Он встретил нас в простом фартуке, на кухоньке советской квадратуры, где двоим уже тесно, — и дежавю было обеспечено. Такая же кухня, споры до утра над «вредными» книжками, полуночный тяжелый рок и предрассветные гитарные аккорды, «горький дым и горький чай» — и словно нет позади десятилетий, совершенно изменивших и нас, и весь мир. Мы в гостях у Армена Блбуляна — гитарных дел мастера, обаятельного и интеллигентного человека, который своими руками создает инструменты, считающиеся одними из лучших на Земле.

В этой квартире время будто остановилось. Старая добротная мебель, из тех, что еще век прослужит, телевизор-ветеран, который показывает хозяину только интересные научно-популярные передачи, — ничего другого он, по его собственным словам, не смотрит. Полное впечатление, что ты все еще студент университета, корпуса которого видны из окна квартиры, и забежал проведать однокурсника. В каком-то смысле так оно и есть — кажется, что это твой добрый старый знакомый, хотя видитесь вы впервые. Работает Армен в тесной комнатушке, площадью с большую двуспальную кровать. Во встроенном в отвоеванное у лестничной площадки пространство шкафу — деревянные заготовки дек, грифов, обечаек…

Взгляд становится несколько недоуменным, когда пытаешься отыскать в обстановке квартиры признаки зажиточности, подобающей мастеру такого класса. Единственное обнаруженное нами богатство — гитары, сделанные своими руками, и фотографии Армена с самыми известными в мире музыки людьми.

Инструменты, созданные вами, хорошо известны не только в Армении, но и за ее пределами, особенно в США, а бас-гитары вообще не имеют аналогов.
— Я делаю все виды гитар — электро- и бас-, акустические и соло. Недавно вместе с Арто Тунджбояджяном мы тут поколдовали над сазом и сотворили некое подобие электроверсии этого инструмента. Звучание Арто понравилось, и мы назвали эту штуку булар, мол, Блбулян и Арто. Теперь Тунджбояджян колдует с буларом сам. Вообще, для начала работы нужны два необходимых и достаточных условия: чтобы было интересно творить и была надежда на востребованность твоего детища. Я вполне могу сделать, например, банджо или укулеле, только вот не знаю, кому они могут понадобиться, а искусство ради искусства не по мне. Каждый созданный мной инструмент нашел или обязательно найдет своего владельца, эти гитары должны играть, и деньги здесь совсем ни при чем. Если человек мне понравился, то я могу взять и подарить ему гитару, как делал не раз.

Armen Guitars — это бренд, не уступающий, если не превосходящий по качеству продукта такие лейблы, как MTD, Fodera или F-bass — гитаристы подтвердят. Армен, ваши шедевры удостаивались самых лестных отзывов: многого стоит высокая оценка одного из самых известных в мире гитарных мастеров Майка Тобиаса, а также выдающихся гитаристов Виктора Вутена, Стива Бейли, Джона Харта и многих других. А как появляются на свет ваши создания?
— Мои гитары, что называется, hand made на все сто процентов — от первого эскиза до окончательного воплощения замысла. Рождение инструмента — непрерывный эксперимент: идея, скажем, возникает у меня в шесть утра, за чашкой кофе, когда весь город еще спит. К девяти папа Карло подходит к верстаку, а дальше — сплошная импровизация. Конечно, я читал и читаю много специальной литературы, но, как правило, делаю то, что противоречит теории. Интуитивно, по наитию. Никакого компьютера, дизайн исключительно авторский. Самое главное — должна быть старая, идеально высушенная и обработанная древесина. Чем старее дерево, тем лучше будет звучать гитара. Дерево обладает памятью, оно, как и вода, — носитель информации. Поэтому в плохом настроении я к нему и близко не подойду.

Глядя на самые разные породы дерева, из которых вы делаете инструменты, начинает казаться, что вы по ночам инспектируете ботанические сады.
— Это палисандр, это красное дерево, это — черное, эбен, а из абрикоса и груши получаются гитары с особенным звучанием. Вот только абрикос очень трудно обрабатывать, он так и норовит дать трещину. В 1999 году я участвовал в США в престижнейшей выставке NAMM — National Association of Music Merchants — и повез туда, в числе других, гитары из груши и абрикоса. Я не хвастаюсь, но там все поражались: приехал, мол, парень из страны, которую и на карте-то с трудом разглядишь, а какие идеи, какие инструменты! А известный бас-гитарист Джон Харт все нарезал круги у моего павильона, постоянно в него заглядывал и говорил: «Я люблю твои фруктовые гитары!»

