Данная работа анализирует некоторые ключевые моменты новейшей истории соседних стран – Грузии и Армении – после обретения независимости и возможные сценарии развития в краткосрочной и среднесрочной перспективе.

Грузия и Армения являются странами, сходными во многих отношениях. Территория и население этих стран являются величинами одного порядка, обе они лишены крупных нефтегазовых ресурсов, историческое развитие их народов тесно переплетено. Поэтому представляет интерес проследить схожести и различия их исторического развития после 1991 года и сценарии ближайшей перспективы. 

К началу 2000-х годов окончательно выявилось расхождение в стратегических курсах, взятых Грузией и Арменией – в Грузии практически вся политическая и общественная элита встала на путь т.н. евроатлантический интеграции, в то время как Армения, хотя и не без колебаний и противоречий, в целом продолжала курс на т.н. евразийскую интеграцию. К сегодняшнему дню Армения входит практически во все интеграционные структуры, которые образовались на постсоветском пространства, в то время как Грузия вышла даже из СНГ (самой аморфной структуры) и по-прежнему пытается присоединиться к ЕС и НАТО. 

Анализ и рассмотрение того, почему так произошло, не входит в задачи данной работы. Всем известны причины, которые лежат на поверхности: значение защиты Карабаха для армян, и конфликт Грузии с Абхазией и Южной Осетией, в котором она обвиняет Россию. Так или иначе, получилось, что для Грузии, и особенно для Армении, нет «пути назад», поэтому важное значение приобретает осмысление своего положения и разработка будущей стратегии развития и условий существования этих наций. 

Некоторые факторы геополитической ситуации в мире, которые прямо воздействуют на Кавказский регион

На сегодняшний день сложилось положение, когда процесс глобализации по западному сценарию приходит практически во все точки мира, а Кавказский регион не является столь отдаленным от центров западной цивилизации и малозначимым, чтобы избежать прямой включенности в эти процессы. Глобализация по западному сценарию означает подчинение всех стран не просто геополитическому влиянию отдельных западных стран (прежде всего США), но признание ими принципов западной цивилизации и «правил игры». 

Политическая жизнь, экономика, сфера социальных отношений, технологический уклад остальных стран вне «ядра» западной цивилизации должен быть подчинен правилам и инструкциям, которые они будут получать из США и ЕС, пока не превратятся в часть этой цивилизации. Существует также мнение, что Запад на самом деле не стремится включить «периферийные» страны в т.н. «Золотой миллиард», но использовать ресурсы этих стран по неоколониальной модели, в качестве неравноправных потребителей некоторых благ западной цивилизации, однако это не отменяет того факта, что Запад оказывает тотальное давление практически на все регионы мира. 

При существовании некоторых расхождений (например, попыток стран «третьего мира» отстаивать какие-то свои принципы, не согласующиеся с принципами современной западной цивилизации) на них оказывается нажим с использованием многочисленных инструментов, которые приводят либо к тяжелым кризисным явлениям в жизни этих стран, либо вынуждают их постепенно принимать навязываемые условия. 

Таким образом, расширение западной цивилизации является главным фактором, который оказывает влияние на процессы, в том числе и в Кавказском регионе. Этот процесс можно считать неким водоразделом, по отношению к которому группируются отдельные страны. 

Грузия и ее выбор

Грузия официально избрала курс на присоединение к западной цивилизации, то есть, к евроатлантическому пространству. В подтверждении этого приняты сотни законов и других нормативных документов и их принятие и гармонизация с европейским законодательством продолжается. Нынешняя правящая коалиция «Грузинская мечта», пока что главная оппозиционная партия «Национальное движение», и даже большинство внепарламентских партий официально поддерживают присоединение Грузии к НАТО и ЕС и поддержка этого курса записана в их программных документах, предвыборных манифестах и т.д. Большинство грузинской интеллигенции, а также чрезвычайно активные, многочисленные и влиятельные в обществе неправительственные организации также поддерживают прозападный курс. 

Что касается такого весьма авторитетного в грузинском обществе института, как Грузинская православная церковь, официально ее позиция не сформулирована и среди священнослужителей, в том числе высокого ранга, есть противоречивые мнения на этот счет. Католикос-патриарх Илья II в нескольких заявлениях в целом поддерживал «возвращение Грузии в Европу», но с тем условием, что Грузия «сохранит свою самобытность, ценности и традиции» (1). 

Однако как уже было сказано, такое условие нереально и неприемлемо для Запада. Любая страна, интегрирующая в западную цивилизацию, может рассчитывать лишь на некоторую отсрочку – период адаптации, но постепенно должна принять все основные принципы, которые декларируются лидерами Запада. Особенно это касается стран, которые являются небольшими по размеру, принадлежат к христианскому миру и расположены вблизи Европы. Сохранить в неприкосновенности можно лишь отдельные фольклорные особенности народов и тому подобные второстепенные вещи, но не ключевые принципы построения общества и управления социальными процессами. 

