По мнению политолога, Россия, организовав встречу президентов Армении и Азербайджана в Санкт-Петербурге, в первую очередь показала свои интересы, направив миру послание, что Россия не заинтересована в обострении Карабахского конфликта. Хотя Москва формально заявляет, что является сторонником изменения статуса-кво, но на самом деле, новый статус-кво означает новую неопределенность, которая, по мнению Сергея Маркедонова, невыгодна России.

«Если эти районы (имеет в виду спорные освобожденные территории,- ред.) будут переданы, Россия может потерять Армению, как союзника, а Азербайджан, еще большой вопрос, скажет спасибо, или нет. Никто не говорит о том, что передача районов может сопровождаться всплеском насилия, никто об этом не думает. Это вовсе не нужно Москве. Москва не сделает того, что создаст неопределенность и риски»,- сказал Сергей Маркедонов.

– Господин Маркедонов, какие выводы мы можем сделать из встречи между президентами России, Армении и Азербайджана, которая состоялась в Санкт-Петербурге? В конце концов, это была отдельная инициатива России, или это было продолжением процесса Минской группы?

– Я не дам какую-то чрезвычайную оценку. Думаю, что особого прорыва в решении проблемы не было в результате этой встречи, просто произошло укрепление дипломатического формата. Можем сказать, что, по всей вероятности, к формату Минской группы будет добавлен также и формат трехсторонних переговоров как еще один дополнительный инструмент. Пока что трудно сказать, к чему это приведет. Одним словом, это попытка укрепить дипломатический формат переговоров. Пока что так.

– По итогам этой встречи президенты распространили заявление, в котором отмечается, что президенты Армении и Азербайджана подтвердили договоренности, достигнутые на встрече в Вене, которая состоялась 16-го мая, но речи нет об установлении контролирующих устройств на линии соприкосновения, только отмечается, что стороны, в частности, согласились увеличить число наблюдателей в зоне конфликта, что, по сути, не имеет большого значения. Как Вы считаете, это было продолжением Венского процесса?

– Я не считаю, что есть какой-то Венский процесс. Сейчас это модно – Казанский, Венский процесс, более или менее стартует появление базовых принципов урегулирования проблемы, и все вокруг – это некоторые версии этих самых базовых принципов. И поскольку сегодня трудно перейти к реализации, стороны, прежде всего, пытаются решить вопросы минимизации насилия. Базовые принципы – это хорошо, но не прямо сейчас, потому что сейчас главная проблема – предотвращение инцидентов на границе и возобновление переговорного процесса. Я не вижу здесь каких-то ноу-хау.

– А для чего нужно было России именно сейчас организовать встречу президентов Армении и Азербайджана? Какие вопросы хотел решить Путин?

– Думаю, в первую очередь, обозначить свой интерес к этому урегулированию и отправить сигнал, что Россия не заинтересована в эскалации насилия. Россия ближе всех находится к конфликту, и имеет здесь больше интересов. А для США это периферийный сюжет. Не говорю, что это сюжет номер один для России, но он достаточно важный с точки зрения безопасности Южного Кавказа.

– На Ваш взгляд, обсуждался ли какой-либо документ урегулирования в Петербурге, в частности вопросы тех же территорий и статуса?

– Это не вопрос не сегодняшнего дня. Почему-то все считают, что проблема, не получавшая решение в течение 22 лет, может сегодня вдруг решиться.

– А что выяснилось после встречи в том вопросе, будет ли новая война в Нагорном Карабахе?

– Никакая встреча не остановит военные действия. У нас привыкли доводить все сложности к двум крайностям – либо война, как в 1991-94 г.г., либо мир, каких-то районы будут отдавать и так далее. А из чего вы взяли? Ситуация «ни мир, ни война» может продолжаться еще 50-60 лет. Будут стрелять, потом буду встречаться, потом вновь стрелять, и вновь встречаться, будут какие-то инциденты, потом переговоры, до тех пор, пока не произойдет качественное изменения, например, одна из сторон устанет от этой ситуации, и решиться пойти на компромиссы, или же обе стороны вместе согласятся пойти на компромиссы.

Сегодня много говорят о Кэмп-Дэвидском соглашение, как образец. Но он же тоже не возник на пустом месте. Для этого потребовалось пройти «шестидневную войну» (1967 г.), войну на истощение, «Войну Судного дня» (1973 г.), чтобы состоялся мир Кэмп-Дэвида, причем, после «Войны Судного дня» до Кэмп-Дэвида 6 лет прошло. А мы думаем, что сейчас кто-то может быстро решить Карабахский конфликт. Почему? Откуда эта уверенность?

– То есть, продолжается та же логика конфликта – эскалация, затем, переговоры.

– Логика следующая: нужно предотвратить новые эскалации, активизировать дипломатический процесс, сделать его более устойчивым трендом. А куда это приведет, трудно сказать. Это же дипломатия.

– Как я понял, Вы не видите противостояния между Вашингтоном и Москвой в Нагорно-Карабахском вопросе?

– Противостояния в Карабахском вопросе я не вижу, но это не означает, что они имеют абсолютно одинаковую позицию. Вашингтон, возможно, готов к какому-то политическому решению проблемы, потому что некоторые изменения статуса-кво в основном являются приоритетом для Соединенных Штатов. Москва тоже говорит, что статус-кво надо преодолевать, но говорит это вяло, без особого воодушевления, понимая, что вряд ли это удастся сделать. Москва понимает, что новый статус-кво – это новая неопределенность. А какая это проблема для Вашингтона? Возьмут и скажут: отдайте районы, что с этого Вашингтону? Вашингтону от этого ни холодно, ни жарко, а для России это важно. Если эти районы будут переданы, Россия может потерять Армению, как союзника, а Азербайджан, еще большой вопрос, скажет спасибо, или нет. Но никто не говорит о том, что передача районов может сопровождаться всплеском насилия, никто об этом не думает. Это вовсе не нужно Москве. А Вашингтону плевать кто там будет стрелять, а кто нет. Москва не сделает того, что создаст неопределенность и риски.