Покушение на Поляничко

Корреспондент ТАСС Владимир Гондусов буквально взлетел со второго на третий этаж здания областного комитета компартии Нагорного Карабаха. В кабинете врачи уже перевязывали главу Оргкомитета. «Запомнились его (Виктора Поляничко) слова: «Обязательно напишите, что это третье покушение на меня ».

10 мая 1991 года со Степанакертского стадиона в направлении здания областного комитета запускается ракета: Поляничко спасся чудом. У арцахцев было множество причин для того, чтобы не взлюбить Поляничко и коменданта Сафонова. Поляничко строил для азербайджанцев и турок-месхетинцев город Ходжалу, а пригород Степанакерта Кркжан усиленно заселял азербайджанцами. «Во времена Вольского мы (азербайджанцы и армяне) забрасывали друг друга камнями, а при Поляничко стали стрелять друг в друга. Я помню, как во время похорон в Шуши он призывал отомстить армянам»,- рассказывал азербайджанец из Шуши Рамиль Гамбаров.

Операцию «Кольцо», которую Поляничко апробировал в афганском Кандагаре, в Карабахе была усовершенствована и модернизирована. Армянам оставляли коридор, чтобы они могли покинуть обстреливаемые села, а центральное союзное телевидение показывало кадры, как покинувшие свои дома люди благодарили советскую армию за спасение их жизней.

В 1990-1991 годах азербайджанское население Карабаха составляло около 40 тысяч человек, основная часть проживала в Шуши, Ходжалу и ряде сел области. Азербайджанское население приветствовало деятельность Оргкомитета и тесно сотрудничало с Поляничко. Чего не скажешь об армянском населении.

В 1990 году Рауф Раджабов возглавлял группу из десяти азербайджанских экспертов, которая, находясь в Нагорном Карабахе, готовила отчеты для руководства Оргкомитета и центральных бакинских властей.

«Здания находились рядом – в обкоме заседал Поляничко, а в облисполкоме – армяне, между собой они не сотрудничали. Определенные отношения складывались между Оргкомитетом и районами. Ведь надо было решать массу сельских проблем. Было бы целесообразней, если б Оргкомитет работал с местным армянским руководством, а не с Москвой»,- говорит Раджабов.

Оргкомитет и операция «Кольцо» нанесли по карабахскому Движению более чем ощутимый удар. Весной и летом в рядах Движения проявились первые «трещины». Некоторые чиновники и представители интеллигенции Карабаха предлагали для выхода из адского положения найти язык с официальным Баку и спасти Нагорный Карабах от полной депортации или, как сейчас принято это называть, этнической чистки. Другая группа считала, что пойти на уступки – значит сдаться, предать Движение. Третьи заняли промежуточную позицию, предлагая пойти на переговоры с азербайджанскими властями, но только для того, чтобы выиграть время.

16 мая 1991 года собрание полномочных представителей Нагорного Карабаха призывает вовлеченные в конфликт стороны пересмотреть антиконституционные решения относительно НКАО. Собрание избирает делегацию в составе пяти человек, которая должна встретиться с Поляничко и потребовать прекратить продолжающееся насилие над армянами Арцаха. Председатель Оргкомитета отказывает во встрече.

Накануне группа активистов Движения решила направить письмо в Москву – с просьбой прекратить действия операции «Кольцо». В июне письмо должно было быть доставлено в Кремль. Вот что рассказывает один из членов делегации Левон Мелик-Шахназарян: «Суть письма сводилась к следующему: мы были неправы, просим прощения, только прекратите армянские погромы, и мы примем ваши политические условия. Я резко выступил и сказал, что эта бумага – предательство не только Карабаха, но и всего армянского народа, это означает, что мы сдаемся, а сдающихся давят до последнего. Предложил внести две поправки, которые меняли суть письма. Письмо отправили, а делегацию до поездки в Москву в Ереване принял Левон Тер-Петросян».

