. Г.Арутинов все это время находился на вокзале и по мере возможности спасал от высылки людей, имевших награды и ордена. Как только появилась возможность после смерти Сталина исправить это беззаконие, в июне 1953 года отец издал постановление о возвращении высланных.

В итоге в 1953 г. был снят с должности первого секретаря ЦК КП Армении, а через год исключен из партии. Потом работал председателем колхоза в Армении, где тоже ко всему относился как к своему, к личному. Такой был человек — мечтатель, умевший добиваться своего.

В начале беседы вы спросили, что бы я хотела видеть в Армении. Отвечу вам: мечтателей. Таких, каким был Григорий Арутюнян, многие его последователи. Таким был и замечательный композитор, председатель Союза композиторов Армении Эдвард Мирзоян. Его реализованные мечты живут до сих пор — это и его уникальные произведения, и созданные им объекты. Взять тот же дилижанский Дом творчества композиторов, который недавно наконец назвали его именем. Ведь не будь Мирзояна, не будь его мечты и умения добиваться, не было бы этого уникального уголка в Армении. Это ведь не просто курорт — это историческая ценность! Туда приезжали отдыхать и творить Сарьян, Шостакович, Хачатурян, Марсель Марсо, Бенджамен Бриттен и многие другие виднейшие деятели искусств.

Не могу сказать, что сегодня совсем перевелись мечтатели. Они есть, но их крайне мало. И им сегодня намного сложнее. Посмотрите, в том же Дилижане недавно открылась Международная школа, идея создания которой родилась у российского предпринимателя Рубена Варданяна. Разумеется, мне ближе и я приветствую этот вид капиталовложения. Но ведь такое должно прийти в голову, эта мечта должна родиться и осуществиться, не так ли? Варданян делает большое дело — дай Бог, чтоб у него все получилось.

— Ну и в конце беседы, что бы вы пожелали нашим читателям?

— Знаете, стыдно желать, чтоб были сыты. Но это тоже важно. Важно, чтоб была работа... Но это ведь вещи, которые мы не должны желать — они должны быть. По умолчанию. Но так получается, что жить все труднее и труднее... И в Армении тоже. И хочется, чтоб все это ушло, чтобы Армения снова стала сильной и работающей и чтоб никто отсюда не хотел уезжать, а только стремились попасть сюда. Но это тоже мечта. Пока...

Беседовал Рубен ПАШИНЯН


Из воспоминаний о Григоре Арутюняне
 

Мариэтта ШАГИНЯН

Мне посчастливилось познакомиться с ним в разгар его увлечения культурным строительством армянской республики. Ереван во время его руководства напоминал мне маленький Веймар, где все пришло в движение, — школы и театры, больницы и книгохранилища, музеи и лаборатории. В лице Григория Артемьевича Арутинова мы имели тогда, по глубокому моему убеждению, настоящего, не только “чувствующего”, но и думающего армянского патриота.

 

Виктор АМБАРЦУМЯН

Академия была основана в ноябре 1943 года, а уже в мае 1944 года ее первый президент, руководивший всей ее деятельностью, академик Иосиф Абгарович Орбели, должен был уехать в Ленинград для работы по восстановлению Эрмитажа.

Уже в начале 1945 года стало ясно, что Иосиф Орбели не вернется на постоянную работу в Ереван. В начале же 1946 года, когда мне была присуждена Сталинская премия за работы в области рассеяния света, Г.Арутинов пригласил меня в ЦК, чтобы поздравить с награждением.

Как оказалось, Г.Арутинов не только ясно представлял трудности, возникшие перед Академией, но был довольно хорошо осведомлен и о состоянии дел Академии наук на этот момент.

Он считал, что Советской Армении предстоял путь интенсивного промышленного развития. Исходя из этого, он поддержал намечавшуюся в Академии уже тогда тенденцию к более быстрому развитию физико-математических, технических, геологических и химических наук. Недостаток квалифицированных кадров он предлагал восполнять, приглашая хороших специалистов из крупных научных центров Советского Союза.

“Используйте также Ваши личные связи. Многие специалисты-армяне с удовольствием приедут к нам, но дело не только в них, приглашайте также специалистов других национальностей. Создание сильной Академии наук — дело трудное и требует большого количества способных и квалифицированных работников”.

