Доклад на Международном форуме «На втором треке. Роль гражданского общества и общественной дипломатии в дальнейшем развитии и расширении Шанхайской организации сотрудничества»  19-20 апреля 2016 г., г. Сочи

Андрей Арешев

Недавние события вокруг Нагорного Карабаха в очередной раз напомнили о трагической разделённости Кавказского региона, имеющей несколько составляющих – геополитическую, этнокультурную, цивилизационную. Это в полной мере отражает логику постсоветского развития стран региона, однако процесс ещё не завершён; невозможность сформировать общую систему безопасности во многом обусловлена историко-культурной разнородностью региона.

Прошлое Кавказа сложно и драматично; внутренние проблемы населяющих его народов не находили разрешения в виде мирного сосуществования отсутствие безопасности на протяжении длительных периодов превращало регион в экономическую и культурную периферию более крупных империй. Основные этапы формирования современных национальных идентичностей тесно связаны с культурным строительством. Значительное позитивное влияние на эти процессы оказало включение народов Кавказа в XVIII-XIX веках в российскую культурно-цивилизационную орбиту, что обеспечило безопасность и возможности экономического развития.

Органичной частью этнокультурного строительства в советский период стало формирование национальной интеллигенции, иных атрибутов идентичности, что в конечном итоге явилось серьёзным фактором взаимного дистанцирования. По мере формирования ключевых компонентов национальных культур оформлялся национальный общественно-политический дискурс, свой для каждой страны. Каждая титульная нация получила свою историю как доказательство эксклюзивного права на владение «исторической территорией» и свою национальную культуру (как структуру институтов и пантеон образов). Все управленцы (как Гейдар Алиев или Карен Демирчян) и деятели культуры (как Бахтияр Вагабзаде) были успешными советскими функционерами. Но быть советским не мешало быть ещё и национальным – скорее даже способствовало этому[1]. Существование советских республик в виде де-факто национальных государств стало формой, самим фактом своего существования во многом диктовавшей содержание и тенденции развития. Причём эта форма в конечном итоге оказалась важнее официальной интернационалистской риторики.

Вместе с тем, представители разных народов хорошо знали друг друга: по службе в советской армии, по работе на «великих стройках коммунизма», по разнообразным и многочисленным общесоюзным молодежным спортивно-оздоровительным лагерям, слётам и пр. Словом, у граждан Советского Союза всегда была масса возможностей узнать (а следовательно – и понять) друг друга.

Распад СССР привел к появлению на политической карте мира новых государств. У народов Кавказа, наряду с принципиально новыми перспективами развития, но и новые проблемы, продиктованные разделением региона несколькими государственными границами. Резко возросла степень «разделённости» местных народов новыми государственными границами.

Постсоветский период отличался стремительным ростом различий между разными частями Кавказа. Регион поразительно быстро утратил прежнюю высокую степень общности экономической, социальной и культурной жизни. Северный Кавказ развивается собственным путем в составе российского государства со своими ярко выраженными региональными особенностями. К югу от Кавказского хребта через 25 лет после распада СССР сформировались совершенно разные общества и государства, причем дезинтеграционные тенденции явно доминируют над интеграционными[2]. В политическом, социально-экономическом, культурно-цивилизационном отношении Грузия, Армения и Азербайджан резко различаются: Азербайджан тесно взаимодействует с Турцией, Армения (хотя и не без проблем) является участником евразийского интеграционного проекта, в то время как Грузия демонстрирует приверженность евроатлантическому выбору. При всём при этом государственные институты всех трёх стран уязвимы перед внешними и внутренними вызовами, в то время как Запад стремится сформировать здесь однородное геополитическое пространство. Падение уровня жизни и образования, развал промышленности, ориентация на транзитно-сервисную функцию, стремление властей отвлечь население от внутренних проблем поисками внешних врагов – все это постепенно приводит к забвению позитивного опыта прежних времён и к росту националистических настроений. Наряду с «государственным» национализмом государствообразующих наций, формируется национализм «нетитульных» народов.

Следствием ослабления позиций России стала переориентация стран региона на иные культурно-цивилизационные модели: прежде всего тюрко-мусульманскую и поверхностно заимствуемую европейскую (Грузия, Армения). Исключение составляют признанные Россией независимыми государствами Абхазия и Южная Осетия. Несмотря на стремление «освоить» эту часть постсоветского пространства, для стран евроатлантического мира Кавказ является некоторой периферией, что во многом определяет как общественно-политическую, так и культурную эволюцию местных обществ. Вовсе не случайно приход Запада в новые независимые государства предполагал тотальный учёт и инвентаризацию имеющихся ресурсов, в том числе и культурных. Декларируя приверженность универсальным демократическим ценностям, Европейский Союз не готов принимать в расчет этнокультурные особенности и традиции Грузии, Армении и Азербайджана[3] (например, в том, что касается продвижения новых форм организации семейной жизни).