23 мая состоялось совместное заседание облисполкома, Степанакертского горисполкома, бюро обкома и горкома компартии. Семен Бабаян представил ситуацию в области, после чего начались дебаты: что делать – начать переговоры с Оргкомитетом или прекратить все контакты с Азербайджаном?

Из стенографических записей наибольшего внимания заслуживают выступления Генриха Погосяна, Роберта Кочаряна, Аркадия Манучарова и Георгия Петросяна.

Погосян отметил, что путь вооруженного сопротивления Азербайджану и Центру бесперспективен – уж слишком не равны силы. Он ссылался на то, что Армения не в состоянии оказывать военную помощь. Остается лишь путь мирного урегулирования конфликта, и начинать нужно с переговоров. Погосян заявил, что главы Аскеранского, Гадрутского и Мартакертского районов поддерживают его предложение.

Позиция Кочаряна заключалась в том, что согласие на переговоры азербайджанская сторона, безусловно, расценит как капитуляцию. Первое, что сделает Азербайджан – потребует отменить все политические решения и заявления. Согласно ли с этим население Карабаха? Поэтому, по мнению Кочаряна, к идее переговоров следовало подходить предельно осторожно и не публично.

Манучаров, в принципе, поддержал идею переговоров, но счел необходимым определить круг вопросов и вести переговоры только по этим вопросам.

Идею переговоров категорически отверг представитель партии Дашнакцутюн Георгий Петросян, который заявил, что нет никакой гарантии того, что, склонив нас к переговорам, Центр смягчит позицию и пойдет нам навстречу. Он заявил также, что синхронные предложения из районов о переговорах наталкивают на мысль о том, что процесс провоцируется кем-то.

24 июня карабахскую делегацию принимают в Москву вице-президент СССР Геннадий Янаев, председатель Верховного Совета Анатолий Лукьянов, министр обороны Дмитрий Язов, министр внутренних дел Борис Пуго и экс-министр иностранных дел Эдуард Шеварднадзе. Все они, кроме Шеварднадзе, в августе того же года приняли участие в печально известном путче и государственном перевороте.

«Возглавлял делегацию Генрих Погосян, в состав ее вошли также Шмавон Петросян, Георгий Петросян, Карен Бабурян, Максим Мирзоян и я. Наша первая встреча была с Янаевым. Во время встречи с Пуго Погосян просил прекратить карательные действия против армян. Я выступил сумбурно – очень волновался и был напуган, но суть сказанного сводилась к следующему – мы объявляем вам войну. Повторил это несколько раз. Это была не дипломатия, а состояние аффекта. Но на тот момент это была самая верная дипломатия»,- говорит Левон Мелик-Шахназарян.

4 июля Горбачев отменяет режим чрезвычайного положения и заявляет, что ситуация в НКАО и вокруг нее нормализуется. Через несколько дней солдаты 23-й дивизии 4-й армии Советского Союза совместно с азербайджанским ОМОН осаждают армянские села Эркедж, Бузлух и Манашид Шаумянского района. 13-14 июля они оккупируют села (в период с 14 по 18 сентября армянам удалось их временно отбить).

19 июля в Степанакерте состоялось заседание облсовета Нагорного Карабаха. В работе заседания принимал участие Олег Есаян: «Обсуждался следующий вопрос: согласны ли мы принять предложение Баку и обеспечить участие Карабаха в президентских выборах Азербайджана. Отправиться в Баку на переговоры предложила Москва. Мы обсудили и отвергли предложение об участии в выборах, но приняли решение направить делегацию в Баку. Надо было как-то выиграть время. В обсуждении принимали участие Леонард Петросян, Георгий Петросян, я и многие другие. Об этом решении было известно и политическим лидерам Движения, в том числе, Сержу Саркисяну и Роберту Кочаряну. Было принято решение – направить в Баку делегацию, чтобы выиграть время и избежать радикальных действий. Я был не против отправки делегации, но войти в состав делегации отказался».

