Василий Колташов: Гость «Открытой студии» — Михаил Александров, ведущий эксперт Центра военно-политических исследований МГИМО, доктор политических наук.

Михаил Владимирович, Россия, появившись в Сирии в качестве активной силы, довольно быстро начала разрушать имперские планы Турции в регионе. Взорван нефтеперерабатывающий завод, удары по колоннам, военным группировкам, штабам… Планы Эрдогана посыпались, и за этим последовало уничтожение Су-24. На чьей территории был сбит самолет? Почему Турция пошла на эту провокацию?

Михаил Александров: Чтобы это понять, необходимо взглянуть на общую политику Турции в отношении Сирии. Сейчас много говорится, что там на нефти задействованы личные интересы самого Эрдогана и всей его семьи. Это так, но из этого вытекает вывод, что сейчас Эрдоган уйдет, кто-то придет на его место, и политика Турции принципиально изменится. Нет, не изменится. Эта партия «Справедливость и развитие», которая пришла к власти в Турции достаточно давно, она переориентирует политику Турции в отношении доктрины так называемого неоосманизма. Когда они поняли, что в Европейский Союз их не примут, то стали искать другие ниши. Россия предлагала им сближение, даже какую-то интеграцию с Евразийским экономическим союзом. Присоединение было нереальным, но какая-то форма сотрудничества могла быть. Сближение, зона свободной торговли, как с Вьетнамом, например. Но Турция избрала путь неоосманизма, т.е. восстановления Османской империи. Для этого нужно подчинить каким-то образом территории, которые входили в состав бывшей Османской империи. Самая ближайшая — это Сирия, потом Ирак, Египет, Иордания. Пока они начали с Сирии, но там у власти шиитское меньшинство, алавиты во главе с Башаром Асадом. Чтобы там создать турецкий режим и заставить его как-то интегрироваться с Турцией, надо Асада свергнуть. Турция поддержала попытку вооруженного переворота в Сирии, снабжала боевиков, которые вели там гражданскую войну. Когда возник ИГИЛ*, а это случилось не только по желанию Турции, а, скорее, Запада, потому что ИГИЛ пришел из Ирака, то костяк его составили бывшие военные Саддама Хусейна, сунниты. Потом туда подтянулись боевики из различных регионов мира, они использовали жупел «Исламского государства», а США их поддерживали, чтобы использовать для разгрома сирийской армии.

Вначале думали, что это небольшие вооруженные мятежи в различных городах, и режим Асада падет. Но этого не произошло, и тогда стали искать вариант, как его свергнуть. Сами вводить войска они не хотели: печальный опыт Ирака и Афганистана показал, что это очень дорогостоящее и затратное мероприятие. Поэтому было решено создать такую террористическую организацию, которая свергнет режим Башара Асада, а потом часть из них самоликвидируется, потому что они будут существовать на деньги Запада, Катара, Саудовской Аравии, которые тоже были недовольны режимом Башара Асада. Другую же часть просто добьют турецкие войска и — все, там будет прозападный суннитский режим. Одновременно планировали нанести удар по Ирану, шиитскому государству, союзникам Башара Асада. Словом, речь шла об изоляции Ирана. Израиль поддержал эту комбинацию, потому что он опасается укрепления военно-политической оси Иран — Башар Асад — Ирак, где тоже у власти шииты. Сложилась коалиция, в принципе, поддерживающая ИГИЛ.