Налицо ослабление традиционных общественных институтов под натиском глобализации, стирающей черты национально-культурной самобытности. Не всегда этот процесс можно рассматривать как негативный (не за все традиции следует держаться),  однако размывание национальных культур, в сочетании с указанными выше негативными явлениями, может оказаться весьма опасным. Сохранить в неприкосновенности можно лишь отдельные фольклорные особенности народов и тому подобные второстепенные вещи, но не ключевые принципы построения общества и управления социальными процессами.

Глобализация, как один из инструментов новой геополитики, завершает деформацию государственных основ большинства стран, переводя их в разряд второсортных. Она разрушает национальную самобытность людей и нивелирует любое проявление неординарности, стирая морально-нравственную составляющую ментальности народа.

Оборотной стороной этого процесса, ответом на него является общественно-политическая фрагментация, растущая мозаичность, появление новых культурных и религиозных групп, сект, организаций и т.д. (в том числе националистического, экстремистского характера). В странах Кавказа, с их традиционными ценностными установками, либерализация социальной среды по западному сценарию воспринимается в целом негативно, часто агрессивно, подпитывая поляризацию и радикализацию общества, в том числе с религиозной подоплёкой.

Религия – мировоззрение, несущее в своей основе равенство и справедливость. В то же время социально-экономические причины, порожденные современным обществом, в том числе и исламским, противоречат этой идеологии, чем сполна пользуются пропагандисты радикальных идей. Несправедливость и отсутствие социального равенства, невозможность проявить себя и реализовать здоровые амбиции трансформируются в агрессивную плоскость и толкают молодежь в идейные сети террористических групп. Религиозная мотивация протеста против несправедливости в дальнейшем используется для распространения насилия и жестокости[4]. Центры ряда религиозных направлений, способных формировать конфликтную среду на Кавказе, находятся за пределами региона (в Европе и на Ближнем Востоке).

Проблемы Кавказа, как и всего мира, столь сложны и многочисленны, что было бы наивным рассчитывать на их быстрое чудодейственное решение. Диалог относительно перспектив региональной интеграции, которая имела бы «западный» вектор, в целом позитивных результатов не принёс. Не имеющая чёткой конечной цели программа Евросоюза «Восточное Партнёрство» также потерпела неудачу. Культурная экспансия стран Запада на Южном Кавказе находится в русле его геополитической переориентации, что в современных условиях вряд ли возможно. Объективно возросшая роль в международных делах России, Китая и Ирана предполагают их тесное взаимодействие, в том числе направленное на обеспечение стабильности в Центральной Азии и на Кавказе.

Целесообразны совместные усилия по возведению своего рода гуманитарного кордона западным акциям и по превращению ШОС в важный элемент региональной безопасности, в частности, путем укрепления гуманитарного взаимодействия[5]. Данная грань взаимоотношений включает множество сфер, которые прямо не укладываются в рамки политического и экономического сотрудничества. Налицо непосредственная связь между уровнем знакомства с культурой других стран с уровнем готовности населения к союзам и объединениям с этими странами.

Гуманитарные связи как механизм лучшего взаимопонимания субъектов международных отношений и создания их благоприятного имиджа в глазах друг друга имеют существенное значение для успеха политических и экономических проектов и инициатив. Экономические интересы России на Кавказе достаточно велики и предполагают взаимодействие с партнёрами, также заинтересованными в региональной стабильности.

Рост взаимного отчуждения может преодолеть лишь взаимовыгодное взаимодействие, восстановление разорванных и налаживание новых взаимосвязей. В ситуации неразрешённых конфликтов это может быть реализовано лишь в том случае, если страны бывшего советского Закавказья как совместно, так и по отдельности, начнут искать пути к диалогу и расширению контактов в рамках макрорегиональных интеграционных объединений. Одной из платформ для такого диалога может стать Шанхайская организация сотрудничества, роль которой должна объективно возрастать, причём не только в сфере безопасности. Вместе с тем, в любой международной организации новые члены, наблюдатели и партнеры рассматривают свое участие в ее деятельности, прежде всего, с точки зрения реализации своих национальных интересов, а не разрешения имеющихся проблем международного характера. Это в полной мере относится к странам Кавказа, имеющим статус партнёра ШОС по диалогу[6].

За годы существования ШОС страны-члены наладили в ряде областей довольно широкое и эффективное сотрудничество, в остальных сферах наращиваются совместные усилия. Особенность гуманитарных связей в рамах ШОС состоит в том, что они шаг за шагом приобретают коллективный характер по отдельным направлениям.