Представитель «Дашнакцутюн» Георгий Петросян однозначно выступал против предложения о переговорах с Баку. «Наша борьба в 1988 году началась во имя восстановления прав, подавленных в тоталитарном государстве. Движение явилось мирной борьбой за права. Но ответом стал Сумгаит. Вопрос права был переведен в плоскость межнационального противостояния. Вопрос нашего права не должен решаться в Баку. Мы сами должны определять свои права. Отправить делегацию в Баку значит, что мы согласны на вмешательство в нашу внутреннюю жизнь».

Борис Арушанян обратил внимание на сложившуюся ситуацию: «Поляничко вовсю терроризировал Карабах. Весной 1991 года состоялась операция «Кольцо», Азербайджан, при поддержке Москвы, пытался склонить Карабах на колени: депортируя армян из ряда районов, вынудить нас согласиться с анклавным статусом в составе Азербайджана. Часть нашей интеллигенции считала, что необходимо пойти на уступки ради того, чтобы сохранить остальное. Другая часть придерживалась крайних позиций, в том числе и я. Мы были убеждены, что уступки Азербайджану будут бесплодными. Была и третья группа, которая занимала срединную позицию. Они думали, как бы выиграть время. И вошли в состав делегации, отправившейся в Баку. Эти люди ни душой ни сердцем не желали быть в составе Азербайджана, но думали таким способом выиграть время»,- говорит Арушанян.

В результате двухдневных бурных обсуждений в Ереване, опять же при вмешательстве Левона Тер-Петросяна, была одобрена инициатива направить в Баку карабахскую делегацию и провести переговоры с Муталибовым. 20 июля карабахская делегация встречается в Баку с Муталибовым и заверяет, что органы НКАО готовы вести переговоры «на основе конституций СССР и Азербайджана» и желают обсудить график новых выборов в местные органы НКАО.

Зорий Балаян пишет: «Сегодня никто не вправе подвергать критике решение карабахского подполья, которое 16 июля было одобрено также Верховным Советом Армении. Хотя бы по той причине, что победителей не судят. По возвращении из Баку в Степанакерте был убит один из представителей комитета полномочных представителей Валерий Григорян. Многие не знали, что этот человек стал, увы, жертвой тонко спланированного пропагандистского трюка Поляничко. В те дни Поляничко во всеуслышание восхвалял участников встречи в Баку, особенно Валерия, видимо, рассчитывая, что «приговор» осуществят сами карабахские патриоты. Шесть человек поехали в Баку не по своей воле. Они лишь выполняли поручение подпольного комитета», – утверждает Балаян.

Вот что говорила активистка карабахского движения Жанна Галстян летом 1999 года шведскому журналисту Эрику Меландеру: «Кто бы ни подписал этот документ, он все равно не имел бы силы: ни мы, ни народ не приняли это решение. Подписывающий документ просто поставил бы свою жизнь под угрозу, его убили бы, будь он даже нашим близким другом».

Мелик-Шахназарян считает, что в Карабахе не было группировок, сотрудничавших с Поляничко, но были отдельные люди, и одним из них был Валерий Григорян: «Делегация, которая в июле 1991 года выехала в Баку, сломала хребет нации. Я думаю, это убийство было продиктовано необходимостью. Скажу больше, Леонард Петросян, который руководил делегацией, выехавшей в Баку, спрашивал, нет ли в списках его? Выбор пал на Валерия не случайно. Его убили не только за поездку в Баку, но и ряд других его действий».

Валерий Григорян был убит 10 августа в Степанакерте, на улице, которая сейчас называется Азатамартикнери (воинов-освободителей). В него выпустили 18 пуль, 11 из которых пробили грудь, 7 остались в теле. 5 пуль было отправлено в Баку на судебную экспертизу. Передача Баку следствия по раскрытию преступления была продуманным шагом для того, чтобы замять дело. Это был не просто умный, но циничный, подлый шаг.