В этом смысле Грузия попала в непростую ситуацию. Грузинская политическая и общественная элита и общество готовы следовать в фарватере политики Запада, однако когда речь идет о социальных отношениях, здесь возникают сложности. Грузия расположена в Кавказском регионе, где либерализация социальной среды по западному сценарию воспринимается в целом негативно, часто агрессивно. Большую часть населения Кавказа (включая Северный Кавказ) составляют мусульмане и даже среди христианских народов (армяне, грузины, осетины и др.) сильны т.н. традиционные ценности. Нужно принять во внимание, что, например, в горных районах, как правило, общества более консервативные и не приемлют либерализацию социальных структур и отношений. Все это накладывает отпечаток на Грузию. 

Кроме того, православная ветвь христианства гораздо сложнее воспринимает то, что уже считается нормой и пройденным этапом в протестантских и даже католических странах. В результате, мы видим недоверие «старой Европы» – в основном протестантской (частично католической) и атеистической Западной Европы – к балканским странам, где получило распространение православие. Сейчас развертывается еще один кризис вокруг Греции, которая позиционирует себя «оплотом православия». И хотя новый премьер-министр Греции заявляет, что он атеист и отказался приносить присягу на Библии, это никак не помогло разрядить отношения с Евросоюзом и его ведущими странами. Греция, несмотря на то, что за последние десятилетия пошла на многие уступки в сфере либерализации общественных отношений, неофициально все еще считается в Европе страной-«парией», которая своими «чудачествами», коррупцией, неразвитостью, привносит конфликты и проблемы. Примерно такое же отношение к Болгарии, еще более настороженное к Сербии и т.д. 

Православие считается правящими кругами западных стран, особенно «англосаксонских» и скандинавских, «пережитком прошлого» и иррациональной системой, которая не позволяет, по их мнению, православным народам стать полноценными членами союза, даже если они входят в него на законных основаниях. Для Грузии, которая расположена еще дальше от Западной Европы, чем балканские страны, и в кавказском «неевропейском» окружении, это грозит еще большими проблемами. 

Менталитет населения и проблемы интеграции в евроатлантическое пространство

Однако не следует думать, что Запад остановится на своем пути или признает какое-то статус-кво. Ни о каком «многополярном мире» для него не может быть и речи, потому что остановка означает поражение западного проекта. Если Запад, особенно США, признает (всерьез и надолго) существование более или менее независимых от него пространств, геополитических центров, то это может привести к отпадению некоторых уже захваченных стран и выходу их из-под контроля, так как они тоже могут захотеть большую свободу и автономию от инструкций из Вашингтона, или из Брюсселя. 

Поэтому и Греция, и страны Восточной Европу будут постепенно, в разном темпе «додавливаться», с применением самых разнообразных инструментов, которых у мировой глобалистской финансократии довольно много. То же самое можно сказать о Грузии. Несмотря на то, что сейчас вступление Грузии в НАТО и ЕС кажется нереальным, этот процесс готовится и через 10, или 15 лет, вероятно, выйдет, если не на финишную прямую, то, во всяком случае, на более продвинутые этапы, чем сейчас. 

Различные социологические опросы, в том числе проведенные организациями, которых трудно заподозрить в работе на западные интересы, говорят о том, что молодые поколения в Грузии в целом настроены значительно более «прозападно», чем старшие поколения. По мере естественного замещения поколений, ситуация для осуществления западных (американских) интересов будет, видимо, улучшаться. Поэтому, если в регионе не произойдут кардинальные геополитические сдвиги, Грузию медленно, но верно будут втягивать в евроатлантическое пространство, в том числе в срезе общественных настроений. 

Важно также установить динамику религиозной структуры населения, в том числе в возрастном срезе. С одной стороны, исследования показывают, что религиозность православного населения Грузии за последнюю декаду возросла. Например, по данным Кавказского барометра (caucasisbarometer.org), с 2008 г. до 2013 года число тех, кто заявил, что ходит на церковную службу хотя бы раз в неделю или раз в месяц, возросло с 34% до 43% (2, 3). По данным опроса, проведенного Евросоюзом в 2013 году, лишь 18% опрошенных в Грузии согласились с известными выражением Зураба Жвания («Я грузин, значит я европеец»). 58% опрошенных определили своей идентичностью только принадлежность к своей нации, а 20% назвали себя в той или иной степени кавказцем (4). 