Важным аспектом гуманитарного сотрудничества государств-членов ШОС призвано стать взаимодействие в области информации. Вряд ли информационное пространство организации должно оставаться простой суммой информационных пространств каждого в отдельности её участника. Обострившая обстановка у границ России и Китая актуализирует координацию информационной политики, о чём явно свидетельствует отсутствие единой позиции стран ШОС относительно грузино-осетинского конфликта 2008 г. российской антитеррористической операции в Сирии. При этом следует учитывать, что в информационное противоборство, в случае резкого обострения межгосударственных отношений, включается значительная часть граждан (что хорошо видно на примере Кавказа).

Сотрудничество в сфере здравоохранения предполагает борьбу с распространением опасных заболеваний, в том числе имеющих искусственное происхождение. Соединённые Штаты в течение нескольких лет проявляют интерес к биологическим и биотехнологическим разработкам в Армении; в соседней Грузии функционирует соответствующий военный объект. 15 апреля в российском МИДе вновь заявили о расширении Пентагоном своей микробиологической деятельности, причём отнюдь не в гуманитарных целях. О реальном содержании соответствующих исследований  можно только догадываться, поскольку эта деятельность полностью засекречена[7].

Сотрудничество в сфере предотвращения чрезвычайных ситуаций включает согласованные мероприятия, в том числе упреждающего, информационно-разъяснительного характера, оказание гуманитарное помощи населению и т.д.

Сотрудничество в сфере образования – направление, на котором достигнуты определённые успехи. Сейчас Россия является участницей нескольких образовательных альянсов, так называемых межгосударственных образовательных пространств: Европейского союза, Содружества Независимых Государств, Евразийского экономического сообщества, Шанхайской организации сотрудничества[8]. Для России важной проблемой остаётся снижение уровня владения русским языком, престижа российского образования в странах Кавказа. Недостаточным остаётся также уровень обмена научными данными. Между тем, формирование единого экономического пространства Евразии и сопряжение двух крупнейших проектов политической и экономической интеграции стран Евразии (ЕАЭС и Экономического пояса Шелкового пути) при активном участии РФ и КНР требует усиления внимания к вопросам экономического и гуманитарного сотрудничества.

Интересы России, Китая и их партнёров по ШОС в обеспечении мирного  стабильного будущего Кавказа объективно совпадают. Решая соответствующие задачи, следует избегать, по возможности, ненужной конкуренции и соперничества. Присутствие на Южном Кавказе таких государств, как Китай и Иран, неразрывно связано с интересами России. Гуманитарные связи, особенно культурный обмен, — как раз та область, где можно говорить о совпадении их интересов, что необходимо учитывать и использовать в полной мере. Успешные гуманитарные связи могут стать действенной предпосылкой единства мнений и по иным направлениям: в этом состоит их особая полезность и специфика. И это дополнительно  актуализирует необходимость развития гуманитарного сотрудничества в рамках ШОС.

Предоставление Армении и Азербайджану статуса партнёров по диалогу ШОС следует рассматривать в контексте расширения «зоны ответственности» организации, преодоления её географической разорванности, что предполагает её внимание к вопросам стабильности и безопасности в более широком географическом масштабе, включая Кавказ. Представляется, что связка «Россия – Кавказ – Иран – Китай», в случае её возникновения станет важным фактором, во многом определяющим будущее народов Кавказа.

[1] Румянцев С. Советская национальная политика в Закавказье: конструирование национальных границ, историй и культур // Неприкосновенный запас. – 2011. — № 4 (78)

[2] Крылов А.Б. Некоторые особенности постсоветского развития Южного Кавказа // http://www.kavkazoved.info/news/2013/12/16/nekotorye-osobennosti-postsov...

[3] Маркедонов С. Южный Кавказ: многоугольник интересов // http://www.apn.ru/publications/article1406.htm

[4] Гацалов Х. «Мы находимся в начальной стадии Третьей мировой» // http://kavkazgeoclub.ru/content/my-nahodimsya-v-nachalnoy-stadii-tretey-...

[5] Взаимодействие России и Китая в разработке и реализации Стратегии развития Шанхайской организации сотрудничества // http://www.ifes-ras.ru/images/stories/2014/report-2014-rgnf_14-27-21002.pdf

[6] См.: Мамедова Н. Роль ШОС в системе региональной безопасности Центральной Азии ослабевает // http://www.ritmeurasia.org/news—2016-04-13—rol-shos-v-sisteme-regionalnoj-bezopasnosti-centralnoj-azii-oslabevaet-22952

[7] Опасные вирусы и Пентагон: МИД РФ сообщил о расширении США микробиологической деятельности // http://fapnews.ru/259256-opasnyie-virusyi-i-pentagon-mid-rf-soobshhil-o-...

[8] Краснова Г. Судьба образовательных альянсов // Независимая Газета. 11 мюня 2014 г.