«Утром в день убийства позвонил Леонард Петросян. Он сказал мужу, что должен позвонить из Москвы Генрих Погосян, и надо бы с ним поговорить. Не знаю, звонил ли Погосян, потому что Валерий больше не вернулся домой», – говорит жена Валерия, Арега Айрапетян.

Его сын Артур, принявшей потом участие в Арцахской освободительной войне, дважды раненый, считает, что отца убили по политическим мотивам: «Дело об убийстве прекращено, поскольку не выяснены личности преступников». Артур беседует со многими, пытается разузнать у них информацию, понять, почему убили отца, но все они говорят, что сейчас не время для этого.

«Валерий был сторонником мирного урегулирования карабахской проблемы. За два дня до убийства состоялось собрание областного актива. Он выразил разочарование позицией некоторых. Возникли какие-то группировки, и каждая пыталась протолкнуть свои идеи, считая их правильными. Убийство моего мужа было первым политическим убийством в Карабахе. Вторым стал Артур Мкртчян. В свое время Вольский предлагал Валерию поехать с ним в Москву. Надо было ехать – был бы сейчас жив и помогал Карабаху. После убийства мы так и не пришли в себя»,- говорит Арега Айрапетян.

Последний удар по умирающей империи

Неудавшаяся попытка августовского переворота в Москве в 1991 году катализирует гибель Советского государства. Власти Армении и Азербайджана по-разному реагируют на московские события 19-21 августа.

Левон Тер-Петросян и пребывающий у власти АОД отвергли юрисдикцию ГКЧП. В то же время, Муталибов и Поляничко публично поддержали путчистов, видимо, в надежде на то, что стремящиеся к власти консерваторы займут более жесткую позицию в вопросе Карабаха, и им удастся подавить карабахское движение.

Тем более, что костяк путчистов составляли силовые министры, которые контролировали действующие совместно с азербайджанской милицией войска, проводившие депортацию и этнические чистки в Карабахе и прилегающих арменонаселенных районах.

19 августа 1991 года, в день путча, Муталибов находился в Иране. Услышав в Тебризе весть о перевороте, он, наряду с лидерами ряда стран – Саддамом Хусейном (Ирак), Слободаном Милошевичем (Сербия), Ясиром Арафатом (Палестина) – выразил солидарность организаторам переворота.

Его советник Вафа Гулузаде по этому поводу пишет: «Мы с Муталибовым находились в Иране, с официальным визитом. Муталибов позиционировал себя как верный сторонник Горбачева. Встречи в Тегеране завершились, и мы выехали в Мешхед. Тогда и произошел путч ГКЧП. Муталибов от радости аж взвился.

Я его умолял: «Ни слова журналистам, приедем домой, разберемся». Приехали мы в Тебриз, там и проявилось коварство иранских спецслужб. Они убедили Муталибова дать интервью у памятника Шахрияра – якобы, по сугубо культурным вопросам. Мы стояли неподалеку, а Муталибов сидел один под юпитерами. Журналисты сначала спрашивали его о культуре, ну, а потом – о ГКЧП. И его понесло – он яро поддержал ГКЧП, ругал Горбачева. Я был в шоке, но не мог же я, раскидав юпитеры, отвести президента от телекамер – советники такими полномочиями не обладают.

Потом позвонил Поляничко: «Ура, наша взяла!». И Муталибов: «Я же говорил, Вафа, что военные еще не сказали своего слова». Вечером, когда мы прибыли в Баку, я уже знал, что путч ГКЧП провалился. Прихожу на работу, включаю телевизор и слушаю, как зачитывают письмо Муталибова в поддержку ГКЧП. Врываюсь к нему в кабинет, вслед за мной – Фуад Мусаев. Президент немедленно приказал прекратить трансляцию, но было уже поздно – Народный фронт записал передачу на пленку».

После того, как провалилась попытка переворота, Поляничко уехал из Азербайджана. До этого успел поручить осуществить решения ГКЧП в Карабахе. 23 августа облисполком НКАО принял заявление, в котором предлагалось привлечь организаторов переворота «к самой строгой ответственности, а также возбудить уголовное дело по отношению к организаторам «кровавых преступлений» в Карабахе.

