Коротко о том, почему черноморские проливы не стали российскими.

130 лет назад (октябрь 1885 г.) Военное и Морское министерства Российской империи представили царю Александру III план мероприятий по захвату пролива Босфор.

Время бить

Александр III в историю вошёл под прозвищем Миротворец. Единственный царь, при котором Россия не воевала. Но в сентябре 1885 г. он предложил начальнику Генштаба генералу Н. Обручеву продумать план войны с Турцией за Константинополь, Босфор и Дарданеллы. «Только из-за этого вопроса я соглашусь вести войну, – писал император, – он необходим и действительно полезен». Уточнял: «Время ещё не наступило, но надо быть готовым». Не то чтобы приказ, но, скажем так, изъявление политической воли.

Именно во исполнение поручения государя через месяц и был подготовлен план операции. Десант… Численность… Из каких частей формируем… Транспортные средства… Обеспечение… Что есть, чего не хватает…

О, ужас! Агрессия! Экспансия! Но не будем о делах века XIX судить по понятиям века XXI. Ну-ка, чем занимались в этот самый 1885 г. другие сверхдержавы (и несверхдержавы тоже)? Англия вооружённым путём как раз утвердилась в Бирме. Франция закончила войну с Китаем и сделала колонией (протекторатом) север Вьетнама. Германия рвалась в Африку. Даже совсем не могучая Гватемала решила силой воссоединить с собой крошечный Сальвадор… Заметьте – мы про конкретный 1885 год. А за десять лет до того? А после? На войны, захваты чужих территорий тогда смотрели проще – хоть, согласимся, циничнее. Вечный передел мира. Ослабел – придёт сильнейший и твоё отнимет. Такова жизнь.

Великая мечта

Но чего на эти проливы петербургские геополитики облизывались! А чего ж не облизываться? Гляньте на карту их глазами.

Исторически сначала была просто мечта о Константинополе. «Под турками» – город-символ, колыбель православия. А «Москва – третий Рим», мы «наследники Византии» (позднее – «турки угнетают христиан и братьев-славян»)… В общем – свой комплекс понятий. После выхода к Чёрному морю добавились соображения практические. Вот – наши черноморские берега. А на противоположных – сплошь Османская империя (лишь после Русско-турецкой войны 1877–78 гг. обрели свободу Румыния и Болгария), исконный противник, с которым веками воевали. Константинополь стоит на проливе Босфор. Босфор соединяет Чёрное море с Мраморным, дальше Мраморное с Эгейским соединяет пролив Дарданеллы. Если оба пролива и земли вокруг них взять под контроль – Россия получит полную безопасность на Чёрном море и экономически важный беспрепятственный выход в Европу по тёплым морям. Стоит за такую цель побороться?

Другое дело, что «съесть-то он съест, да кто ж даст?». И Турция свою столицу с выгоднейшим куском территории никому уступать, понятно, не собиралась, и Европу никогда не вдохновляла перспектива усиления России (геополитический конкурент). Правда, у тех же европейских держав вечно были свои противоречия. И тут надо уходить в долгий разговор – об особенностях русско-турецких конфликтов в разные периоды, о том, как они разрешались, кто и когда был нашим союзником (а кто – турецким), какие заключались международные договора (в том числе регулирующие проход судов по проливам), как они соблюдались (или не соблюдались)… Но сейчас «АН» интересует конкретный момент 130-летней давности.

«Больной человек»

Россия тогда вновь обратила внимание на черноморские проливы по простой причине: Турция, казалось, вконец ослабела.

То есть ослабела она давно. «Больным человеком» Османскую империю ещё перед Крымской войной (1853–1856) называл император Николай I. Было время – колошматил всех здоровяк в феске, нахапал земель и богатств. Но с годами оплыл, потерял хватку, нажил кучу внутренних хворей. Статус ещё требовал демонстрировать крутизну – но сил всё меньше. Мы и в Крымскую войну громили турок по всем фронтам, но на помощь султану Абдул-Меджиду I пришли Англия и Франция – так что в целом Россия Крымскую войну проиграла, однако «на турецких участках» поражений не имела. Потом – Русско-турецкая война 1877–1878 годов. Победа была наша, однако перспектива захвата русскими Константинополя испугала Лондон с Парижем. К проливам вышли их флоты, задираться с которыми сил не было.

К 1885 г. «больной человек» здоровее не стал. Турцией правил султан Абдул-Гамид II. Унылый тиран, он пытался удержать свою империю от распада, всем всё обещал, ничего не делал. Зная общую ненависть к себе, ввёл жесточайший полицейский режим. По резиденции своей ходил с тремя пистолетами, даже жён и наложниц посещал в сопровождении телохранителей… Экономика разваливалась, чиновники, не получая жалованья, кормились взятками, жизненный уровень падал, народное недовольство перенаправлялось в дикие расправы над «неверными» – армянами и греками. Но именно потому, что развал Османской империи казался неминуемым, идею десанта на Босфор отложили. Подождём! Плод вот-вот сам упадёт в руки. Тем более краха Абдул-Гамида ждали не только мы. Надо было быть готовым, что резать пирог тут же примчатся англичане. А это противник посильнее турок.