Я пожаловался на острый недостаток помещений для развертывания работы уже организованных институтов. На это Г.А.Арутинов сказал: “Сейчас, когда война кончилась, мы вступаем в период интенсивного строительства. Вы должны широко развертывать строительство ваших институтов. Готовых помещений для вас у нас нет, но мы окажем вам всякое содействие в строительстве”.

 

Арам ХАЧАТУРЯН

Был 1937 год, когда я приехал в Ереван писать музыку к кинофильму “Зангезур”. В это время был назначен только что Первым секретарем Центрального Комитета Коммунистической партии Армении Григорий Артемьевич Арутинов. Вскоре после нескольких дней моего пребывания там он обратил на меня внимание, и мне довелось с ним встретиться. Начиная с 1937 по 1938 годы мы тут и там встречались, то есть я имею в виду Москву и Ереван, но как-то так близко не общались. В 1938 году уже было принято решение о Декаде армянского искусства в Москве, я был направлен в Ереван для работы над балетом. Армянская Декада — это была первая декада, которая привезла в Москву балет. Я написал по его заказу балет “Счастье” для армянской Декады 1939 года.

Но мне хочется вспомнить еще о другом. Ну, я армянин, который, так сказать, родился в Грузии, и я поехал из Грузии в Москву, а уже из Москвы я попал в Армению, в Ереван. Но, вероятно, я был еще тогда молод, условия помощи молодым, вероятно, были небольшие, во-первых, во-вторых, может быть, еще неизвестны были, так сказать, мои способности, но должен сказать, что у меня никак не получался никакой контакт с официальными кругами армянскими, ни, значит, с музыкальными. Я был каким-то таким, значит, вот, неармянином, если можно так выразиться, отщепенцем. И вот первый человек, который меня привязал к Армении, который заставил меня думать и гордиться тем, что я армянин, человек, который, я бы сказал, привязал меня к земле. Кстати, еще он привязал меня не только всем тем, что я рассказал и еще расскажу, а еще тем, что, по его указанию, мне правительством Армении был, ну прямо скажем, подарен особняк, состоящий из пяти комнат, с фруктовым садом. Конечно, этот акт произвел на меня очень огромное впечатление, и я почувствовал, что я действительно привязался к родной земле. После этого, между прочим, почти каждый год, если не удавалось каждый год, то в два года раз по разным, так сказать, причинам я все время приезжал в Армению и часто не на короткие сроки. Григорий Артемьевич в моей биографии в этом смысле сыграл огромную роль.

Искусство он любил, отлично чувствовал, понимал и, по-моему, для армянского искусства он сделал очень, очень много, тем более когда он руководил республикой. Его, кажется, в народе прозвали Грикор Шинарар (Григорий-Строитель), и это не случайно, действительно он очень многое построил, но опять же, если обратиться к искусству, то успехи, ну, например, Оперного театра не было вообще, можно сказать, до него, при нем появились оперы, балеты, репертуар: классика русская, западная, уже появился настоящий оперный театр, при нем появились какие-то голоса, новые молодые силы и замечательный советский певец, Народный артист Советского Союза Павел Лисициан, он все-таки начинал свою деятельность в Оперном театре именно тогда, когда Арутинов руководил республикой. И, кстати, очень помог тогда Лисициану. Тогда же начала петь и блистательная, позже известная во всем мире Зара Долуханова.
 

Алексан КИРАКОСЯН

Назначение Г.Арутюняна было встречено без особого энтузиазма. Люди недоумевали: что может сделать этот человек, который не знает ни республики, ни ее народа и даже не владеет родным языком.

Г.Арутюнян верно почувствовал, с чего надо начинать. Хотя и медленно, постепенно, но первым делом он постарался восстановить в республике атмосферу доверия, веры в завтрашний день. И в этом смысле личный пример руководителя приобретал исключительное значение.

С Г.Арутюняном я познакомился в 1950 году, а повод для более близкого общения появился с сентября 1952 года, когда он, вопреки моему желанию, буквально насильно назначил меня на должность первого секретаря Гукасянского и Амасийского объединенных райкомов. Об одной из таких встреч я хочу рассказать.