Горбачев: «Я возвратился в другую страну»

23 апреля 1991 года Горбачев встретился в Новоогарево с руководителями девяти республик и объявил о разработке проекта Союзного договора. На эту встречу не были приглашены лидеры тех шести республик, в том числе и Армении, которые отказались участвовать в референдуме о сохранении СССР в прежнем виде. Во время второй встречи, 24 мая, Тер-Петросян находился во Франции, а на третью встречу второго июня он отказался ехать в знак протеста против позиции Москвы по вопросу Нагорного Карабаха.

23 июня, на последней в череде встреч в Новоогарево, присутствовал и глава Армении. Тер-Петросян подчеркнул, что Армения стремится к независимости, и народ выразит свою волю путем референдума 21 сентября. В Армении было немало и сторонников пребывания в составе обновленного Союза. По словам Тер-Петросяна, это были «компартия, АРФД и группы выходцев из Карабаха, проживающие в Армении».

«Они заявляли, что Армения просто обязана подписать союзный договор, иначе вопрос о воссоединении Карабаха решить не удастся. А 16 мая жители Карабаха решили прибегнуть в отношениях с Азербайджаном к методу компромиссов и переговоров. Первая делегация во главе с председателем исполкома Карабаха Леонардом Петросяном только что вернулась из Баку, где представила президенту Муталибову свой план. Парламент Армении в ходе голосования 16 июля одобрил эту инициативу».

20 июня госсекретарь США Джеймс Бейкер предупреждает своего советского коллегу Александра Бессмертных о готовящемся заговоре и называет фамилии Павлова, Крючкова, Язова. 29 июля Горбачев, Ельцин и Назарбаев обсуждают в Новоогарево вопрос о смещении Павлова, Крючкова, Язова и министра внутренних дел Пуго и назначении на их должности, после подписания Союзного договора, более либеральных фигур. Разговор записывает КГБ, и он становится достоянием кандидатов на увольнение.

Крючков поручает генералам КГБ Алексею Егорову и Вячеславу Жижину и командующему ВДВ Павлу Грачеву подготовить стратегический прогноз и перечень мер по обеспечению режима чрезвычайного положения.

18 августа Горбачев звонит Янаеву и сообщает, что вернется с Крыма в Москву вечером 19 августа. Янаев обещает встретить его во «Внуково-2». Горбачев продолжает работать над своим выступлением, которое должно было прозвучать на церемонии подписания Союзного договора.

Вечером того же дня Янаев, Павлов, Крючков, Язов, Пуго, Лукьянов собираются в кремлевском кабинете премьер-министра, обсуждают и корректируют документы ГКЧП. Янаев подписывает указы о возложении президентских полномочий на себя самого и формировании Государственного комитета по чрезвычайному положению (ГКЧП), в состав которого должны войти он, Павлов, Крючков, Язов, Пуго, Бакланов, Тизяков и Стародубцев. Присутствующие члены ГКЧП подписывают «Заявление советского руководства», «Обращение к советскому народу» и постановление ГКЧП № 1 о введении «в отдельных местностях СССР» чрезвычайного положения сроком на шесть месяцев с 4 часов по московскому времени 19 августа, запрете митингов, демонстраций и забастовок, приостановлении деятельности политических партий и движений, за исключением КПСС и ВЛКСМ. Лукьянов и срочно отозванный из отпуска Бессмертных уклоняются от участия в ГКЧП.

19 августа Крючков объявляет руководству КГБ, что «перестройка закончилась». По телевидению и радио зачитываются указы Янаева и обращение ГКЧП. На экранах появляются сцены из балета «Лебединое озеро».

