Kultura.ru опубликовала интервью с кинорежиссером Кареном ГЕВОРКЯНОМ, который, как пишет Алексей Коленский, «на четверть века пропал из поля зрения публики». В прошлом году режиссер вернулся на съемочную площадку и снял фильм «Вся наша надежда» о шахтерской семье, переживающей тяжелые времена. Картина смотрится на одном дыхании и достигает мощи энергетической драмы.

Этот фильм, как сказал К.Геворкян «НВ» в своем интервью (№ 2739, 11 августа с.г.), он покажет в Ереване в ближайшее время. Карен Геворкян уроженец Еревана, он автор и постановщик таких фильмов, как «Август», «Здесь на этом перекрестке», «Пегий пес, бегущий краем моря» и др., удостоенных наград международных кинофестивалей.

Сем лет назад он свернул свою кинодеятельность в Армении не в последнюю очередь из-за отношения к своему двухсерийному документальному фильму «Геноцид без комментариев», который так и не был показан по армянскому ТВ. Новое руководство Минкультуры должно всерьез заняться продвижением этой картины Карена Геворкяна. Об этом К.Геворкян рассказывает российскому Kultura.ru. Отметим, что многое, о чем говорит режиссер, абсолютно справедливо и для армянской кинопродукции.

В начале нулевых на глаза попалась газетная заметка о бедственном положении русского Донбасса, я вспомнил о давней идее снять фильм о горняках, отправился в город Шахты Ростовской области и увидел руины. Я увидел народную драму и понял, что должен рассказать о вычеркнутой из жизни и обреченной на вымирание элите нашего рабочего класса.

- Исход из шахты приобретает библейское измерение…

- Это простой фильм о непростых сильных людях. Отрицать легко, это рефлекторное поведение молодых людей, следующих девизу «жизнь сложна, но мы сложнее». Настоящая драма нашего кино не в творческих успехах Звягинцева, а в том, что не появился новый Шукшин. Российский кинематограф находится не в кризисе, а в катастрофическом состоянии.

- Почему так получилось?

- Это тренд — снимать российскую действительность чуждым ей глазом. Режиссеры оказались не в состоянии ни уловить, ни сформулировать внятный социальный заказ, и оставшиеся без серьезной работы исполнители просто выдохлись. Народ не верит мастерам экрана и правильно делает, режиссеры живут и снимают так, будто страны не существует. Я апологет живого кино про реальных людей: помогая им, помогаешь себе.

- Что могут предложить кинематографисты?

- Честную работу вместо перепроизводства патологий. Одна крайность называется у нас «коммерческим», а другая «авторским» кино, но обе не имеют никакого отношения к реальности. Оба понятия замазывают катастрофическую бездарность, прежде всего продюсеров, оказавшихся иностранцами в своем отечестве, людьми вне культуры. Невозможно создавать кино под присмотром дюжины дельцов. Не они, а режиссеры должны определять дух страны, лишь тогда кино будет адекватно ее масштабам и запросам. Наступило время начинать с чистого листа, поэтому свою студию я и назвал «Чистое поле».

- Вы долго жили в Армении, чем запомнился этот период творчества?

- Деградацией страны. Мы во многом растеряли интеллектуальный, экономический, культурный потенциал, созданный советской властью. В 1920 году в Ереване насчитывалось всего 30 тысяч человек, коньячный завод и ремесленные мастерские, а в 70-е город стал миллионником с гигантским дворцом оперного театра, многоотраслевой промышленностью, третьим по величине центром по производству вычислительной техники. На душу населения приходилось больше научных и учебных институтов, чем в любой другой республике. Сегодня умный и деятельный народ бежит в Россию и Америку. У России схожие проблемы, но из-за масштабов они не так бросаются в глаза, к тому же ей повезло с Путиным, а нам — нет. Это очень плохо, государство надо уважать.

Последней каплей стала судьба моего документального фильма о геноциде армян. У этого преступления, в отличие от холокоста, было несколько соучастников — младотурки, вырезавшие депортируемых армян курды и германские кураторы бойни. Я снял немецкоязычную картину на основе архивных документов германского МИДа, писем и отчетов консулов, но ни один телеканал ФРГ не согласился ее показать. Это можно понять: лента заканчивалась хроникальными кадрами, как солдаты армянской дивизии пляшут под зурну на развалинах Рейхстага... Поразила реакция соотечественников. «Как, вы снимали без нас?» — недоумевал директор «Мемориала» и Музея-института геноцида. И в Армении все телеканалы отвергли фильм под предлогом, что я хочу настроить немецкий народ против армянского. А затем выяснилось, что тема приватизирована американской диаспорой, относящейся к народной трагедии как к собственному приусадебному участку. Эти обстоятельства заставили меня закрыть эпизод биографии и вернуться в Россию. Правда, до переозвучания картины на русский язык у меня пока не дошли руки.

- Возникает ощущение, что, несмотря на геополитический разлом, у России и Армении остается общая судьба.

- Пока мы не поймем, почему в XX веке все рухнуло, не выкарабкаемся из-под нагромождения обломков. После пережитых нами планетарных потрясений без национальной идеологии и программы развития выжить невозможно.

(С сокращениями)