Два года назад мы прощались с замечательным писателем, публицистом, светлой личностью Левоном АНАНЯНОМ. Правдивый, порой резко выражавший свое мнение, он был удивительно культурным человеком, которых в нашей жизни, к сожалению, становится все меньше. Поражала его увлеченность делом, личная заинтересованность во всех литературных начинаниях.

МОЖНО СКАЗАТЬ, ЧТО АНАНЯН БЫЛ ОДНИМ ИЗ ЛУЧШИХ ПРЕДСЕДАТЕЛЕЙ ТВОРЧЕСКОГО СОЮЗА. За годы энергичной, активной работы в качестве председателя Союза писателей Армении Левону удалось реанимировать эту организацию, оживить ее жизнь, обеспечить работу разных секций, комиссий, восстановить утерянные связи с другими писательскими организациями, провести массу всевозможных мероприятий, Благодаря его активной деятельности были восстановлены Неделя детской литературы в Армении, фестивали поэзии с участием представителей из других республик, Дни литературы, Праздник переводчика в Ошакане и т.д.

За годы его руководства СП армянскому читателю были представлены в переводе лучшие образцы мировой литературы. При содействии Ананяна в Арцахе и других районах Армении стали функционировать отделения Союза писателей Армении, которые на местах оживили художественную жизнь, стали издавать свои литературные газеты. Усилиями Л.Ананяна были восстановлены газета "Гракан терт" и русскоязычный журнал "Литературная Армения". Не в пример другим творческим союзам, всегда вовремя проводились писательские съезды, пленумы, на которых обсуждался широкий спектр вопросов, принимались четкие решения, направленные на улучшение пропаганды армянской литературы... А как расширилась при нем связь с писателями Спюрка!

13 октября ему исполнилось бы 69 лет. Вниманию читателей представляем рассказ Левона Ананяна, фанатически любившего свою Армению.

ЛИРИЧЕСКОЕ ПОСЛЕСЛОВИЕ - РОДИНА

Я иду к тебе, как идут к месту паломничества, как на звонких поездах памяти спешат возвратиться в собственное детство.

ИДУ К ТЕБЕ НЕ КАК ПОЖИЛОЙ ТУРИСТ, ОБЛАЧИВШИЙ ДУШУ И ТЕЛО В РОСКОШНЫЕ ОДЕЖДЫ, который, уже одной ногой стоя в могиле, переженил своих детей с чужестранцами, окрестил внуков, назвав их двойными именами, дал им образование на иностранном языке, а сам надумал отправиться на родину с прощальным культурным визитом.

Иду к тебе так, как пытаются заглянуть в глубь души - неисповедимо и прямо. И каждый раз я вижу тебя все такой же, как прежде. И каждый раз я вижу тебя иной, другой, разной.

Иду к тебе босой, с шумом дождя в кожаных узелках моих истертых до дыр лаптей, иду с непокрытой головой, неоформившимися чертами лица, незрелый, как шиповник в июне. Иду в поисках нелегкого прошлого моего поколения, прошлого наших отцов и дедов в твоих безлюдных ущельях, высоких и гордых горах, в твоем усыпанном звездами небе. В синем-синем небе, принадлежащем всем и в то же время никому, где из клочьев облаков мы мысленно возводили прекрасные дворцы нашего детства, чтобы потом, в годы зрелости, кажущиеся столь невероятно далекими, завещать нашим сыновьям право жить и мечтать.

Право мечтать... Ложишься на спину на пестрой поляне ромашек и желтых одуванчиков и устремляешь взор свой в небо, по которому бредут облака, сплетаешь образы из клубящихся в небе облаков, в которых поселяешь героев тобой же придуманных сказок. Тех, кто ушел в мир иной, стал облаком - добрым, легким...

И ты мысленно представляешь их лица, волосы, тела, даже чувствуешь их волненье и радость. Ты знаешь их, как собственных детей, еще не достигнувших совершеннолетия. Тебя лихорадит от грез, а златорунные ягнята давно нарушили границы поля и, ускользнув от взора полевого сторожа, мирно пасутся в тени проросшей до колен пшеницы.

Небо над деревней до краев усыпано звездами, словно сосуд, покрытый глазурью и полный жемчуга. В прозрачном воздухе парят легенды - одни, поблекшие от теплой мглы времени, другие - как свежий мифологический материал. И от легенд воздух словно наполняется каким-то гулом.

ПРАВО ЖИТЬ... ДОМА, ПОГРУЖЕННЫЕ В РАЗДУМЬЯ ПОД ТЯЖЕСТЬЮ ЗАБОТ, похожие на людей, от потерь и нужды натянувших на лоб шапки, подобны сернам, карабкающимся в горы; мигая от дрожащего света лампад, они напоминают умирающих светлячков.

Лишь годы спустя твоим асфальтированным улицам предстояло быть окаймленными трубами природного газа. Деревне еще предстояло избавиться от призрака тьмы... и ласточкам, не находившим скрытых от глаз расщелин, суждено было вить гнезда на металлических электростолбах, погибая от света.

Еще должен был кануть в Лету (уже канул) миф о благополучии, и призрак холода, тьмы и голода должен был обосноваться на вершине горы Бердаг.

И крепкие, как скалы, мужчины, голыми руками сломавшие хребет туркам и сохранившие неприступность границ родины, возвращаясь домой с пустыми руками, должны были испытать чувство горестного стыда, глядя в глаза своим детям.

И женщины, являвшиеся частью дивной природы, вынуждены были поддерживать свой очаг некой алхимией, готовя мучную похлебку и суп из конского щавеля.

И отчаянное причитание одинокой бабушки Соны, обращенное к Богу: "Господи, возьми мою долю свободы и взамен дай мне простое человеческое счастье - заснуть сытой".

И весть о смерти четырех односельчан и рождении мальчиков-близнецов...

Эта сладкая и горькая независимость!

Я ВНОВЬ УВИДЕЛ ТВОЕ УТРО, ПРИЗВАВШЕЕ ЛЮДЕЙ В ПОЛЯ, САДЫ, ГОРЫ, ЛЕСА трудиться в поте лица своего... во имя ничего.

Собственной кожей почувствовал я твое лето - с полями, засохшими от палящего солнца, и насекомыми, жужжащими на кудрявых листьях шелковиц.

И вновь я убедился в том, что долины твои благоухают фиалками, и когда дождливый вечер смывает усталость, ты кажешься мечтой и миражем.

И когда я расстался с тобой и снова оказался на городских улицах, как всегда, мне показалось, что на меня хлынул каменный водопад и град из камней обрушился на землю. И какое-то ненасытное чувство терзает меня, подобно лихорадке.

Это тоска по тебе.

Я скучаю по твоим девственным чащам, которых не коснулся топор дровосека, по твоему знойному и зрелому полдню, жрецом которого я являюсь.

Пускай множатся твои колыбели, и пусть мальчишки твои с потрескавшимися от солнца щеками резвятся в твоих чистых горах.

И пусть эти строки станут завершением твоих тревог и волнений.

Перевод Гаянэ АРУТЮНЯН