Замглавы МИД Сергей Рябков подтвердил, что Москва предложила США обменять Константина Ярошенко и Виктора Бута на американцев, отбывающих наказание в России.

Ранее о возможности обмена сообщила газета «Известия». По данным издания, речь идет о 13 гражданах США, трое из которых уже подписали прошение о переводе на родину.

«Совершенно не секрет и очень странно, что это все воспринимается как некая сенсация, что мы предлагали американским коллегам воспользоваться механизмом Конвенции Совета Европы 1983 года о передаче осуждённых лиц для отбывания наказания в стране гражданства для того, чтобы США смогли освободиться от бремени содержания в заключении Константина Ярошенко и Виктора Бута», — сказал Рябков журналистам.

Дипломат подтвердил, что в качестве ответной меры Россия предложила США рассмотреть «аналогичную схему применительно к гражданам США», которые находятся в российских тюрьмах.

«Но подробности этого сюжета все-таки надо обсуждать в режиме конфиденциальном, потому что речь идёт о людских судьбах. Конкретные схемы и фамилии — это не тот вопрос, который нужно выносить на публику. Если зашла речь о Ярошенко, то он среди тех, кого бы мы хотели освободить по этой схеме, так же как и Виктор Бут. Я заверяю мать Константина Ярошенко, его супругу, с которыми и МИД находится в контакте, что мы прилагаем для этого максимум усилий», — добавил Рябков.

Константин Ярошенко отбывает в тюрьме в Форт-Диксе (штат Нью-Джерси) 20-летний срок, к которому его приговорили в 2011 году по обвинению в подготовке сговора с целью доставки крупной партии наркотиков на территорию Америки. Его арестовали 28 мая 2010 года в Либерии, а затем доставили в США.

Виктор Бут был арестован в Бангкоке в марте 2008 года в результате спецоперации американских спецслужб и вывезен позже в США, где присяжные признали его виновным по всем четырем пунктам обвинения в подготовке сговора с целью поставки вооружений террористической организации. На суде по делу россиянина, который получил 25 лет тюрьмы, председательствовала судья Шира Шейндлин, которая после ухода в отставку назвала собственный вердикт «слишком суровым» и «неадекватным».