Недавно представшие взору ереванцев памятники маршалу бронетанковых войск СССР, герою Советского Союза Амазаспу Бабаджаняну и деятелю национально-освободительного движения Гарегину Нжде незамедлительно вызвали полемику и резкую критику общественности. А вообще-то мнения диаметральные. О том, как мэрия относится к памятникам, журналистам рассказал вице-мэр Камо Ареян, сообщает armnewsarmenia.am.

Он сразу же и справедливо заметил, что все вновь воздвигаемые памятники ереванцы принимают в штыки, а потом привыкают. В качестве примера он привел памятник-монумент Давиду Сасунци и Вардану Мамиконяну. Действительно была критика, но не такая ожесточенная, как в наше «свободное» время. К этому ряду конных памятников вполне можно добавить и памятник Гаю и особенно Андранику. Ареян вспомнил и о бронзовом Арно Бабаджаняне, который долго шельмовали кто горазд. (Я помню, как весьма уважаемые музыкальные деятели предлагали скатить Арно в Разданское ущелье.) Потом все утихло. Ареян считает, что не было еще ни одного памятника, который единогласно одобрили бы и деятели культуры, и общественность. Он сказал, что все упирается  в личный вкус: кто-то хочет точную копию великой натуры, кто-то – нет.

Памятник Амазаспу Бабаджаняну вице-мэру нравится. Сказал, что маршал - национальная гордость и хорошо, что такой памятник наконец появился. Он категорически не согласен с теми, кто сравнивает его с  памятником, поставленным в память некоего криминального авторитета. «Бабаджанян сидит в позе, достойной маршала, он был строгим, умным и влиятельным человеком», - уверен Ареян.

Что касается памятника Нжде, то некоторые не видят сходства с натурой. Как считает вице-мэр, памятник «довольно монументальный, роскошный и мужественный». «Лично мне больше по душе образ Нжде в «шлеме», однако, возможно, в качестве памятника это был бы не лучший вариант», - сказал Ареян. И то верно. Не каждое фото может стать скульптурой, особенно в «шлеме», как у ниндзя.

Коснулся он и вопроса места памятника, который стоит на оси Главного проспекта, недалеко от музейного комплекса. Отметим, что вначале планировалось, что его установят на площади, которую переименовали из Спандаряна в Нжде. Когда несколько лет назад было решено иметь памятник, казалось, что нет лучшего места, чем на той площади. Но для этого надо было демонтировать большевика Сурена Спандаряна, чего никто не хотел. Да и Нжде-всадник – таких конкурсных проектов было несколько – казалось, несется прямо в метро. Нынешнее место вполне приемлемо.

Памятники стали для Еревана последних лет прямо наваждением – возникают слишком часто и многие в самом центре. Мало этого, их художественные достоинства уже давно вызывают недоумение. Материализованная память о ком-то – штука многоаспектная. Вопросов много: кому, почему, где, какой и т.д. Конечно, маршал-армянин – предмет гордости (хотя и многие его хулят интереса ради). Почему решили ставить сидячую фигуру, а положим, не бюст? Почему надо было его представить чуть ли не в парадном мундире? Но как еще увековечить маршала Бабаджаняна – не на танке же. Давно уже сложилась советская традиция – и не только советская, - которую нарушить никто не в состоянии. Военачальникам ставят или бюст, или конный памятник. Или стоячий, или в шинели. Маршалы Рокоссовский и Жуков в Москве на конях-красавцах и при полном параде. Но вот Василевский удостоен бюста, Малиновский и Толбухин тоже с полным иконостасом наград. Как и Буденный в Донецке. Недавно открытый в Орле бронзовый Баграмян – приятное исключение. Полного соответствия с формой требуют, в частности, военные. Когда в Ереване открывали памятник Баграмяну, группа ветеранов громко возмущалась, что маршал изображен без фуражки. «Он же маршал!» - то есть нельзя с непокрытой головой.

