Ближневосточные потрясения могут затронуть и Закавказье

ИА REGNUM не раз обращало внимание на то, что напряженная ситуация, возникшая между Турцией и Россией в результате «удара Анкары в спину Москвы», став одним из пособников террористов, когда турецким истребителем F-16 на сирийской территории был сбит российский бомбардировщик Су-24, может иметь серьезные геополитические последствия для Ближнего Востоке, а может быть, и для Закавказья, где Баку и Тбилиси позиционируют себя в качестве стратегических партнеров Анкары. Эксперты, заглядывая в глубь проблемы, особенно отмечая период «холодной войны», видят определенную зловещую закономерность, поскольку нынешняя напряженность между Москвой и Анкарой — третий кризис с середины прошлого века.

Так, бакинский историк Джамиль Гасанлы уже писал в ИА REGNUM, как 19 марта 1945 года советское руководство денонсировало советско-турецкий договор о нейтралитете от 1925 года, а 7 июня того же года народный комиссар иностранных дел Вячеслав Молотов принял в Кремле турецкого посла Сарпера и выдвинул ему ряд требований: уступить Советскому Союзу территории в Восточной Турции, разрешить строительство военной базы в Проливах, организовать совместный советско-турецкий контроль над проливами Босфор и Дарданеллы. Молотов указывал, что «у нас имеется договор 1921 года, который был заключен в других, совершенно отличающихся от нынешних условиях». Нарком также подчеркивал: «Если территориальная сторона вопроса, которая была в советско-турецком договоре решена в ущерб Советскому Союзу, в том числе Армении и Грузии, нашла бы свое решение, то этот момент имел бы большое значение в укреплении дружественных отношений на долгие годы между Советским Союзом и Турцией». Согласно высказываниям Молотова и Андрея Вышинского, сделанным ими в беседе с послом Югославии в СССР Поповичем, путем данных претензий Москва демонстрировала намерения «наказать» Турцию за враждебную политику во время Второй мировой войны, особенно во время успехов Германии». При этом, констатирует Гасанлы, хотя на Потсдамской конференции союзники не поддержали СССР по вопросу о проливах, президент США Гарри Трумэн квалифицировал территориальные претензии Москвы как «внутреннюю политику СССР и Турции, оставив ее на рассмотрение самих спорщиков».

В феврале 1952 года Турция вступила в НАТО, что было связано и с данной ситуацией, и, по оценке российского историка Сергея Мошкина, это объясняет, почему среди государств Альянса, связанных общими европейскими цивилизационными корнями, историей и культурой, затесалась восточная страна с явно неевропейскими политическими институтами и ценностями. Советский Союз лишь после смерти Иосифа Сталина отказался от территориальных претензий к Турции, но своеобразно. «Во имя сохранения добрососедских отношений и укрепления мира и безопасности, — отмечалось в ноте советского правительства правительству Турции, — правительства Армении и Грузии сочли возможным отказаться от своих территориальных претензий к Турции». Что касается вопроса о проливах, то советское правительство пересмотрело свое прежнее мнение по этому вопросу и считает возможным обеспечение безопасности СССР со стороны проливов на условиях, одинаково приемлемых как для СССР, так и для Турции. Правда, потом на Пленуме ЦК КПСС в июне 1957 года Никита Хрущев обвинял Сталина в том, что он таким образом «потерял дружескую Турцию». Но по прошествии десятилетий такая оценка, на наш взгляд, нуждается в определенной исторической корреляции.

Второй кризис во взаимоотношениях Москвы и Анкары вписывается уже в систему продолжавшегося в начале 1960-годов и продолжавшегося 13 дней карибского кризиса, поставившего мир на грань Третьей мировой войны. Ему предшествовало размещение в 1961 году американцами в Турции ракет средней дальности «Юпитер», напрямую угрожавших городам в западной части Советского Союза, доставая до Москвы и основных промышленных центров. Тогда президент США Джон Кеннеди предложил Советскому Союзу демонтировать установленные ракеты и развернуть все еще направлявшиеся к Кубе корабли в обмен на гарантии Вашингтона не нападать на Кубу и не свергать режим Фиделя Кастро, а по настоянию советского руководства также выводились американские ракеты из Турции.

Нынешний кризис имеет свои заметные отличительные особенности, которые еще предстоит изучить и проанализировать. Ему предшествовал необычный по историческим меркам масштаб расширения многостороннего сотрудничества между двумя странами, включая реализацию энергетических проектов стратегического значения. Но он имеет парадоксальный внешний фон. Именно США с середины 1990-х годов стали озвучивать, а потом постепенно реализовывать проект чуть ли не по сценарию большевиков 1920—1930-х годов, готовивших по линии Коминтерна «большой взрыв» Ближнего Востока.

ИА REGNUM уже анализировало инициативы Вашингтона по перекройке границ на Ближнем Востоке, появившиеся после событий 11 сентября 2001 года. В частности, речь шла о книге американского генерала Уэсли Кларка «Как победить в современной войне», где в список «обреченных стран» были занесены Ирак, Иран, Сирия, Ливан, Ливия и Сомали. Но все эти работы многими экспертами воспринимались с некоторым недоверием и иронией. Да и в дальнейшем вряд ли кто обратил бы на них серьезное внимание, если бы не озвученный 6 ноября 2003 года в Национальном фонде демократии (National Endowment for Democracy) президентом США Джорджем Бушем-младшим проект «Большой Ближний Восток» (the Greater Middle East). Он был «привязан» к Ираку и также воспринимался с большим недоверием.