С другой стороны, те же опросы 2008 и 2013 года показывают, что несколько возросло число тех, кто очень редко ходит или вообще не ходит на церковные богослужения ГПЦ (с 31% до 36%). Это может быть показателем возрастающей поляризации грузинского населения в вопросе религиозной принадлежности, что может особенно резко проявиться в молодых поколениях. В то же время, возрастает численность различных религиозных объединений и сект (протестантских, «неохристианских» и других), часть из которых ведет довольно активную миссионерскую активность в Грузии. Точных данных по динамике численности религиозных объединений в Грузии нет, но наиболее активную работу ведут «Свидетели Иеговы», визуальное присутствие которых заметно в городах и в социальных сетях, а также последователи т.н. пятидесятников. Есть и баптистская церковь Грузии, ее бывший руководитель, Малхаз Сонгулашвили являлся весьма активным персонажем в грузинских СМИ. 

Поляризация сохраняется в отношениях между православным населением и представителями других религиозных объединений. Особенно это чувствуется в отношении христианских и неохристианских объединений и грузин-мусульман, т.е. там, где значительную или большую часть верующих составляют грузины. По данным опроса, проведенного компанией IPM в 2009 году, около 44% опрошенных были не согласны с тем, что «у каждого человека есть право свободно выбирать религию и ни одна конфессия не должна ограничиваться в Грузии». Более того, 67% опрошенных выразили негативное отношение к избранию или назначению представителей религиозных меньшинств в органах власти (5). 

Таким образом, исследования показывают, что укрепление православной идентичности значительной части населения на данном этапе, в какой-то степени, приводит к задержке европейской интеграции Грузии и распространению западных ценностей в стране. Православное христианство в условиях Грузии, соединяясь с кавказским менталитетом и грузинской этнической идентичностью, образует среду, которая не очень подходит для реального усвоения населением европейского образа жизни, мышления и ценностей. 

Прозападные либералы в Грузии на этом основании пытаются осуществлять нападки на ГПЦ и ее священнослужителей, однако пока эти нападки не приносили большого успеха. Вплоть до сегодняшнего дня авторитет этой религиозной организации остается высоким, почти во всех слоях населения. Грузинское общество, которое довольно сильно дезориентировано непонятными для него перспективами, ищет надежную опору в неком институте, который тесно связан с национальной идентичностью. Европейская перспектива, которая была весьма притягательна для большинства грузин еще несколько лет назад, сейчас значительно потускнела и не воспринимается так однозначно. С другой стороны, евразийская перспектива пока тоже не стала привлекательной целью для большей части населения, особенно это касается городских жителей и молодежи. 

В связи с этим, ключевым остается вопрос возрастной стратификации населения и тот фактор, насколько менталитет молодых поколений, родившихся после распада Советского Союза, будет подвергаться «реформированию» западными ценностями и стилем жизни. 

Технологическая сфера, как стратегический фактор развития и выживания

Такие страны, как Грузия или Армения, не только в далеком историческом прошлом, но и сейчас стоят перед экзистенциальными вызовами, которые угрожают выживанию этих народов и их государств. Однако само понятие «выживания» неоднозначно. 

Например, Грузия, выживая, потеряла контроль над 20% территории бывшей Грузинской ССР, в то время как Армения, также в условиях выживания, не только не потеряла контроль над территорией бывшей Армянской ССР, но и расширила зону своего контроля. Кроме того, выживание может сопровождаться «надрывом» сил той или иной нации, с последующими обвальными поражениями или потерями, или наоборот, оно может обеспечиваться опережающим развитием по сравнению с теми странами и угрозами, которые являются вызовами для выживания. Например, современный Израиль не только фактически решил на данном этапе проблему выживаемости для еврейского государства, но и обеспечил динамичное развитие экономики, науки и технологий, уровень развития которых намного превышает аналогичный уровень почти всех соседей Израиля. 

Развитие технологий, образования и науки, или назовем это «техносферой», является одним из ключевых факторов выживаемости в наше время. Без развития техносферы невозможно говорить об экономическом росте в тех странах, которые не обладают крупными запасами сырья (особенно, углеводородов). Так как ни Армения, ни Грузия не относятся к странам, которые имеют крупные запасы углеводородного сырья, развитие техносферы в той или иной степени становится условием самого выживания этих государств.