А откуда берутся все эти гитарные детали из экзотических пород дерева?
— Из-за границы, из Америки, в основном. Попрошу кого-нибудь, он и привезет. В Армении ничего не найдешь: от колок до струн — все привозное. А там есть специальные магазины, в которых продается абсолютно все. Честно говоря, у меня есть мечта — открыть подобный магазин в Ереване. Скажете, в одном Нью-Йорке живет раз в десять больше народу, чем во всей Армении? Все равно, я уверен, спрос будет. Вы не представляете, сколько народу у нас играет на гитаре или хочет научиться. А для этого нужны хорошие инструменты — чему вы научитесь на дешевой, плохой гитаре?

Это увлечение у вас с детства?
— Биография у меня самая обычная для того времени — общеобразовательная школа, пять лет музыкальной. Свою первую гитару я смастерил шести лет от роду — вырезал брелок из фанеры, а цепочку позаимствовал с маминой сумки. Маму часто вызывали в школу, жаловались, что я изрисовал все парты гитарами. Другие дети выцарапывали имена симпатичных девочек или свои, а я все гитары рисовал.

А как состоялся выбор между игрой на гитаре и изготовлением инструментов? Почему он решился в пользу ремесла, ставшего искусством?
— Эта дилемма разрешилась просто. Загвоздка в том, что от музицирования на гитаре грубеют пальцы, а такими пальцами гитару не создашь: дерево — материя нежная. Вот и пришлось выбирать одно из двух. А начинал я с того, что делал, говоря политкорректно, копии инструментов фирм Gibson и Fender — в советские годы эти гитары были очень популярны. И сейчас могу сделать такую подделку, что специалисты не отличат от оригинала. Только зачем заниматься копированием, если можешь создать собственное произведение лучшего качества?

Часто ли к вам обращаются с просьбой научить делать гитары?
— Достаточно часто. Идеально было бы, конечно, организовать небольшую мануфактуру, где параллельно с производством проводилось бы и обучение, ведь в Армении, кроме меня, мастеров, делающих гитары, нет. Но приходится скрепя сердце отказывать: учить просто негде. Я один с трудом помещаюсь в этой комнатушке, вы же видите. Как здесь устраивать занятия? До сих пор фактически у меня был только один спонсор, Ральф Йирикян из VivaCell, благодаря ему я в 2008 году смог поехать на выставку NAMM. И давайте лучше сменим тему.

Все детали гитары я вырезаю руками — какая циркульная пила! Я не хвастаюсь, поверьте, но даже в Америке я не встречал мастеров, которые бы все делали исключительно руками. А ведь там им намного проще: купил фирменный полуфабрикат отменного качества — и работай на здоровье. И потом даже самые лучшие и дорогие гитары массового производства звучат не так — души мастера в них нет! Ведь каждый инструмент требует особого подхода. Например, на акустическую бас-гитару с четырьмя октавами может уйти год. Иногда я работаю над несколькими инструментами одновременно: устану от одного, замылится глаз — отложу до вдохновения, перейду к другому.

Сурен Манвелян, наш фотограф, который, кстати, прекрасно играет на гитаре, закончив фотосессию с мастером, устроился в кресле с одной из гитар Армена, так что вся наша беседа протекала под аккомпанемент хорошей музыки. Только увидев, что мы начинаем прощаться, Сурен с сожалением отложил инструмент, отметив его особый, «хулиганистый, с хрипотцой», как он его определил, тембр. А мастер рассказал нам на прощание, что он с трудом расстается с инструментами: к каждой гитаре он относится, как к человеку. И, прежде чем закрыть заднюю деку, Армен, по традиции, просит мать и брата написать на ее внутренней стороне пожелания будущему владельцу инструмента.
Разумеется, самые добрые.

Рубен Гюльмисарян.
Фото: Сурен Манвелян