Формирование нового правительства в Армении не сняло скептических настроений в общественно-политических кругах относительно готовности властей страны пойти на реальные реформы. Последних не было все восемь лет пребывания на президентском посту Сержа Саргсяна. Крайне маловероятно, что власти предпримут нечто качественно новое в предстоящие полтора года, когда должен состояться переход к парламентской форме правления. Перемены представляются сугубо дозированными и в рамках «бюрократической погрешности» нынешней системы управления страной. С этим много несогласных, причём и внутри правящей Республиканской партии (РПА), как бы её высший актив не старался заверить всех в монолитности и идейной сплочённости своих рядов. Но голос оппонентов тонет в общем хоре — власть движется по проторенному годами пути собственного воспроизводства.

Очевидно, что приход Карена Карапетяна на премьерский пост — продукт соглашения между различными группами армянской власти. Окончательное решение принимал, конечно, президент страны. Но до этого в высших эшелонах армянской бюрократии прошла внутренняя дискуссия, текущие результаты которой, даже с назначением бывшего топ-менеджера российского «Газпрома» на пост премьера, еще далеки от завершённого вида. Серж Саргсян лишь «завизировал» то, в чём его убедило ближайшее окружение.

Главный посыл — надо что-то срочно менять, иначе общественное недовольство властями трансформируется в более радикальные и масштабные акции протеста, чем те, свидетелями которых два минувших лета была армянская столица. На вопросы «что» и «как» менять, до сих пор нет продуманных ответов. Нет однозначности и по, возможно, ключевому вопросу вокруг назначения Карапетяна: останется ли он на премьерском посту после парламентских выборов 2017 года? Люди в президентском аппарате действуют строго ситуативно. И мобилизация нового премьера из Москвы в Ереван является очевидным тому подтверждением.

В любом случае, идее формирования «правительства национального согласия», которую возвестил президент Саргсян, уготована незавидная участь. Она хоть и абсолютно необходима в сложившихся тяжелых условиях, но будет неминуемо выхолощена традиционной манерой действий властей. Её суть сводится к тому, что в политологии называется «инкрементализмом». Согласно ему, власти пытаются лишь слегка корректировать проводимую политику, выдавая за «новый курс» влияние своих прежних политических действий. По сути, ни о каких нововведениях, тем более радикального свойства, нет и речи.

Реформизм армянских властей сводится лишь к урегулированию проблем по мере их возникновения. При этом сами проблемы воспринимаются в качестве препятствий для воспроизводства лиц, ныне принимающих политические решения, в системе власти. То есть, власти преодолевают барьеры на своём пути, седативными мерами пытаются снять стресс с общества, но от системных изменений отказываются категорически.

Симптоматично и показательно в данном случае сравнение действий официального Еревана внутри страны с его же позицией по урегулированию карабахского конфликта. Официально говорится о необходимости решения первопричины конфликта вокруг Нагорного Карабаха — удовлетворении права карабахских армян на самоопределение. Что касается последствий карабахского конфликта, коими в Ереване называют «пояс безопасности» вокруг непризнанной республики, находящийся под контролем армянских вооружённых сил, то решение подобных вопросов следует перенести на более отдалённые этапы урегулирования. Позиция Еревана совершенно логична, вот только своему собственному народу тамошние руководители напрочь отказывают во внутриполитическом самоопределении. Главная причина недовольства граждан Армении властями обусловлена нелегитимностью последних. Все прошедшие выборы, будь они президентскими или парламентскими, были, скажем так, значительно скорректированы в пользу действующих властей. Но дело не только в искусственности результатов избирательных циклов. Власти отказываются вести борьбу с политическими и социально-экономическими причинами, лежащими в основе их восприятия гражданами в качестве нелегитимных. Это фундаментальный дефицит в стране реальной политической конкуренции и социальной справедливости. Все остальные проблемы производны от них. Однако власти «успешно» гасят последствия недовольства гражданского общества, понимая, что любое обращение к системным изменениям чревато для них политическим забвением.

Есть ли у хотя бы одного армянского высшего чиновника ответ на следующий вопрос. Почему в одной из беднейших постсоветских республик, где самый распространённый размер ежемесячной пенсии едва превышает 85 долларов, получатели этих сумм вынуждены быть свидетелями роскошного образа жизни министров и уже экс-премьера Абрамяна? Когда на всеобщее обозрение, нарочито демонстративно, выставляется, например, премьерский особняк в несколько миллионов долларов, диагноз очевиден. «Имущественный эксгибиционизм» чиновников в стране с зашкаливающим уровнем бедности — признак их социальной аморальности. Нелегитимная и к тому же лишённая чувства меры власть по определению всегда и везде будет испытывать панический страх перед реальными, а не имитируемыми реформами.