Аргумент скептика

«АН» несколько раз (№14, 2007; №28, 2014) писали о «меморандуме Дурново» – уникальном примере сбывшегося политического прогноза. Сенатор Пётр Дурново (1842–1915), умный державник, в феврале 1914-го предостерегая Николая II от вступления в назревавшую мировую войну, очень точно, по пунктам, разбирал, чем этот шаг опасен для России. О Босфоре и Дарданеллах замечал: «Не следует питать преувеличенных ожиданий от занятия проливов. Приобретение их для нас выгодно лишь (…), поскольку ими закрывается вход в Чёрное море, которое становится с той поры (…) безопасным от вражеских нападений. Выхода же в открытое море проливы нам не дают, так как за ними идёт море, почти сплошь состоящее из территориальных вод, море, усеянное множеством островов, где, например, английскому флоту ничего не стоит фактически закрыть для нас все входы и выходы, независимо от проливов. Поэтому Россия могла бы приветствовать комбинацию, которая, не передавая непосредственно в наши руки проливов, обеспечила бы нас от прорыва в Чёрное море неприятельского флота. Такая комбинация вполне достижима без всякой войны…»

Слабое звено

Но режим султана всё не падал. И через 10 лет, в 1895–1896 гг., уже при новом императоре Николае II, к идее «броска на Босфор» вернулись. К тому времени вовсю шла модернизация Черноморского флота, причём многие корабли строились с явным расчётом на то, что действовать предстоит в условиях, соответствующих условиям проливов, противостоя флоту, покруче хилого турецкого. Опустим перечисление тогдашних совещаний, подготовленных планов, вносимых поправок. Важно, что речь шла о детально проработанной операции. Высадка 35-тысячного десанта, закладка «особого запаса» огневых средств, выбор командиров… Сегодня специалисты говорят: с чисто военной точки зрения именно в тот момент шанс был. Даже с учётом противодействия европейских держав. И всё же документы опять легли под сукно.

Скорее всего, Николая убедили не спешить влиятельные противники этой идеи. У них тоже были резоны. Министр иностранных дел Н. Гирс доказывал, что «захват Царьграда» чреват международным кризисом, которым обеспечит России массу проблем. Министр финансов С. Витте – что на если дело обернётся серьёзной войной, у нас на неё просто не хватит денег.

А прошло ещё десять лет и выяснилось: вчера было рано, сегодня – поздно. Война грянула – но Японская (1904–1905), неудачная для нас. Она сдетонировала Первую русскую революцию. И именно Черноморский флот оказался тогда «слабым звеном». Восстание на «Потёмкине» (который, кстати, тоже строился именно с расчётом на возможную «войну за проливы»), на «Очакове», брожение, бунты, неуправляемость – только войну тут затевать! Абдул-Гамид же как раз тогда сделал неожиданный (или логичный?) ход (см. «АН» №27, 2015). Под предлогом, что мятежный «Потёмкин» – этот могучий, сорвавшийся с поводка зверь, – теоретически может пойти к Константинополю, султан в нарушение существовавших договоров начал усиливать береговые укрепления на Босфоре. Но России сейчас было не до того. Махнули рукой.

Всё хорошо вовремя

Наша революция стихла в 1907-м. А в 1908-м началась давно назревшая революция в Турции. «Младотурки» – молодые офицеры, энергичные и безжалостные «волки» – свергли Абдул-Гамида. Дальше там началась своя череда событий – но Россию «младотурки», ясно, союзницей не считали. Скорее уж Германию.

И закономерно, что в Первую мировую Турция стала противницей Антанты – следовательно, и России тоже. Антанта в случае общей победы пообещала Петербургу «большой приз» – черноморские проливы. Правда, для самих союзников попытка высадки на Дарданеллах (1915) обернулась страшным поражением: турки времени не теряли, позиции ещё больше укрепили и теперь успешно перемалывали штурмующие десанты.

А в уставшей от войны России люди в высоких кабинетах могли ещё вдохновляться словом «проливы» – но как убедить деревенского мужика в шинели, давно озверевшего от сидения в гнилых окопах, что ему крайне необходимы Босфор и Дарданеллы? Мутило от одних этих заморских слов. Всё хорошо вовремя.

Как потом повернулось колесо истории – известно. И именно в Константинополь в ноябре 1920-го уходили морем потерпевшие последнее поражение врангелевские части. Начиналась трагедия белой эмиграции. Люди, когда-то обсуждавшие планы «броска на Босфор», оказались-таки на берегах Босфора – правда, в жалком положении персонажей булгаковского «Бега». (Турки, конечно, тоже ту войну не выиграли – но нам-то теперь какое дело?)

Тем не менее прошлое хочется иногда разобрать как давнюю шахматную партию. И прикинуть – как бы пошла история, если бы 130 лет назад Николай решился на «босфорский десант»? Только давайте считать честно, анализируя все последствия – политические, национальные… Долгий будет разговор. Бессмысленный (чего уж сейчас?).

Но – любопытный.

Георгий ДЕЖКИН