Татьяна Дьяченко будит отца – Бориса Ельцина – со словами: «По телевизору показывают что-то непонятное!». На даче Ельцина собираются отдыхавшие по соседству председатель Верховного Совета РСФСР Руслан Хасбулатов, председатель Совета министров Иван Силаев, мэр Ленинграда Анатолий Собчак, еще четверо народных депутатов РСФСР. Ельцин тщетно пытается дозвониться до Горбачева (который находился тогда на отдыхе в Фаросе, в Крыму) и Янаева. Связывается с Грачевым, который говорит, что не может нарушить приказ. Но Ельцин, повесив трубку, уверенно заявляет: «Грачев наш!».

Утром 19 августа войска начинают продвигаться к Москве. Всего в город вводятся около 4 тысяч военнослужащих, 362 танка, 427 бронетранспортеров и БМП. На оперативном совещании в КГБ Крючков выражает надежду, что с Ельциным, возможно, удастся договориться.

У памятника Юрию Долгорукому начинается митинг в поддержку демократии и Ельцина. Новоизбранный президент РСФСР Борис Ельцин в сопровождении своих сторонников прибывает в Белый дом и в телефонном разговоре с Крючковым отказывается признавать ГКЧП. Непосредственно у стен Белого дома дислоцируется бронетехника Рязанского полка Тульской дивизии ВДВ под командованием генерал-майора Александра Лебедя, и Таманской дивизии.

На Манежной площади начинается митинг. Раздается призыв: «Все на защиту Белого дома!». Многотысячная колонна направляется по Тверской к Белому дому. Ельцин обращается к сторонникам с башни танка Таманской дивизии, квалифицирует происходящее как «реакционный, антиконституционный переворот» и зачитывает указ об объявлении ГКЧП вне закона.

Ельцин поручает народному депутату, генерал-полковнику Константину Кобецу организовать оборону Белого дома. Он делегирует в Париж министра иностранных дел России Андрея Козырева с правом сформировать правительство в изгнании, в Свердловск – «резервное правительство» во главе с Олегом Лобовым.

19 августа указом Янаева в Москве вводится чрезвычайное положение. Ельцин и Лужков призывают москвичей начать всеобщую забастовку. Янаев, Пуго, Бакланов, Тизяков, Стародубцев проводят единственную пресс-конференцию ГКЧП. Янаев называет Горбачева товарищем и уверяет, что они «еще будут вместе работать». Телезрители замечают, что у Янаева дрожат руки.

Генералы Ачалов, Грушко, Адеев, Громов и Лебедь готовятся к штурму Белого дома, число защитников которых достигает нескольких десятков тысяч. В ночь на 21 августа убивают троих мирных граждан. Ачалов докладывает Язову: «Пролилась кровь». Следует приказ Язова: «Прекратить штурм». В тот же день делегация ГКЧП отправляется в Крым, но Горбачев отказывается их принять, требует немедленно восстановить связь с внешним миром, звонит в Москву и подтверждает, что «полностью контролирует ситуацию».

В ночь на 22 августа Горбачев отправляется в Москву на самолете Руцкого, мятежников отправляют на другом борту. В Москве, прямо на взлетной полосе, арестовывают Крючкова и Язова. Янаева берут в его особняке. Пуго с супругой утром 23 августа совершают самоубийство. Затем задерживают Павлова, Стародубцева, Лукьянова и других мятежников. На заседании Верховного совета РСФСР Ельцин подписывает указ о роспуске Коммунистической партии Советского Союза.

В ходе первой пресс-конференции после провала госпереворота Горбачев произносит свою известную фразу: «Я вернулся в другую страну». Он посмертно присуждает погибшим при защите Белого дома Илье Кричевкому, Дмитрию Комару и Владимиру Усову звание Героя Советского Союза. Трое защитников Белого дома стали последними Героями Советского Союза.

Парад суверенитетов

30 августа 1991 года Верховный Совет Азербайджана принимает Декларацию о восстановлении государственной независимости Азербайджана, в которой отсутствуют упоминания о двух автономиях – НКАО и Нахичеванской АССР. В декларации отмечено, что в 1918 – 1920 гг. Азербайджан был «независимым государством, признанным международным сообществом».