История с новым армянским «варчапетом» (премьер-министр) — из той же серии инкрементализма бюрократического аппарата. До отошедшего ныне в тень Овика Абрамяна на премьерском посту восседал Тигран Саркисян. Его главная миссия в глазах Баграмяна, 26 (президентская администрация) состояла в обеспечении постоянной подпитки госбюджета внешними кредитами, прежде всего, от западных источников заимствований. Основная функциональная нагрузка экс-премьера Абрамяна заключалась в ином. Он был призван стать ключевым звеном между политической элитой и олигархическими кругами республики, условным гарантом того, что местные олигархи будут держаться от рычагов власти на почтительном расстоянии. «Платите налоги и живите спокойно» — проводником этой формулы в жизнь был Абрамян. Его заслуги по результатам всех последних избирательных циклов, конечно, не будут забыты (до определенного времени — ред.). С человеком, выстроившим крепкие связи на региональном уровне местной и средней прослойки бюрократии, нельзя не считаться. Между тем, надвигающийся судьбоносный электоральный период в Армении на отрезке 2017−2018 в глазах властей императивно потребовал очередной кадровой ротации «варчапета».

На это пока комментаторы мало заостряют внимание, но президенту Сержу Саргсяну на предстоящие полтора года был нужен максимально «комфортный» глава правительства. У Овика Абрамяна были, а значит и остаются амбиции возглавить «шахматную школу». Нельзя сказать, что Карапетян лишён их начисто, однако его реноме «технократа» выгодно оттеняет одну из главных установок Саргсяна и его ближайшего окружения. Весной 2017 года состоится транзит Армении в парламентскую республику, где первым политическим лицом становится глава правительства. После этого, чуть меньше года, на посту президента остаётся Саргсян. Очевидно, что нынешний президент не желает загодя становиться «хромой уткой». Поэтому, подобран лично преданный ему человек, такой же выходец из Нагорного Карабаха, как и сам президент. К тому же личная доверительность Саргсяна к Карапетяну скреплена таким важным для современной политической действительности фактором, как память о былых бизнес-связях.

Перед глазами действующего президента и его ближайшего окружения есть хорошо известный грузинский опыт изначально незаладившегося «сожительства» номинального главы государства с реальным главой правительства. Для исключения «грузинского прецедента» в армянской политической практике необходимо начинать действовать уже сейчас, резонно сочли армянские стратеги во власти.

Коалиция с «младшим партнёром» в лице партии «Дашнакцутюн» значительно снизила для правящей РПА порог опасений по поводу неблагополучности результатов предстоящих парламентских выборов. Конкретно сейчас приоритетом рассматривается максимальная оптимизация боевых порядков республиканцев, расстановка нужных фигур на соответствующие места «шахматной доски» в разыгрываемой ими партии.

На Баграмяна 26 все озабочены избирательной перспективой 2017−2018. Задачи же устранения причин недовольства граждан как не было, так и нет. Борьба с «последствиями» зато идёт нешуточная, кадровое решение в пользу Карапетяна было рождено не без некоторых бюрократических мук. Во власти была «группа поддержки» выдвижения в премьеры министра обороны Сейрана Оганяна. Но главе военного ведомства и его сторонникам задолго дали понять, что не он будет участником предстоящего «тандема».

Назначение генерала Оганяна дало бы больше поводов рядовым армянским гражданам понадеяться на системные реформы. Он хоть и тоже «продукт системы», но при этом пользующийся определённым авторитетом внутри армянского общества и обладающий некоторыми связями во вне. Однако будущее Оганяна теперь прочно связывают с должностью генерального секретаря ОДКБ. По всей видимости, его переход на внешнюю военно-политическую орбиту состоится. По внутриполитическим соображениям, это в равной степени выгодно и президенту Саргсяну и новому премьеру Карапетяну. Не будем забывать, что армянский политический «лифт» на высшие этажи властной иерархии выносил лиц, занимавших в своё время пост министра обороны. Теперь ситуация меняется. И от этого президенту и премьеру намного спокойнее.

В целом же логика действий высших представителей армянской власти остается прежней — инкрементализм, тяга кое-как дотянуть до финиша. Вот только сам «финиш» политиков (уход на пенсию с многомиллиардным долларовым багажом) неизменно носит промежуточный характер для народа и страны. Доживём до весны 2017 года, а там дотянем до зимы 2018-го — к этому, отметим с сожалением, сводится курс руководства страны. «Реформы» остаются зацикленными на кадровые перестановки. Расслабленная отсутствием сколь-нибудь значимой политической оппозиции, примерно раз в год снимающая с общества очередной приступ недовольства по отношению к себе, власть утратила способность к смелым решениям по части самообновления. Это триумф политики приспособления и близкое к полному поражение самой идеи политической новизны.

Вячеслав Михайлов