Журналистка газеты Veterans Today: Обстрелянные села

16 мая, 2016 - 13:36
Автор: 

Вернулась из очередной поездки в Москву и теперь, надеюсь, какое-то время не двинусь с места и смогу выложить больше материала о поездке в Карабах.

Поскольку VT этот материал уже использовали, я могу рассказать о том, кто и как помогал мне в поездке и о посещении обстрелянных сел.

Перед тем, как поехать в Нагорный Карабах, я связалась с Арамом Хачатряном – общественным деятелем, журналистом, заместителем председателя Центра поддержки Русско-Армянских стратегических и общественных инициатив», главредом сайта Центра - russia-armenia.info.

Арам позвонил мне в Гродно, мы поговорили по телефону, и, по-моему, остались довольны друг другом. Вначале он показался мне просто очень отзывчивым и радушным человеком, но когда мы встретились в Москве, я поняла, что такого, как Арам, за одну встречу не узнаешь. Высокий, подтянутый - бывший военный, человек увлеченный, неравнодушный, с колоссальнейшей, бьющей через край, энергией. Отношение к Карабаху у него, как и у всех армян, с которыми я встречалась, особенное.

- Там такая аура! Это древняя земля, совершенно не похожая на другие. Кто в этом краю побывает, обязательно захочет вернуться!

Он же познакомил меня с Арсеном Мелик-Шахназаровым - советником постоянного представителя НКР в России, журналистом, дипломатом, большим знатоком истории Карабахского края, включая новейшую. Я приехала в Представительство НКР в Москве, чтобы познакомиться уже в реале, взять, подготовленные для меня «пароли, явки, адреса». Арсена я успела увидеть на фотографиях, видео, прочла его интервью и некоторые статьи. В жизни он выглядел немного брутально с бородкой, которая ему очень шла, и показался мне человеком сдержанным, в отличие от меня, не расточавшим улыбки направо и налево.

Тем не менее, после встречи, я ежедневно получала от него письма с многочисленными рекомендациями, подсказками, инстукциями. Там было все: от курса армянских драм и того, сколько платить таксистам, до рекомендаций посетить определенные исторические места. Такой вот человек заботливый и чуткий, хотя внешне сдержанный.

Арама, в его Центре, я посетила позже. Там меня просто закружил смерч его энергии: он перезнакомил меня чуть ли не со всем штатом, напоил чаем, отобрал книги, подаренные Арсеном, сказав, что нечего с такой тяжестью таскаться, а заберу их я, когда вернусь, обзвонил всех, кого мог, в Ереване и Карабахе, включая тех, кому уже звонил Арсен Шахназаров. Впоследствии, представитель НКР в Ереване рассказывала мне, как он сильно просил оказать мне содействие. 

В общем, оба как-то так хлопотали за меня, что все, с кем я встречалась в Нагорном Карабахе и Ереване, посчитали, что и с тем, и с другим мы дружим много лет. Честно говоря, у меня такое ощущение, что со всеми этими людьми дружу много лет.

Прибыв в Ереван, я позвонила в Представительство НКР, где мне действительно обрадовались, и даже предложили забронировать номер в гостинице и услуги водителя.

В Степанакерт я приехала ночью, а наутро пошла в МИД, где встретилась с Арменом Саргсяном, начальником информационного отдела МИДа, получила аккредитацию, и мы вместе с ним и чеченским журналистом Сасланбеком Исаевым, посетили села, подвергшиеся обстрелу.

В Мартакерте к нам присоединился заместитель мэра, согласившийся сопровождать нас, рассказать об обстрелах и показать следы разрушений. 

Дома были, практически, полностью восстановлены. 

Мартакерт



Мартакерт

Людям, пострадавшим от обстрелов, компенсируют все, включая мебель, холодильники и проч.

Старый человек, по имени Гурген, рассказал, как снаряд попал прямо в его дом. Сейчас ремонт идет полным ходом и принимают участие в этом – соседи. 

Мартакерт



Мартакерт

Женщина из другого дома, в который попал снаряд, рассказывала о том, что живет у соседей со своим сыном. Других сыновей забрали в свой дом родители. Взаимовыручка, сопереживание чужому горю, как собственному, а также забота властей, - все это не может не вызвать уважения.

По дороге в село Талыш, мы наткнулись на машину, в которой была легкая поломка. В группе людей возле нее оказался староста этого села. Вот, такой колоритный мужчина. Этот снимок сделала уже на обратном пути.

Талыш

Он рассказал, как в ночь на 2-е апреля начались обстрелы. «Это был мой день рождения, - с грустью заметил он, - вот, такой «подарок» я получил

ТалышВ Талыше произошла та самая трагедия, которая заставила в очередной раз содрогнуться мировую общественность. Три старика, жившие в доме, расположенном в стороне от села, были убиты азербайджанской диверсионной группой, а над их мертвыми телами было совершено глумление. 

Сын стариков торопился к ним в ту ночь, чтобы перевести их в более безопасное место. Опоздал...