Декларация вызвала правовой казус. Если юрисдикция провозглашенной в 1991 году Азербайджанской республики распространяется на границы Азербайджанской Демократической республики 1918-1920 гг., о чем в документе нет прямого упоминания, то Нагорный Карабах и Нахиджеван, которые были введены в состав Азербайджана в 1921 году, когда уже не существовало независимого мусаватистского Азербайджана, автоматически оказываются за бортом этой юрисдикции. В Декларации нет ссылки на Советский Азербайджан (в составе которого были Карабах и Нахиджеван). Кроме того, Азербайджан, наряду с другими советскими республиками, получил международное признание в границах, в которых составлял часть Советского Союза.

Второго сентября в Степанакерте созывается совместная сессия облсовета НКАО и Шаумянского райсовета. Принимается Декларация о провозглашении Нагорно-Карабахской Республики на территории НКАО и Шаумянского района. За основу принят закон «О порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из СССР», принятый Верховным Советом СССР 3 апреля 1990 года.

Закон предусматривал процедуру выхода из состава СССР на основе итогов референдума. Если союзная республика, согласно статье 72-й Конституции, желала выйти из состава СССР, порядок выхода регламентировал референдум. Решение о референдуме должен был принимать Верховный Совет союзной республики – по собственной инициативе или по требованию десяти процентов населения республики.

Согласно декларации о провозглашении НКР, до новых выборов и формирования новых органов управления и власти временным верховным органом государственной власти и управления НКР были объявлены Областной совет и его исполнительный комитет. Председателем исполкома избирается Леонард Петросян.

3 сентября Тер-Петросян находился в Москве. Он комментирует факт провозглашения независимости НКР следующим образом: «С правовой точки зрения ничего не изменилось: за последние три года была принята масса подобных решений. Но декларация имела политическое значение. Проблема Арцаха в ряду многочисленных проблем Советского Союза обретала большую актуальность, ибо имелись предпосылки нахождения временного, приемлемого решения, которое устроило бы и арцахцев, и азербайджанцев, и Армению. С такой инициативой выступают Ельцин, Назарбаев».

8 сентября, несмотря на бойкот со стороны Народного фронта, при участии декларированных 84% избирателей, их коих 98,5 % голосуют «за», Муталибов избирается президентом Азербайджана. От Нагорного Карабаха в выборах принимает участие 12% населения – исключительно азербайджанцы.

18 октября за подписью Муталибова принимается «Конституционный акт о государственной независимости Азербайджана», которым закладываются основы государственных, политических и экономических структур независимого Азербайджана. Вот в этом документе четко указывается, что Азербайджан является правопреемником мусаватистской республики 1918-1920 гг. В документе отмечено, что договор от 30 декабря 1922 года о формировании СССР по части Азербайджана считается утерявшим силу.

В отличие от Карабаха и Азербайджана, декларацию о независимости Армения приняла еще 23 августа 1990 года. 21 сентября 1991 года в Армении состоялся референдум о независимости, в котором приняли участие 94,5% имеющих права голоса граждан республики. За исполнение многовековой мечты армянского народа – провозглашение независимого, суверенного и свободного государства – голосуют 99% участников голосования.

Референдум (как и все последующие выборы в Армении) проводится лишь на территории Армении, что фактически означает, что решение Верховного Совета Армянской ССР от 1 декабря 1989 года и Национального Совета Карабаха о воссоединении не имело силы. В дальнейшем, в 1998 году, в ходе внеочередных президентских выборов в Армении, это решение было реанимировано, но избирательно и в сугубо политических целях.

Отрывок из книги Татула Акопяна КАРАБАХСКИЙ ДНЕВНИК: ЗЕЛЕНОЕ и ЧЕРНОЕ

Фото – Делегаты XXVIII съезда КПСС, июль, 1990, слева – Поляничко, в центре – Муталибов