В декабре 1952 года Г.Арутюнян пригласил меня на беседу в связи с моим письмом в бюро ЦК КП Армении. ...Во время нашего разговора прозвучал телефонный звонок правительственной спецсвязи. Услышав “Здравствуй, Мирджафар”, я сразу понял, что говорит первый секретарь ЦК КП Азербайджана М.Багиров, и встал, намереваясь выйти из кабинета. Но Арутюнян жестом вернул меня. Я подчинился. Меня удивил неблагожелательный тон, которым Арутюнян вел разговор. Я не мог знать, какие именно слова Багирова были причиной столь резких, жестких ответов Арутюняна. “Да неужели? Что Вы говорите! Этот вопрос многократно обсуждался в ЦК, а Вы уже в который раз повторяете то же самое! Это совершенно лишние разговоры, вопрос давно закрыт... Ни Норашен, ни Соляные рудники... Да, и Карабах тоже... Ни о каком статусе не может идти речи! Это ваше руководство в нарушение принятых решений заставляет азербайджанцев возвращаться в Армению на прежнее местожительство”. Затем он трижды повторил: “А больше Вам ничего не нужно?!” и швырнул трубку, бросив в адрес Багирова несколько крепких слов. Я почувствовал, как сильно он нервничает.

Подробности всплыли только через год, в ноябре 1953 года, когда на пленуме ЦК КП Армении Г.Арутюняна снимали с должности. В пленуме принимал участие ответственный по идеологии секретарь ЦК КПСС Поспелов. Только тогда стала понятна вся картина: в связи с тем, что вопрос освобождения Карса остался нерешенным, Арутюнян направил письмо Сталину о том, что в связи с возвращением репатриантов на родину необходимо вернуть Армении Нагорный Карабах. Г.Арутюнян нашел в себе смелость лично обратиться к главному виновнику этой преступной сделки. Не хочется вдаваться в подробности пленума: звучали разные, противоречивые мнения. В адрес Г.Арутюняна выдвигались обвинения, среди выступивших, к несчастью, были и представители интеллигенции, которые в дальнейшем не раз сожалели об этом. Поспелов вменял Арутюняну в вину, что он не поставил в известность членов Бюро ЦК КПСС о проблеме возвращения Карабаха Армении. Арутюнян с большим достоинством ответил, что вопрос Карабаха он выдвинул перед Сталиным “по личной инициативе, как член ЦК КПСС”.
 

Марк ГРИГОРЯН

Одним из серьезных недостатков строительства Еревана до руководства им Г.А.Арутюняном было слишком продолжительное возведение зданий, иногда тянувшихся до десяти лет.

Крупнейшие стройки города — Театр оперы и балета, Дом правительства, а также жилые дома, больницы и др. — строились в медленных темпах. Это положение приводило к необходимости распыления средств, дефицитных стройматериалов, что никак не способствовало успешному строительству. В то время мы испытывали острый недостаток в железе, цементе, лесе, в оборудовании, приборах, в кабельной продукции и т.п. Естественно, трудно было строить.

Видя такое положение, Григорий Артемьевич прежде всего направил средства и материалы на завершение слишком давно строящихся зданий, за ходом строительства которых начал сам неотступно следить. Так, в течение двух лет завершились постройки Дома правительства, Театра оперы и балета и ряда других зданий. Стали вступать в строй важнейшие общественные здания: кинотеатр “Москва”, библиотека им. А.Ф.Мясникяна, жилые дома на проспекте Ленина и другие. Наряду с этим застраивались и благоустраивались улицы, насаждались парки, сады... Эта неуклонная, результативная линия строительства вела к положительному процессу улучшения благоустройства и архитектуры города. Наряду с этим заметно расширялись сети культурных, правительственных и других учреждений, что весьма положительно влияло на наше развитие, на моральную удовлетворенность населения.

* * *

В 1944 году летом Григорий Артемьевич приглашает с собой в Джермук несколько специалистов-геологов, врачей и меня. До этого он выезжал туда же с профессором медицины А.Мелик-Адамяном. В то время в ущелье находилось большое одноэтажное ванное здание, построенное рядом с источником термальных вод. Там же и принимали больных. На высоком берегу находился санаторий Собеса, построенный в дни войны.