Все складывалось отлично: ИГИЛ наступал, режим Башара Асада висел на волоске, а тут вмешалась Россия, потому что мы теряли стратегические позиции в Сирии, наша военная база. Мы понимали, если там возникнет прозападное террористическое государство, то оно будет направлено против Ирана, а затем и против нас. Это надо было в корне пресечь. И вот мы вмешались. Получилось так, что амбиции неоосманизма Турции оказались не реализуемыми. А Запад занял тут двойственную позицию: надо понимать разницу в интересах Запада и Турции. Запад увидел, что сейчас уже невозможно свергнуть режим Башара Асада и решил действовать путем дипломатического маневрирования, чтобы, как на Берлинском конгрессе 1878 года: мы Турцию разгромили, а потом нас переиграть и оставить ни с чем. И они пошли по этому пути: ладно, ИГИЛ мы добьем, потому что на Западе уже сложилось мнение, это зверская средневековая структура, которая головы отрезает. В общем, в открытую их поддерживать нельзя, а когда Россия вмешалась, получалось, что мы их там добьем, и Россия получит полный карт-бланш. Если мы сейчас бы с Башаром Асадом победили, а потом еще в Ирак перекинулись, то мы бы контролировали всю эту территорию Ближнего Востока. Т.е. баланс сил резко сместился бы против Запада.

В.К.: Там, кстати говоря, ценные месторождения, которые ИГИЛ эксплуатирует.

М.А.: Да, особенно в Ираке много нефти. Западу было важно пресечь это наступление и пойти на мирное урегулирование, застолбить там какие-то позиции, которые помогли бы сохранить влияние в Ираке и частично в Сирии. Но Турцию это уже не устраивало, потому что Запад стал делать ставку на курдов. И мы видим, как единая линия Турции и Запада начала расходиться, потому что поддержка Западом и США курдов означала, что курдский фактор будет играть все большую и большую роль. В случае разгрома ИГИЛ, курды, наверняка, получат в Сирии автономию. А в Ираке у курдов есть автономия, значит, в Турции курды тоже будут иметь право на автономию, а там уже война возобновилась между Анкарой, Эрдоганом и курдским сопротивлением. Т.е. Эрдоган влез в такую ситуацию, где он полностью проигрывает. Мало того, что он не реализовал бы свои планы Османской империи, а еще усилились бы курды, и это перекинулось бы в Турцию.

Турция кровно заинтересована в том, чтобы ИГИЛ не разгромили, чтобы он не был вышвырнут. Да, ИГИЛ продолжает сдерживать наступление армии Башара Асада, а чтобы российская поддержка не приносила результата, надо было Эрдогану спровоцировать серьезный конфликт между Россией и Западом. Спровоцировать так, чтобы сорвать план мирного урегулирования, который намечался уже в переговорах между Лавровым и Керри, вызвать конфронтацию, когда план стал бы невозможен.

Турция пошла на провокацию, сбила российский самолет и сразу побежала в НАТО жаловаться, что Россия нападает. Но Запад не сказал, что Россия должна прекратить военную операцию в Сирии. Запад политически поддержал Турцию, но, что в военном отношении они ее будут поддерживать, и что они уже сейчас отказываются воевать против ИГИЛ — такого никто не говорил.

В.К.: А если они закроют Босфор и Дарданеллы, создадут проблемы, чтобы входить в Средиземное море из Атлантики?

М.А.: Это будет очень серьезный вызов для России. Есть понятие «casus belli» — это повод для войны, потому что есть конвенция Монтре, гарантом ее являются не только Турция, но и Россия, Запад. Если Турция в одностороннем порядке нарушает конвенцию Монтре, закрывает Босфор и Дарданеллы, то она бросает вызов не только нам, но и другим гарантам. Значит, другие гаранты должны поддержать такой шаг Турции? А если не поддержат, то она не должна закрыть? А если поддержат — то это объявление войны нам. Уже не какой-то холодной, а фактической. Потому что блокада — это акт войны. Когда карибский кризис развивался, американцы объявили блокаду Кубы, и наши корабли встали на линии блокады. Т.е. был вариант, что мы или атакуем линию, или будет какое-то урегулирование. Тогда договорились. Если они сейчас блокируют весь наш трафик, гражданский и военный, через Босфор и Дарданеллы, это означает то же самое. Будут ли искать какое-то урегулирование, а какое урегулирование? Они хотят с нами воевать, потому что закрытие канала — это блокада России, а не Сирии.

