Четырехдневная война активизировала в армянском обществе дискуссию относительно армяно-российских отношений. По итогам действий Москвы, направленных на поддержание баланса между армянской стороной и Азербайджаном, недовольство этой позицией высказали как представители политических сил, так и руководство Армении. В то же время российско-армянские отношения в этой связи подвергаются новой атаке со стороны и прозападных сил в Армении, которые используют в своих действиях два основных аргумента. 

ПЕРВЫЙ ИЗ НИХ СВЯЗАН С ОБВИНЕНИЯМИ ОТНОСИТЕЛЬНО НЕДЕЕСПОСОБНОСТИ ОДКБ в контексте карабахского конфликта. Второй - с тем, что российско-армянские союзнические отношения носят неадекватный характер, не являются подлинно союзническими, при этом подразумевается, что аналогичные отношения других государств со странами Запада носят якобы иной, более "порядочный" характер.

Относительно ОДКБ проблема участия организации в военном измерении карабахского конфликта до сих пор реально никогда не ставилась. По умолчанию и российская база в Армении и ее членство в организации были направлены на сдерживание прежде всего Турции. Организация формально может реагировать лишь на угрозу территории непосредственно Армении, являющейся подписантом соответствующих соглашений, и то при наличии обращения Еревана. Подобное обращение армянская сторона не направляла. В то же время все это не отменяет внутренней рыхлости ОДКБ, основанной в действительности прежде всего на обязательствах России, а не на многосторонней системе взаимных обязательств. Такая специфика вообще характерна для инициированных Москвой интеграционных объединений. На практике это выражается в том, что в условиях кризиса члены данных группировок выступают не с консолидированной позицией, а маневрируют исходя из своих индивидуальных интересов. Данная тенденция проявилась и в ходе четырехдневной войны в рамках позиции Беларуси, ранее аналогичные процессы имели место в ходе украинского кризиса и российско-грузинской войны 2008 года.

Однако мифом является и тезис о том, что инициированные Западом интеграционные проекты лишены этих недостатков. Подобное маневрирование было характерно и для членов НАТО даже в период биполярной конфронтации, а ЕС в настоящее время вообще представляет собой клубок противоречивых региональных и национальных интересов, постоянно ставящих под сомнение жизнеспособность блока. Наиболее близким в нашей ситуации примером из истории НАТО в этом плане является активное маневрирование США между Анкарой и Афинами в 1974 году в период агрессии Турции против Кипра, являвшегося союзником Греции. Еще одним подобным мифом является тезис о том, что якобы страны Запада и, в частности, США более добросовестно выполняют свои союзнические обязательства и, в частности, не поставляют оружие противникам своих региональных союзников. В качестве примера, как правило, приводятся отношения между Израилем и США. Однако данный тезис не вполне соответствует действительности.

ТАК, ДО ШЕСТИДНЕВНОЙ ВОЙНЫ 1967 ГОДА США АКТИВНО ПОСТАВЛЯЛИ вооружение Иордании, стремясь удержать у власти консервативный режим данной страны в условиях усиления в регионе позиций насеристских политических сил. Позднее поставленные американские танки, БТР и самоходные артиллерийские системы использовались иорданской армией в ходе боевых действий в 1967 году против Израиля. Позднее и в 1970-80-е гг., то есть до заключения мирного договора между Израилем и Амманом в 1994 году, США сохраняли статус приоритетного поставщика оружия Иордании. Затем в 1980-е гг. Вашингтон начал поставки тяжелых тактических истребителей F-15 (влияющих на баланс сил в регионе) Саудовской Аравии, с которой у Израиля до сих пор нет дипломатических отношений и которая в конце 1960-х и  начале 1970-гг. активно финансировала армию Египта, бывшую на тот момент основным военным противником Израиля. Отметим, что Вашингтон и сейчас остается приоритетным поставщиком оружия монархиям Персидского залива, с которыми у Израиля до сих пор как минимум неоднозначные отношения.

Безусловно, израильская сторона в этих условиях активно и с переменным успехом воздействовала на курс Вашингтона, стремясь либо блокировать поставки наиболее чувствительных видов вооружений арабским странам, либо добиться от США передачи арабским режимам ослабленных версий тех же систем вооружений, что получал сам Израиль. В то же время пример Израиля не единственный. Так, не менее сложными, но уже в геополитическом отношении являются отношения США с рядом союзников в Западной Европе и Восточной Азии. В частности, США используют напряженность на Корейском полуострове вокруг ядерной программы КНДР для того, чтобы сохранить рычаг воздействия на курс Южной Кореи и не допустить ее дрейфа в сторону Китая и Японии. В случае с последней США также используют китайский и северокорейский факторы для привязки Токио к своему курсу и недопущения становления восточноазиатского формата в составе Пекина, Токио и Сеула, противопоставляя ему треугольник Вашингтон - Токио - Сеул.

Приведенный нами этот далеко не исчерпывающий и краткий обзор призван продемонстрировать, что практически никакое партнерство в современной миросистеме не свободно от двойной игры и конкуренции партнеров. Более того, при необходимости западные страны никак не менее жестко, чем Москва, могут продавливать выполнение своих требований со стороны своих союзников и младших партнеров. Примером может служить Украина, в которой ЕС и США в последние годы обеспечили проведение жестких неолиберальных реформ, призванных открыть ее рынок западному бизнесу. Параллельно Запад предоставлял украинской стороне довольно ограниченную военную помощь, недостаточную, по мнению Киева, сохраняя при этом активные контакты с Москвой, которую официальный Киев обвиняет в кризисе на юго-востоке страны и аннексии Крыма.

И НАКОНЕЦ, ДАЖЕ ЕСЛИ ПРЕДПОЛОЖИТЬ ГИПОТЕТИЧЕСКУЮ ПЕРЕОРИЕНТАЦИЮ АРМЕНИИ на ту или иную западную страну или блок, то неизбежно возникнет проблема неготовности этих стран обеспечить эффективное военное присутствие в регионе и в Армении, в частности. Вашингтон на данном этапе своей политики в принципе стремится избегать подобного присутствия в периферийных зонах без крайней необходимости, а ЕС в настоящее время просто не обладает эффективными силами, способными обеспечить долговременное присутствие в Армении. В то же время подобное российское присутствие по крайней мере избавило Армению в начале апреля 2016 года от обострения ситуации на турецко-армянской границе. О способности Анкары к подобным шагам, включающим в том числе действия авиации и спецслужб, многое могут рассказать в Сирии. 

Таким образом, на практике в современном мире не существует идеального партнерства и союзнических отношений, а учет партнерами интересов друг друга зависит от приоритетности той или иной страны, с точки интересов союзника, а также соотношения сил в рамках двустороннего или многостороннего партнерства, способности союзника влиять на курс партнера. Примеров подобного влияния партнеров России на ее курс также за последние годы накопилось немало. В силу этого ключом к выводу российско-армянских отношений из нынешнего кризиса может стать не замена Арменией России - приоритетного партнера в сфере безопасности на какую-либо страну Запада или западный блок - а именно внутреннее изменение указанного соотношения возможностей в рамках уже действующих отношений двух стран. Удастся ли это Армении, станет ясно уже в ближайшее время.

Давид АРУТЮНОВ