Итоги встречи (16 мая) в Вене глав Азербайджана и Армении, как пишет один из азербайджанских порталов, «сегодня уже видятся по-иному». И с таким утверждением трудно спорить, поскольку как события «четырехдневной войны» в Карабахе, так и выход на переговорный процесс при посредничестве руководителей внешнеполитических ведомств США, России и Франции, по словам портала, «обусловлен такими эпизодами обсуждений в Вене, которые для общества сегодня невидимы и могут стать видимыми завтра».

А что видно сегодня? Дипломатия, как и Восток, — дело тонкое. Так, рассадка дипломатов за стол переговоров — важный политический ритуал с намеками. Помните фразу президента России Бориса Ельцина: «Не так сели!» На эту важную деталь венских переговоров по карабахскому урегулированию обратил внимание директор бакинского Центра политических инноваций и технологий Мубариз Ахмедоглу. «Встреча президентов Азербайджана и Армении в Вене стала первой после четырехдневной войны в Нагорном Карабахе. Формат встречи был весьма оригинальным, — размышляет политолог. — До официальной части верховный комиссар ЕС по вопросам внешней политики и госсекретарь США провели отдельные встречи с главами конфликтующих государств. Затем состоялась встреча президентов Азербайджана и Армении». По мнению Ахмедоглу, формат встречи имел явно выраженный политический подтекст: «Во главе стола расположились официальные лица США и ОБСЕ, министр иностранных дел России Сергей Лавров и его заместитель Григорий Карасин сели рядом с армянской делегацией, французский министр по вопросам евроинтеграции Арлем Дезир и его помощник — рядом с азербайджанской делегацией». Этот факт действительно запечатлен на официальной фотографии. Однако при этом Ахмедоглу почему-то делает «сенсационный» вывод. По его мнению, «венская встреча свела на нет политическую активность России, возникшую благодаря четырехдневной войне, причем этот конец был положен при непосредственном участии главы МИД РФ С. Лаврова».

Раскрывается один из сюжетов подковерной азербайджанской дипломатии. После того как при непосредственном участии президента России Владимира Путина было достигнуто устное перемирие на карабахском фронте, Баку заявил, что документы 1990-х годов утрачивают свою юридическую и политическую силу, и президент Путин должен лично выступить в роли главного посредника в урегулировании конфликта, минуя Минскую группу ОБСЕ. Раз такого не произошло, значит, по Ахмедоглу, «Россия утеряла политическую активность» на этом направлении. Однако хорошо информированное американское издание Washington Times, говоря о взаимодействии России, США и Франции в урегулировании конфликта между Арменией и Азербайджаном, констатирует: «Действия политических посредников координируются министром иностранных дел России Сергеем Лавровым и министром иностранных дел Франции Жан-Марком Айро», при том что госсекретарь США Джон Керри «предложил целый ряд мер по укреплению доверия между Азербайджаном и Арменией, подчеркивая при этом необходимость возобновления переговоров о всеобъемлющем урегулировании». Из этого и следует логика рассаживания участников переговоров в Вене: в центре госсекретарь Керри, на армянской стороне — представители российской делегации, на азербайджанской (напротив) — члены французской делегации. Как известно, итогами встречи стали рекомендации со стороны России, США и Франции, ранее публично поддержанные Арменией, предусматривающие мониторинг на линии соприкосновения с помощью камер, которые будут документировать нарушения. В этой связи аналитическое издание EurasiaNet считает, что «подобное соглашение представляет собой уступку со стороны Азербайджана, который ранее отказывался от расширенной миссии мониторинга на том основании, что она может укрепить незаконный статус-кво Карабаха». Понятно и то, что к намеченной на конец июня очередной встрече Алиева и Саргсяна Минская группа ОБСЕ должна подготовить соглашение по созданию механизма мониторинга, что рассматривается как основа для продолжения переговорного процесса.

Это далеко не все. Министр иностранных дел Азербайджана Эльмар Мамедъяров, комментируя итоги встречи президентов Азербайджана и Армении в Вене, многозначительно заявил, что «согласен с оценкой министра иностранных дел России Сергея Лаврова в том, что переговоры создают хорошие возможности для начала субстантивных переговоров на основе поэтапного подхода к урегулированию конфликта». А Лавров заявил следующее: «С учетом достаточно напряженной ситуации между сторонами, это придется делать поэтапно. Тем не менее возможности согласования параметров первого этапа урегулирования есть». По его словам, они были «сформулированы в рамках российского посредничества».