Так вот Амазасп Бабаджанян. Почему не бюст? Потому. Получилось чересчур официально, парадно, напыщенно. Монументально. Не в последнюю очередь по той причине, что в творческий процесс время от времени вмешивались военные и давали руководящие советы. Подобное ведомственное воздействие стало некой традицией. В результате вначале члены жюри видят одно, а в конце – нечто совсем другое. Так случилось с Геворгом Чавушем, когда довольно симпатичный эскиз в дальнейшем трансформировался в Кинг Конга.

Памятники людей, чей образ зафиксирован в живописных или фотопортретах, в кино, а также народной памяти, - сложнейшее дело. (Вспомним историю с Арно Бабаджаняном.) Не в малой мере мешают чисто художественные многовековые традиции. Люди в памятниках или стоят, или сидят. Очень редко лежат. И никуда от этого не деться. Если, конечно, памятник задуман фигуративный. Не в этом дело. Главнейшая задача - как его решить. Кстати, материалов тоже немного: традиционный металл, в основном бронза, и камень. Однако самое важное в каждом памятнике – наличие высокого искусства. Вот с этим-то у нас особая напряженка. А также вечная спешка и суета. А также всеобщая невзыскательность. Всем участникам процесса «памятник» недосуг даже оглядеться в своем Ереване. Иначе к трем памятникам в длиннополых шинелях не прибавился бы еще один – Нжде. Вспомним: Спандарян, Мясникян, адмирал Исаков. Плюс Нжде. Можно сказать, что все они вышли из шинели Дзержинского. Забавно, правда? Выдумки никакой. Но кому нужна шинель Гарегина Нжде, которая лезет в глаза, прежде чем они остановятся на самой важной части памятника - голове? Весьма, отметим, красивой. Зачем надо было поднимать памятник до почти 7-метровой отметки? Нжде, несомненно, крупнейший деятель, но к чему подобная гигантомания?

Перенесемся в славный город Париж, где на Елисейских полях стоит бронзовый генерал де Голль. На скромнейшем геометрическом постаменте установлена энергично шагающая фигура. В основе фотография, снятая в тот миг, когда генерал принимал парад в честь освобождения Парижа 24 августа 1944 года. Это первый и единственный памятник де Голлю в столице, установленный в 2000 году – через тридцать лет после его смерти. Пришлось долго убеждать родственников и просить их согласия. (Представить такое у нас абсолютно невозможно. О памятниках быстрых и немедленных мечтают все – и живые, и родственники.) Статуя очень скромная, но чрезвычайно выразительная и стремительная. А какой силуэт! Какая артистическая лепка!

Но вернемся в Ереван к Нжде. И в этом случае не обошлось без сторонних пожеланий, требований и т.д. Часто очень категоричных. И никакой Худсовет мэрии решить возникающие шероховатости не может. Как и регулировать «памятникоманию».

***

В прошлом году было решено соорудить памятник «Арарат-73». Провели конкурс, вроде бы выявили победителя. Недавно, как сообщили информагентства, глава Национального олимпийского комитета Гагик Царукян встретился с футболистами той легендарной команды и «лично обсудил с футболистами подробности сооружения и установку памятника… Он выслушал все мнения и внес свои предложения… Начальный вид памятника готов, осталось завершить отделочные работы и определить место установки, которое глава НОКРА оставил на усмотрение футболистов». Приехали! Почему памятник «Арарат-73» повязан на Царукяне, почему он вносит предложения? Хочет помочь финансово? Бога ради, но оставьте остальное профессионалам.

Если так пойдет и далее, памятники будут появляться как грибы не лучшего качества и вопросы будут решать по цеховому признаку. Каким будет памятник актеру, решат актеры, поэту – литераторы, гинекологу – врачи и т.д. Так, что ли?

Памятник футболистам «Арарата» откроется 10 октября где-то у стадиона «Раздан». Каким он будет – трудно сказать, но явно не шедевр. После того как мэрия спонсировала глиняные «памятники» на скамейках Еревана, шедевров точно не будет. Не те вкусы в мэрии, не те. А Ереван между тем нуждается в оригинальных современных памятниках. Впрочем, это никого не волнует.

Карен Микаэлян