В.К.: Как считаете, не является провокация Турции продолжением нашего конфликта с Украиной, какое еще может быть развитие?

М.А.: Если смотреть глобально на общую картину, которая складывается в мире, то обострился конфликт цивилизаций. Западная цивилизация сейчас в позиции обороняющегося, потому что возникли многие новые центры силы. За последние 20−30 лет выросли мощные экономические центры: Китай, Индия, Бразилия, Юго-Восточная Азия. Экономический баланс в мире сместился уже не в пользу Запада. При этом всю политическую повестку дня продолжает определять Запад. Возникла явная диспропорция между их экономической, политической и военной ролью в мире.

В.К.: А к нам-то какие претензии? Почему все время виновата Россия, и какие здесь цели Запада?

М.А.: Понимаете, Запад полагал, что он выиграл холодную войну, как будто он выиграл горячую войну. Т.е. Россия подписала капитуляцию, потому что она потерпела поражение в горячей войне. Но мы-то добровольно отказались от коммунистической идеологии, добровольно распустили Союз. Если бы общество не хотело, мы бы не стали этого делать. Нас не заставили, мы сами сделали. Т.е. мы не были разгромлены физически, и у нас все силы и ресурсы сохранились. Получилось так, что Запад посчитал, что мы в горячей войне проиграли, и стал нам диктовать. Политический план Запада — выйти из ситуации проигрыша в экономическом соревновании с другими центрами силы за счет уничтожения России, как одного из центров силы, овладения ее природными ресурсами и нивелировки нашего военного потенциала. Таким образом, Запад превращался бы в доминирующую военную силу, потому что всем понятно, что сейчас существует стратегический паритет между Россией и Западом, и в военном плане они мало могут сделать, они даже Китай разгромить не могут, потому что если мы поможем Китаю, баланс сил смещается в нашу пользу.

В.К.: Михаил Владимирович, получается, Россия — это слабое звено в БРИКС? Она слабая, уязвимая, проигравшая холодную войну, ее надо добить?

М.А.: Неправильно, Россия — сильнейшее звено БРИКС в военном отношении, а Запад сейчас перешел к методам использования военной силы для осуществления своих экономических интересов в мире. Т.е. для того, чтобы законсервировать систему, где Запад играет доминирующую роль, в том числе и в системе мировых финансов и мировой торговли. Россия, обладающая военной силой, не дает этого сделать.

У нас внутренняя прозападная элита является слабым звеном, надавив на которое Россию можно развалить изнутри. Эти люди еще во времена Горбачева нам рассказывали, что мы должны интегрировать в западную цивилизацию, слиться в дружбе с Западом. Они еще сильны, они в правительстве сидят, особенно в экономическом блоке, и они продолжают гнуть свою линию. Запад рассчитывал, что сетецентрической войной, которая подразумевает не прямое военное столкновение, а использование всего набора средств, не только военных, но и дипломатических, политических, экономических, информационных, добиться разложения противника, внесения сумбура, дезориентации, дестабилизации. Есть план использования внутренней оппозиции, террористических групп, и уже потом точечных ударов диверсионных групп Запада для полной дестабилизации и уничтожения страны. Это мы увидели в Ливии, сейчас видим попытку в Сирии.

На Западе думали, что при помощи Украины они смогут гибридную войну перекинуть на нашу территорию. Т.е. подразумевалось, что сначала будет переворот в Киеве, затем они захватывают всю Украину и выгоняют наш Черноморский флот из Крыма. Все это резко дискредитировало бы наше политическое руководство, начались бы внутренние выступления, а украинские боевики перешли бы границу и активизировали в Чечне и на Кавказе подрывную деятельность.

В.К.: С Белоруссии полностью сняли бы санкции и с Казахстаном бы тоже договорились.