Как и все трагические истории, эта обросла слухами и поговаривали, что убивали именно женщины. Также я встречала данные в западной прессе, что село переходило из рук в руки. На самом деле, село подверглось обстрелу. Вошла в него только диверсионная группа со стороны азербайджанцев, которая впоследствии была уничтожена. Они убили трех человек. Мужа с женой и старую, 92-летнюю мать. Все эти дикие вещи, как то: обрезание ушей, делали уже после убийств. «Удивительно то, - сказали мне, - что они сделали это сразу». Раньше людй держали в заложниках, мучали, а так, сразу после убийства, над трупами не глумились. Такое впечатление, что этим показывали свой собственный «почерк», и это послужило толчком к распространению мнения о том, что в этой войне принимали участие представители радикального ислама. 

Село расположено очень близко к границе, и нам не разрешали въезжать на некоторые улицы – слишком опасно. 

Я видела мертвые дома, целые участки, убитые на той войне. Зрелище разрушенных домов с пустыми глазницами окон производило гнетущее впечатление.

Талыш





На войне убивают не только людей, но и целые города, убивают- жгут землю.... «Сколько лет нужно земле, чтобы она снова начала родить. На выжженой земле ничего не растет...», «У земли тоже есть душа. Она чувствует и ласку и грубость», - эти слова слышала я в разговорах с жителями Нагорного Карабаха.

Неподалеку от этого разрушенного забора лежала мертвая свинья с оторванным боком. Я охнула и отвернулась.

- Ну, шьто ти, - сказал водитель, с красивым именем «Арарат», который на самом деле все время старался как-то незаметно обо мне позаботиться, - это же толко свинья.

- Она же живая была, - отвечаю, - и деревья эти, и дома. Они все были живы, понимаешь? Даже забор этот! А теперь разрушен...

Водитель покачал головой:

- Неправильный сэрце у тебя для журналиста. 

Тут спорить не буду. Сердце – неправильное. Бесстрастных репортажей у меня, увы, не получается.

Следы прошлой войны – повсюду: в разрушенных домах и в сердцах и памяти людей. Новая война принесла новые разрушения.























Карабахский народ – народ труженник. Они любят эту землю и заботятся о ней. За годы независимости здесь стали развиваться новые отрасли промышленности, что позволило поднять экономику края на более высокий уровень. 

А дух этого народа необыкновенно высок. Первая карабахская война была относительно недавно, и каждый мужчина, с которым я говорила, прошел через нее. Продавец в магазине, дежурный в гостинице, известный скульптор и писатель, просто прохожий – все они воевали за эту землю. Кто-то был ранен, кому-то повезло и обошлось без ранений, но все они выстрадали свое право на то, чтобы быть хозяевами Нагорно-Карабахской республики. «Как вам живется, - спрашивала я всех женщин, - страшно вам? Ваших детей, мужей в любой момент могут убить...» А мне отвечали: «Если надо, мы и сами пойдем защищать свою землю.» Хотя, конечно, страшно, и кто-то из них в доверительных беседах рассказывал, как перестал спать, как стали выпадать волосы от постоянного напряжения. То же самое и с детьми. Их растят в духе очень высокого патриотизма, но они все же остаются детьми. 

Известный карабахский писатель Ашот Бегларян рассказывает, как услышав звук от разрыва снаряда, пошел прооверить своего младшего сына, «поправить одеяльце», а тот не спал. Что это было, спросил он. А папа - добрая душа - сказал, что это фейерверк где-то. Он мне рассказывал, и мы оба рассмеялись тому, что, вот, ничего лучше папа не придумал. А ребенок отвечает, какой, мол, фейерверк, это же стреляют где-то. Мы-то посмеялись над неуклюжей попыткой папы уберечь своего ребенка от страха перед войной, но на самом деле мало смешного в том, что дети, маленькие дети, знают, что если где-то что-то громыхнет, то это – «стреляют» и, увы, не фейерверк. И в этом тоже трагизм жизни в условиях постоянной угрозы войны и периодических разжиганий горячих фаз этого конфликта.

Мы побывали в Талыше, Матакерте и Мадагизе и, уезжая, желали им мира, а через день с азербайджанской стороны по всему периметру передовой линии, по мирным населенным пунктам, в том числе и по этим селам, стреляли «Грады».

В одном из комментариев в Veterans Today был упрек по поводу разжигания исламофобии со стороны этого ресурса. Несколько дней в этой командировке мы работали рука об руку с чеченским журналистом, мусульманином, естесственно. С нами ездили православные армяне. Я же, хоть и крещеная, но к религиозным людям себя не отношу, а веру считаю сугубо интимным делом. Вот, такая разнородная в регигиозном отношении группа у нас была. Но все мы хотели одного - мира для всех людей, жизни без слез детей и матерей, чтобы солдаты возвращались со срочной службы здоровыми и веселыми, а не ввиде обезглавленных трупов, чтобы старики умирали своей смертью и над ними - мертвыми - не глумились, чтобы люди жили в своих домах, а не ютились у соседей. 

Карабахцы воюют не против ислама, а за свою жизнь, за свою землю.

Алла Пирс, корреспондент газеты Veterans Today

Добавить комментарий

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и параграфы переносятся автоматически.
CAPTCHA
Тест для фильтрации автоматических спамботов
Target Image