Врачи очень хвалили качество источников, находящихся в ущелье, а геологи доказали, что вода источников на плато совпадает по составу с источниками ущелья. Кроме того, верхние источники имели температуру более 60ш, а нижние — около 50’. Эти (и некоторые другие) данные подкрепляли намерение Г.А.Арутюняна создать курортный город на верхнем плато. Понимая целесообразность замысла Григория Артемьевича, я старался помочь ему в решении задач, возникших в этой связи.

Кроме необходимости составить генеральный план курорта нужно было спроектировать и построить дорогу в Джермук так, чтобы она сообщалась с верхним плато.

На значительном протяжении (боле 20 километров) была построена в скальных грунтах новая дорога, шедшая вдоль ущелья реки Восточный Арпа-чай. Решены были также вопросы энергоснабжения, водоснабжения и др.

Для успеха развития курорта Григорий Артемьевич не только ездил туда со специалистами, но и проводил в Джемруке свой отпуск вместе с женой и дочерью. В это время его отдых был номинальным. Жил он во времянке. Конечно, он пил джермукскую воду у источника, выполнял предписания врачей, но больше работал. Здесь он посещал объекты строительства, встречался с инженерами. Довольно часто приезжали к нему из Еревана должностные лица для решения с ним различных государственных дел. Иногда он вызывал из Еревана инженеров и проектировщиков для решения очередных строительных задач в Джемруке. Так, он однажды вызвал известного строителя Л. Ерзинкяна и меня для проектирования и строительства санатория лечкомиссии. Для этого он сам выбрал участок на довольно возвышенном месте, подход к которому был весьма затруднен. Но он уже несколько раз бывал на этом участке с Ниной Григорьевной, и на этот раз предложил нам составить ему компанию. По этой крутой дорожке пришлось подняться и мне, правда, не без помощи Л.Ерзинкяна. На участке росло лишь одно грушевое дерево. На этом месте вскоре построили санаторий, который успешно эксплуатируется.

ПИСЬМО К СТАЛИНУ

ЦК ВКП(б) Товарищу Сталину

Иосиф Виссарионович!

Нагорно-Карабахская автономная область, примыкающая к территории Армении, с 1923 года, входит в состав Азербайджанской ССР.

Население этой области в основном армянское. Из 153 тыс. населения 137 тыс. является армянским. Сельское хозяйство Наїгорного Карабаха аналогично горной части Армении. Вхождение Нагорного Карабаха в состав Армении намного способствовало бы развитию его и улучшилось бы руководство хозяйством.

Массово-культурное и политическое обслуживание населения на родном языке усилилось бы при руководстве со стороны республиканских органов Армении.

Вхождение Нагорно-Карабахской области в Армению дало бы возможность местным кадрам продолжить высшее образование на родном языке в вузах Армении. С другой стороны, Армянская ССР могла бы получать национальные кадры из Нагорно-Карабахской области, которые отличаются своей деловитостью, и они в настоящее время, естественно, не могут быть полностью использованы в Азербайджане.

Исходя из этого и желания населения Нагорного Карабаха, Центральный Комитет и Совнарком Армении выносят на рассмотрение ЦК ВКП(б) и Союзного Правительства вопрос о включении в состав Армянской ССР Нагорно-Карабахской автономной области Азербайджанской ССР в качестве Карабахской области.

При положительном решении этого вопроса ЦК и Совнарком Армении войдут в Правительство с предложением о восстановлении бывшего центра Карабаха Шуши, разрушенного перед установлением Советской власти.

Секретарь ЦК КП(б) Армении Арутинов Гр.

(Ноябрь. 1945 г.)

 

Об этом письме в Армении узнали только в конце 80-х годов...

На снимках: Г.Арутюнян принимает Первомайский парад в Ереване; питьевая галерея в Джермуке; Нами с отцом; Нами Микоян в своей скромной московской квартире.

Добавить комментарий

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и параграфы переносятся автоматически.
CAPTCHA
Тест для фильтрации автоматических спамботов
Target Image