М.А.: Да, с Казахстаном бы договорились, я бы не стал надеяться, что это надежные союзники. Получилось бы так, что политический режим дискредитирован, никто его защищать не будет, начинаются забастовки, террористы действуют, армия разлагается и происходит либо переворот, приходит прозападная группировка к власти во главе, допустим, с Ходорковским, которая просто распускает Российскую Федерацию. Планировалось, что Россия как центр силы перестает существовать и становится объектом грабежа, за счет которого Запад, с одной стороны, восполняет свои экономические ресурсы, а с другой — нейтрализует Россию и как центр военной силы. Поэтому может всем диктовать при помощи военной силы, включая Китай, Индию и других. Это был стратегический план. Поэтому его начали осуществлять на Украине.

На Ближнем Востоке сильный противник Запада — это Иран Значит, надо было подорвать Иран. Для этого шиитскую ось Иран — Сирия надо было разрушить, создать суннитское государство в Сирии, боевиков ИГИЛ перекинуть уже на иранскую территорию, а после того, как Иран был бы побежден, уже бы и к нам перекинулись. Т.е. это два параллельных процесса сетецентрической войны. Теперь мы видим, что мы остановили их на Украине и в Сирии.

В.К.: Смотрите, Крым без электричества, сбит российский самолет в Сирии. Задача: поставить президента России Владимира Путина в ситуацию растерянности, заставить российское руководство растеряться, дезориентировать его. Есть ощущение, что этот вариант работает?

М.А.: Что касается взорванного электрокабеля, то это, считаю, саботаж наших прозападных кругов.

В.К.: А то, что ведущие банки отказались в Крыму работать и сказали, что это часть Украины? И никто не был наказан?

М.А.: Да, эти прозападные круги продолжают действовать, а наш президент их что-то не трогает. Видимо, надеется, что удастся с Западом нормализовать отношения. Но я считаю, что это достаточно наивная позиция, потому что Запад, люди здесь в отчаянном положении. Либо они выживают, как единая цивилизация, либо они рушатся. И с нами дружить в этой ситуации совершенно противоестественно, потому что они могут за наш счет решить проблемы. Если они оставляют нас в покое, то они будут медленно загнивать и умирать. Рассчитывать, что мы с ними сможем восстановить отношения — это наивно, это политический просчет.

В.К.: Нарышкин сказал, что без России Европа не может решать свои проблемы в обеспечении безопасности.

М.А.: Эта точка зрения, что нам надо расколоть Европу и США, оно еще в советское время доминировала, когда я работал в МИД. Эти наши очень «умные» стратеги все время предпринимали действия, вкладывали ресурсы, а европейцы немножко подыгрывали, дезориентировали нас. А потом, когда доходило до критической ситуации, оказывалось, они нас втягивают в ловушку десятилетиями. Наша элита, еще советская по менталитету, она на эту ловушку постоянно попадает, что мы с Европой сейчас объединимся. Де Голль предлагал создать единую территорию от Атлантики до Урала. Но это тоже такая разводка, обман, чтобы втянуть нас в некий неосуществленный проект, затормозить нашу активность в других направлениях. Зачем мы будем поддерживать Иран, отношения с Китаем, создавать Евразийский экономический союз, если мы сольемся Европой? Они бросили этот лозунг, бросили морковку, машут морковкой перед носом наших незадачливых, а иногда и очень прагматично мыслящих коррупционеров-компрадоров, которые активно этот миф у нас в обществе навязывают. И вот как сейчас опять, уже вроде бы решили, что Запад противник, что он ведет против нас сетецентрическую войну, и опять, стоило Франции подогнать этот авианосец «Шарль де Голль» к берегам Сирии, то зазвучало, что «мы создаем союз с Западом». Не будет этого союза!

В.К.: Получается, коалиция выстраивается не против ИГИЛ, а России?