Правда, у Грузии ситуация в этом отношении несколько другая, чем у Армении. Так как Грузия стремится интегрироваться в евроатлантические структуры, то тем самим она возлагает ответственность за свою безопасность и развитие на такие объединения, как НАТО и ЕС. В таком случае, теоретически возможно некоторое экономическое развитие и выживание даже без мощной техносферы, например, развивая сферу туризма. Известный грузинский бизнесмен Лаша Папашвили недавно заявил, что туризм и связанные с ним отрасли должны обеспечивать до 80% грузинской экономики, и никакие крупные индустриальные объекты и сложные технологические секторы стране не нужны. Так думают многие бизнесмены, политики и эксперты в Грузии. В случае вхождения в ЕС и НАТО, Грузия может удовлетвориться ролью сравнительно отсталой периферии этого пространства, которая, тем не менее, получает определенные (не самые передовые) технологии из более развитых стран и обеспечивает существование (выживание) некоторого количества населения на своей территории и его безопасность. 

Скептики такой модели развития приводят пример Греции, которая давно входит в ЕС и НАТО, и имеет высокоразвитый сектор туризма, но, тем не менее, стоит сейчас на грани дефолта. Однако надо иметь в виду, что финансовые трудности Греции были усугублены гигантскими злоупотреблениями и масштабами коррупции, но даже в нынешних условиях, Греция является второй после России страной по объему финансовых переводов в Грузию. То есть, из Греции грузинские экономические мигранты продолжают ежегодно пересылать на родину свыше 100 миллионов долларов. Отсюда видно, насколько отличается уровень жизни даже в кризисной Греции от уровня жизни Грузии, правительство которой гордится высокими темпами экономического роста. 

Можно привести также пример балтийских стран, которые, после вступления в ЕС, подверглись деиндустриализации и частичной депопуляции (оттоку населения), однако националистические проекты этих стран продолжают существовать и не рассыпались. То есть, такая модель тоже может быть взята грузинской политической элитой на вооружение, как в целом обеспечивающая выживание государства и национального проекта. 

Если же Грузия не сможет продвинуться по пути интеграции в евроатлантические структуры, то, вероятно, постепенно будет актуализироваться вопрос ее присоединения к какому-то другому объединению. После распада Советского Союза, произошло обрушение техносферы в Грузии. Наука, в том числе фундаментальная, и технологические отрасли практически уничтожены, что повлекло за собой падение образовательного уровня широких слоев населения, примитивизацию общественной жизни и т.д. И это в тех условиях, когда после демонтажа советской системы с ее жесткими и негибкими методами управления социальными процессами, в Грузию и в другие страны постсоветского пространства пришел значительно более разнообразный и гибкий западный опыт. 

Имея такие условия, Грузия не сможет в одиночку, без присоединения к какому-либо крупному пространству, развивать техносферу, что приведет к полной деградации образования, науки, остатков промышленности и в целом, общества. Определенные положительные изменения, которые наблюдались во время правления режима Саакашвили (снижение коррупции, улучшение работы государственных структур) были связаны, в первую очередь, с интенсивным внедрением западного управленческого опыта и подготовкой процесса вступления Грузии в евроатлантическое пространство. 

Однако этот процесс застопорился и даже повернул вспять после 2008 года, особенно после войны с Россией, когда режим стал проводить все более авторитарную политику и свернул радикальные реформы, которые проводились в 2004-2008 годах. Без развития техносферы и образования (которое напрямую связано с ней) даже в целом успешные реформы систем государственного управления не смогли обеспечить инклюзивное развитие всех или большинства слоев общества, повышение их жизненного уровня, уменьшение безработицы и т.д. Возможно, осознавая это, Саакашвили попытался в последние годы своего правления обозначить развитие техносферы, в частности, был заявлен многомиллионный проект построения Технологического университета в Батуми, который, по заявлению тогдашних властей, должен был стать «уникальным образовательным учреждением на Кавказе». Было даже построено многоэтажное здание в футуристическом стиле, однако проект провалился, из-за неправильной подготовки и популизма вокруг него, что было свойственно режиму Саакашвили, особенно в последние годы. 

Что касается Армении, то, как отмечалось выше, в этом случае ситуация несколько иная, чем в Грузии. Армения официально не заявляла и видимо, в обозримом будущем не собирается заявлять о намерении вступить в ЕС и НАТО. Наоборот, после некоторых колебаний, власти Армении решили подать заявку на вступление страны в Таможенный союз и в Евразийский Экономический Союз. На данный момент Армения уже вступила в эти организации, в отличие от Грузии, которая еще далека от вступления в евроатлантические структуры. 

Но евразийское пространство, на котором действуют Таможенный Союз и Евразийский Экономический Союз, пока делает лишь первые шаги в своем развитии, в отличие от Европейского Союза, у которого за спиной около 60 лет интенсивного поступательного развития. Поэтому данное объединение сталкивается с большими рисками, которые являются вызовами для Армении. Эти вопросы будут рассмотрены во второй части данной работы.

(Окончание следует)

Георгий ВЕКУА (Грузия)