Но вот в июне 2006 года в журнале Armed Forces Journal появилась публикация карты «Большого Ближнего Востока», подготовленная отставным полковником Национальной военной академии США Ральфом Петерсом. Многие его позиции выглядели сенсационно. Петерс призывал анализировать ход событий в регионе, исходя из тех проблем, которые оставили нам итоги территориального передела в результате Первой мировой войны, рекомендовал восстановить в регионе границы «времен президента США Вудро Вильсона», создать ситуацию, которая позволила бы народам и многим этносам «Большого Ближнего Востока» вернуться к «естественным историческим границам», что, по его мнению, «позволит устранить причины многих современных конфликтов». По планам Петерса, от Сирии и Ирака должна была быть отторгнута часть территории в пользу «Свободного Курдистана», а приморские территории Сирии отойти Ливану. В состав «Большого Курдистана» — войти и восточная Турция, и, возможно, часть западного Ирана. Чуть позже американский профессор Майкл Дэви «модернизировал» карту Петерса: на побережье Сирии образуется небольшое государство алавитов, Голанские высоты отходят Израилю, на территории нынешней Иордании создается Палестинское государство в обмен на отказ Израиля от претензий на Восточный Иерусалим. Ливан будет разделен на два государства — шиитов и маронитов.

Вслед за этим бывший американский дипломат Дэннис Росс, историк Дэвид Фромкин, политологи Кеннет Поллак и Даниэль Байман вносят свои дополнения: раздел Саудовской Аравии и Ирака, разделение Египта на два государства — городской в дельте Нила и западную племенную область, включение Кувейта и Катара в Объединенные Арабские Эмираты, провозглашение области Левант в Восточном Средиземноморье. В июле 2006 года государственный секретарь США Кондолиза Райс публично огласила план «перестройки» региона Ближнего Востока, правда, вводя термин «Новый Ближний Восток». Но и после этого даже в США предлагаемые проекты продолжали восприниматься на уровне «экзотического геополитического ребуса», предназначенного «для учебных упражнений офицеров Национальной военной академии и военных специалистов по планированию».

Все изменил феномен так называемой «арабской весны». Начались перемены. Этот момент зафиксирован Робином Райтом в газете New York Times. По его словам, на Ближнем Востоке вместо 5 должно появиться 14 государств. Тогда называлась и Турция, которая «созрела» для фрагментации, учитывая курдский фактор, который охватывает юго-восток Турции, северо-запад Ирана, север Ирака и Сирии, намекая, что к обозначенному сценарию развития событий «созрела только Турция». «Арабская весна» обозначила в Северной Африке и на Ближнем Востоке сразу несколько идущих параллельно сложных процессов: битву национализмов, межконфессиональное противостояние, идейное, замешанное на исламизме террористическое течение. Все это на пространстве от Гибралтара до Пакистана. Такого смешения проблем история региона никогда не знала.

По оценке эксперта Гая Бехора,"Ближний Восток разваливается под давлением новых реалий на части и осколки, летящие во все стороны и поражающие все, что у них на пути». После того, как ИГИЛ (структура, запрещенная в России) объявило об отмене всех межгосударственных границ на Арабском Востоке — в Ираке, Сирии, Ливии и на Синайском полуострове — поток беженцев, исчисляемый уже миллионами, только нарастает, а на опустевших территориях кочуют вооруженные племена и просто банды. Границы «нового Ближнего Востока» расплываются к другим пределам, которые постепенно приближаются уже к границам Закавказья. В Турции идет процесс исламизации, замешанный на национализме, страна прощается со своим недавним кемалистским прошлым, которое удерживало территориальную целостность страны. В ней, как и в других странах региона, постепенно исчезает наследие западной цивилизации: партии, европейские идеологические течения, атрофируется парламентаризм и так далее.

В такой ситуации удержать в силе два процесса в российско-турецких отношениях — расширение торгово-экономических связей и разногласия в отношении «арабской весны», в особенности по Сирии — было трудно, хотя Москва на многое закрывала глаза. Анкара, надуваемая ветрами неоосманизма, стала оценивать такую позицию России как признак ее слабости и сорвалась, когда Москва решила в целях обеспечения прежде всего своей безопасности вмешаться в сирийский кризис в качестве game changer. Теперь Россия начала отход назад с помощью ограничительных мер, которые обещают быть жесткими и долговременными и купировать эту тенденцию в обозримом будущем вряд ли кому удастся. Загадка в другом.

Если Москва примет уже обозначенную американскую версию ближневосточных пертурбаций и станет с этих позицией оценивать политику в регионе, то ей пора готовиться к эффекту бумеранга в Закавказье — в Азербайджане, Армении и Грузии. Вице-премьер, министр энергетики Грузии Каха Каладзе, отвечая на вопрос журналистов о том, как могут отразиться нынешние российско-турецкие отношения на Грузии, заявил: «Сложилась очень тяжелая ситуация, тяжелое положение. Мы видим развернувшиеся в последнее время события и это очень опасно. В связи с этим выражает беспокойство весь мир и давайте подождем, как будут развиваться события». Да, действительно, давайте подождем. Пока еще есть время.