М.А.: Это можно сравнить с ситуацией Второй мировой войны, когда добивали Гитлера. В 1944 году советские войска подошли к границам Европы. У Запада какой был выбор? Либо они не вмешиваются, пусть Советский Союз сам разбирается с Гитлером, а они будут сидеть и денежки считать. Но если Советский Союз сам бы разобрался с Гитлером, то он бы взял всю Европу, понимаете. И сейчас такая ситуация у Запада в Сирии: если они сейчас не вмешаются каким-то образом против ИГИЛ, то мы возьмем весь Ближний Восток. Фактически, мы Сирию и Ирак забираем, это становится нашей сферой влияния. Но они этого не могут допустить, поэтому они вынуждены под различными предлогами вмешиваться. Вот во Франции произошли теракты, я не знаю, они специально произошли или случайно, но они произошли, и это хороший предлог, чтобы вмешались другие европейцы и сами французы, и американцы поактивнее вмешались. Скорее всего, этот раздел Сирии состоится, но не юридический, а фактический между прозападными силами и нашими. Но нам-то не надо никакого контроля над Ближним Востоком, у нас нет таких амбиций. Поэтому мы готовы на компромисс с Западом, чтобы было политическое урегулирование, чтобы мы там свои позиции сохранили, пусть и они сохранят, нас это особо не волнует, только бы они к нам не лезли на Украину, в Центральную Азию.

Допустим, по Украине мы не можем пойти на компромисс: на Украине мы должны победить.

В.К.: Ростуризм запретил отдых в Турции. Авиасообщение с Турцией остановлено, россияне не купят мяса турецких кур. Это все, чем Россия ответит на провокацию Турции?

М.А.: Понимаете, это ответ естественный. Насчет мяса курицы я не знаю, а насчет запрета туризма понятно. Россияне на территории Турции сейчас могут оказаться заложниками. Я бы вообще отозвал оттуда наш дипломатический персонал, оставил бы 2−3 человека в посольстве и все, т.е. наши должны оттуда уехать. Чтобы там не было россиян вообще, чтобы они не были заложниками ситуации.

Министерство обороны России решило: крейсер «Москва» берет под контроль воздушное пространство на границе с Турцией. Если там будут появляться угрожающие самолеты, то их будут сбивать. Это ясный сигнал. Если Турция хочет воевать, то будет война. Но, думаю, они все-таки не будут соваться.

В.К.: А Турция — член НАТО. Мы не окажемся в прямом конфликте с НАТО?

М.А.: Барак Обама заявил, что Турция и Россия должны вопрос со сбитым Су-24 сами урегулировать. Тут не было в отношении нас прямой угрозы. В НАТО не дураки: действия Турции сейчас расходятся с действиями Запада. Т.е. Запад хочет какого-то компромисса и сохранить свои позиции, а Турция хочет сохранить ИГИЛ и задавить режим Башара Асада и курдов.

Западу сейчас нет смысла воевать с нами в интересах Турции. Потому что Запад и без войны может обеспечить свои интересы в Сирии. Конечно, он нас не добьет, но он и не проиграет, будет статус-кво сохранен. Воевать ради того, чтобы обеспечить Турции реализацию концепции неоосманизма, Запад не будет.

Украина тоже хотела втянуть нас в конфликт с НАТО, но НАТО четко дало понять, что не будет вмешиваться военным путем. Запад четко сказал, что не будет защищать Украину военным путем, он бы и не стал этого делать. Другое дело, что у нас, видимо, посчитали слишком экономически накладно будет оккупировать всю Украину. У нас сейчас главными являются экономические соображения, а не соображения национальной безопасности, защиты прав русского населения — это вторично.

В.К.: К вопросу об экономических соображениях. «Турецкий поток» можно считать списанным?