Добавим к этому и то, что «сопредседатели настояли на необходимости соблюдения соглашений о прекращении огня 1994 и 1995 годов». В то же время глава МИД Армении Эдвард Налбандян официально дополнил эти тезисы: «Была достигнута договоренность о внедрении механизмов проведения мониторинга и расследования инцидентов на линии соприкосновения, а также расширения офиса личного представителя действующего председателя ОБСЕ». В свою очередь и действующий председатель ОБСЕ, и глава МИД Германии Франк-Вальтер Штайнмайер, призывая стороны нагорно-карабахского конфликта не нарушать режим прекращения огня, заявили: «Мы будем активно поддерживать усилия по созданию механизма расследований. Мы также будем работать над расширением команды моего личного представителя, посла Анджея Каспшика».

Что стоит за термином «расширение полномочий посла Каспшика»? Старший научный сотрудник Атлантического совета США Сабина Фрейзер поясняет и принципиально уточняет ситуацию: «Апрельские события показывают, что любая попытка вернуть себе территорию военным путем приводит к массовым человеческим жертвам. Поэтому согласованные вопросы включают пункты о завершении в кратчайшие сроки механизма расследований ОБСЕ и расширении существующего института личного представителя действующего председателя организации. Оба этих пункта очень важны. Укрепление потенциала ОБСЕ, как, например, это было в контексте грузинского конфликта, имеет неоценимое значение для установления виновника начала боевых действий в случае их возникновения, определения интенсивности обмена огнем, а в идеале и для нахождения причины боевых действий. Со 2 по 6 апреля, например, каждая из сторон обвиняла другую, и было чрезвычайно трудно установить, какая сторона виновна и в чем именно.

Эта неопределенность имеет тенденцию к разрастанию боевых действий. Учитывая очень длинную линию соприкосновения войск и границу между Арменией и Азербайджаном и имея в настоящее время лишь шесть наблюдателей в зоне конфликта, ОБСЕ мало что может сделать. Поэтому любое увеличение персонала ОБСЕ станет позитивным для поддержания мира». Но смогут ли наблюдатели ОБСЕ проводить мониторинги на фронте без предварительного уведомления? До сих пор наблюдение осуществлялось силами всего шести сотрудников, которые были обязаны заранее проходить регистрацию для совершения визита на линию соприкосновения войск. К тому же заместитель руководителя Администрации президента Азербайджана, заведующий отделом по внешним связям Новруз Мамедов в интервью ANS вдруг заявляет: «Мы на встрече в Вене дали согласие на укрепление режима прекращения огня для продолжения будущих переговоров. Существенных изменений в полномочиях Анджея Каспшика быть не может. Указанное там является позицией Минской группы, мы по этому поводу не брали обязательств». Тогда о чем же договаривался в Вене президент Азербайджана Алиев и не пытаются ли сейчас определенны силы в Баку изобразить венские переговоры как песочницу, где дерутся взрослые «дети»?

Как бы то ни было, дипломатам конфликтующих сторон — а это Баку, Ереван и Степанакерт — необходимо добиваться трансформации своих отношений в сторону обозначения акторов из числа гуманитарных организаций, которые занимаются проблемами предотвращения и разрешения конфликтов, групп гражданского общества, способных повлиять на ход событий. Хотя бы потому, что, по мнению берлинского политолога Хайко Лангнера, «нагорно-карабахский конфликт вышел на уровень международной кризисной дипломатии» и начинает дрейфовать в сторону интеграции в зону нестабильности на соседнем Ближнем Востоке.

Не случайно на состоявшейся в Габале четвертой трехсторонней встрече министров обороны Азербайджана, Турции и Грузии рассматривался вопрос защиты энергетических и транспортных проектов Азербайджана, проходящих через Грузию и Турцию в Европу. Началось и строительство газопровода TAP как европейского сегмента Южного газового коридора с выходом на ЕС. Над этими энергетическими коммуникациями, как открыто признают даже азербайджанские эксперты, стал нависать риск терактов, в том числе — со стороны ДАИШ (ИГИЛ — структура, запрещенная в России). Мало кто теперь сомневается в том, что формируется «мост нестабильности» между Ближним Востоком и Закавказьем, что диктует появление новых взглядов на проблемы региональной безопасности — в том числе, а может и в первую очередь — в отношении карабахского урегулирования. На наш взгляд, в Вене лидеры Азербайджана и Армении стали контурно обозначать такие подходы. Главное сейчас — не утратить их в продолжающейся двухсторонней информационной войне.

Станислав Тарасов