От редакции: Кавказский геополитический клуб традиционно подводит итоги уходящего года. Главные тенденции 2015-го обозначил для КГК профессор Гарник Асатрян.

Из общего обзора богатого событиями уходящего года можно было бы, конечно, выделить несколько наиболее значимых – как на мировом, так и на региональном уровнях: скажем, вступление России в войну с «ИГ» (запрещенная в России террористическая организация – прим.), взрывы в Париже, уничтожение российского самолета турками и резкое ухудшение российско-турецких отношений, мероприятия, посвященные столетию  Геноцида армян и участие в них знаковых политиков, прежде всего, Путина, по сути «провал» празднования Турцией юбилея битвы при Галлиполи, резкое обострение ситуации на карабахском фронте и т.д...

Но, честно говоря, мне хотелось бы, скорее, отметить некоторые важные тенденции и явления, которые стали ясно вырисовываться именно в  2015-ом. Мне кажется, никогда раньше не было так отчетливо оформлено цивилизационное противостояние, противоборство двух этнополитических стихий, миров, борьба между носителями двух полярных миропониманий. Независимо от деталей – конфликты, бомбардировки, террористические акты  и т.д – чувствуется, что окончательно сформировано два мировых лагеря.

Этот антагонизм вполне отчетливо ощущается сегодня, он достиг  своего апогея именно в уходящем году. Разумеется,  за всеми событиями военно-политического характера стоят геополитические и экономические интересы, но  очень важное место занимает также  глубинный субстрат цивилизационных мироощущений, который незримо присутствует в, казалось бы, даже совершенно прагматических процессах, связанных с экономикой, политикой и т.д.

Почему такое обострение особенно наметилось в последнее десятилетие и достигло своей высшей точки именно сегодня? Усиление России, возвращение ею ранга мировой супердержавы и особенно декларируемые нынешним руководством страны концептуальные принципы теоцентризма и традиционализма и объединение вокруг России государств и народов, исповедующих те же принципы, привели к реакции глобалистских сил, преследующих совсем иные цели, исповедующих иную идеологию. Как будто прозвучал набат тревоги для последних. Все, что было ими наработано, огромный ресурс,  вложенный в агрессивное распространение  либеральных идей, в создание нового типа человека, полностью утратившего рефлексию на уничтожение его исконных ценностей – уходит на ветер. Поэтому Западом и были мобилизованы все средства, весь апарат, весь интеллектуальный потенциал для подавления поднимающего голову традиционализма.

Еще один момент, весьма тревожный, я замечаю в тюркоязычном континууме. Это пока не окончательно оформившаяся тенденция, но при благоприятных условиях она может перерасти в довольно угрожающее явление, ничуть не менее опасное, чем «ИГ» и международный терроризм в целом. Это - воскрешение уже изрядно поистрепавшейся идеологии пантюркизма, причем больше на постсоветском пространстве, чем за его пределами.

Знакомые с этногенетическими реалиями тюркоязычного пространства знают, что, кроме родства языков, между народами, входящими в этот гипотетический мир, нет ничего общего. Каждый из этих народов имеет больше общих генетических, культурных и мировоззренческих элементов с соседними, так сказать, нетюркскими народами, чем с теми, которые говорят на родственных с ними тюркских диалектах. Это положение общеизвестно и не требует обоснования: идея о том, что языковое родство предполагает обязательно и родство генетическое, популярная  на заре компаративистики, давно канула в лету и звучит откровенно наивно.

По той же логике можно было постулировать наличие «германского мира», «романского мира», куда могли бы быть включены все народы, в том числе чернокожие, говорящие сегодня на германских (английском, немецком, скандинавских и т.д.), романских (румынском, французском, италянском, испанском и т.д.) языках, что, конечно же, абсурд. Такой же абсурд и общетюркское единство, основанное исключительно на идее родства языков. Турция претендует на роль лидера «тюркского мира», а набившее оскомину «один народ – два государства» примерили на себя и то и дело повторяют главы тюркоязычных стран на постсоветском пространстве. Удивительно причем, что в качестве terminus comparationis выступает Турция – страна, в которой генетически тюркского элемента почти нет.

Конечно,  пантюркистская идея скорее служит  средством достижения корыстных целей коррумпированных элит, чем является элементом, естественным образом укоренившимся в народном сознании. Тюркоязычным народам в отношениях с внешним миром в целом вообще чуждо выделение приоритетов, основанных на языковом родстве. Но актуализация пантюркизма, особенно приправленного исламизмом, в нынешней политической обстановке -  опасный и тревожный  тренд.

Я бы хотел отметить, inter alia, еще одну тревожную тенденцию, на этот раз -  в российском аналитическом сообществе, а именно - гипертрофированное восприятие курдского фактора как важного элемента  в противоборстве  с Турцией или даже с «ИГ».  Многое из «курдского дискурса» - вообще, простите, ерунда: это касается и численности курдов, и даже наличия единой курдской этнической общности. А самая большая иллюзия -  то, что данная гипотетическая общность может иметь пророссийскую ориентацию и быть действенным инструментом в ближневосточном конфликте, а тем более – в мирном строительстве. Но об этом я надеюсь сказать более подробно в специальном интервью.

Гарник Асатрян – профессор, директор Кавказского центра иранистики и Института автохтонных народов Кавказско-Каспийского региона, Ереван