М.А.: Я думаю, его надо было списать еще тогда, когда у нас обострились отношения с Турцией. Они обострялись постоянно в течение последних 5 лет, все специалисты это видели и говорили, что не надо строить этот «Турецкий поток», что мы становимся заложниками Анкары. Атомная электростанция — это какой-то сумасбродный проект. Мы затеяли за свой счет строительство в Турции электростанции, а потом турки возьмут и отберут и все, и вы что, воевать будете? Поразительная безответственность наших структур, потому что они ведь не свои деньги вкладывают. «Газпром» — это государственная компания, и они вкладывают государственные деньги. Им все равно, сколько миллиардов из госбюджета они выкинут, они не несут за это ответственности, зато зарплата у них будь здоров, миллиардная. Посмотрите, сколько денег мы потеряли на Украине: 6 миллиардов на недопоставках, 3 миллиарда на сниженных ценах на газ потеряли. И неизвестно, сколько еще потеряем, потому что «Газпрому» почему-то важно снабжать Европу газом. «Газпром» хочет иметь позиции в Европе, они там свои частные фирмы создают, которые на продаже газа наживаются. Это такая уже полукоррупционая составляющая. Я считаю, эта структура приносит нашей стране вред. Так же, как и РАО ЕС приносило вред. Я помню, как они разные энергомосты в Турцию пробивали, вот такие «проекты».

В.К.: Через Турцию в Европу идут потоки беженцев. Таким образом она не интегрирует ли, не внедряет боевиков, исламских террористов туда?

М.А.: Турция, безусловно, заинтересована в том, чтобы побыстрее свергнуть режим Асада. Она рассчитывала на то, что Европа, озабоченная потоком беженцев, подключится более активно к свержению режима Башара Асада. Аргументация Турции на Западе такая: мол, Россия, поддерживая режим Асада, затягивает гражданскую войну, из-за этого бегут беженцы. Если бы свергли Асада побыстрее, победил ИГИЛ, тогда бы беженцы вернулись. Тут двойная игра: избавиться от беженцев и затем приложить усилия к свержению Башара Асада. Сейчас это уже нереально.

В.К.: Лавров отменил визит в Турцию. Какими вы видите дальнейшие действия российской дипломатии, дойдет ли у нас до разрыва дипломатических отношений с Анкарой?

М.А.: Нам надо постепенно наращивать давление. Отмена визита — это первый этап давления. Рекомендации Ростуризма и отказ от воздушного сообщения с Турцией — это второй этап давления. Медведев заявил, что будут пересматриваться контракты с Турцией — это третий этап давления. И мы видим, что Турция начала несколько менять свою позицию. Если вначале Эрдоган с пеной у рта доказывал, что они правильно сделали, что сбили наш самолет, то теперь он говорит, что Су-24 сбили по ошибке, приняв за сирийский самолет. Если Турция хочет выйти из этой ситуации, сохранив отношения с Россией, ей надо, во-первых, признать свою ошибку. Во-вторых, извиниться, в-третьих, выплатить компенсацию за сбитый самолет, в-четвертых, компенсацию семье погибшего летчика. В-пятых, осудить террористов, которые убили летчика и, в-шестых, помочь российскому спецназу обнаружить тех, кто убивал, и — уничтожить. Я думаю, если Турция это сделает, то ущерб для отношений будет не такой сильный, как он в перспективе может быть. Эрдоган тут немножко заигрался и нанес ущерб влиятельным кругам внутри Турции. Он со своей идеей неоосманизма и с расчетом, что сейчас Запад втянется резко в конфронтацию, и что он выиграет, была его авантюрной игрой. Эрдоган авантюрист по натуре. Он авантюрно сыграл в расчете на то, что это сейчас даст результат, что возникнет резкий конфликт между Россией и НАТО, и он под это дело сможет ИГИЛ сохранить, потому что все забудут про ИГИЛ. Запад хоть политически Турцию поддержал, но на конфронтацию с Россией не пошел. Теперь Эрдоган понимает, что он, фактически, проиграл.

В.К.: А он отступит? Дело в том, что Эрдоган ведь непопулярен в не модернизированной части турецкого общества, его там просто ненавидят. Его считают виновником терактов, убийства социальных активистов, профсоюзных активистов, арестов, погромов. Т.е. для Эрдогана, как мне кажется, план экспансии — это единственный вариант. Он будет и дальше обострять ситуацию в отношении России?

М.А.: А смысл? Он уже проиграл. Что он может сделать? В одиночку воевать с Россией?

В.К.: Вы уверены, что он проиграл? У него есть ИГИЛ, боевики лечатся в госпитале его дочери, у них много оружия.

М.А.: Понимаете, это, как говорят англичане, losing game, т.е. игра, ведущая к проигрышу. Он может продолжать поддерживать ИГИЛ, но ясно, какой будет результат: ИГИЛ будет разгромлен и останется на бобах, а еще с очень плохими отношениями с Россией. А Россия сейчас начнет поддерживать курдов, и Эрдоган уже после разгрома ИГИЛ будет иметь дело с курдами, вести с ними бесконечную войну. Эрдоган проиграл. Если в руководстве Турции возобладают здравые настроения, то у них еще есть шанс отыграть назад, сказать, что произошла ошибка и исправить ситуацию. Но амбиции, наглость самого Эрдогана могут привести к тому, что они этого не сделают. Ну, значит, Турция пойдет по неправильному варианту. Я за судьбу Турции не дам и ломаного гроша.

Сейчас у Эрдогана авторитет резко пойдет вниз, он уже пошел вниз. Потому что очевидно, что его авантюра провалилась, что Турция в этом вопросе ничего не добилась, только испортила отношения с Россией, а на Россию были завязаны очень серьезные экономические интересы Турции. То, что Россия не поддерживала курдов официально — это тоже было очень большим плюсом для Турции. Получается, что и в экономическом сообществе он подорвал свою репутацию, и в военно-политическом. Поэтому, что ему делать? Если будет такое давление, то турецкое правительство может сейчас поменять вектор. Все зависит от внутреннего расклада, который там есть.

В.К.: Смотрите, Петра Порошенко и его сподвижников не испугали разрыв экономических отношений с Россией, обострение политических отношений. Запад их поддерживал. С Эрдоганом так может получиться?

М.А.: Нет. Дело в том, что элита, которая у власти на Украине, не национальная. Это временщики, которые заинтересованы в получении максимальной прибыли от этой операции. Украинская элита для того, чтобы наворовать под шумок, а затем на Запад уехать. В Турции не так, там и повесить могут в случае переворота, как одного президента Турции после военного переворота повесили. Так и Эрдогана могут повесить, и куда он сбежит? Он может, конечно, сбежать в США, но вы помните судьбу шаха Ирана, потому что для США важны отношения с Турцией, а не личная поддержка Эрдогана. Т.е. выдадут его либо он умрет отравленный где-нибудь. Поэтому лично Эрдоган очень рискует, а если брать всю его партию, они все-таки за турецкие интересы, как они их понимают. Они их неправильно понимают, концепция неоосманизма изначально была провальной, потому что у Турции нет ресурсов, чтобы восстановить неоосманизм. Турции надо было вписаться, когда Россия предлагала быть вместе с Евразийским экономическим союзом. Турция там приветствовалась: в России, и особенно в Центральной Азии Турцию готовы были принять, только Армения была против. Они могли бы неплохо устроиться, быть энергетическим хабом, развивались бы торговые отношения с Россией, была бы взаимодополняемость экономик. Но имперские идеологические амбиции возобладали, и это привело к ошибочным решениям.

* «Исламское государство» — решением Верховного суда России признано террористической организацией, его деятельность на территории России запрещена.

http://svpressa.ru/online/sptv/136944/

Полный текст беседы — в видеоматериале «Открытой студии».

Оператор А.Фатеев.