Армянский музей Москвы и культуры наций предлагает вам очерки о жизни и творчестве  армянского композитора и дирижера Александра Спендиарова.

«Милый Александр Афанасьевич, если вы свободны сегодня после обеда, зайдите ко мне и захватите с собой цветные карандаши. Давайте поставим ударение во втором акте «Алмаст» у меня», — писала соавтор текста либретто знаменитой оперы София Парнок Александру Спендиарову.

В 145-летнюю годовщину со дня рождения композитора мы вспоминаем о его творчестве, о том, как создавалось единое пространство армяно-русской музыки, конечно, о любимом детище — опере «Алмаст», чья судьба после смерти автора как будто внесла драматический «подмалёвок» в жизнь, прошедшую без суровых испытаний….

Арам Хачатурян, встречавшийся со Спендиаровым и официально, и полуофициально, и просто дружески, вспоминал: «Александр Афанасьевич был меньше всего «классиком» в возвышенном смысле….Небольшого роста, в очках, умные глаза, обаятельная улыбка, выразительное лицо. Человек удивительно простой в общении с людьми, немного стеснительный, всегда внимательный к собеседнику, предельно ясный в суждениях, стремлениях, действиях… С огромным волнением я приносил ему на суд свои первые композиторские опыты, но его вдумчивое, серьезное отношение к моему творчеству, внимательность и участие вдохновляли и поощряли меня». Как эти слова похожи на те, что писал в своих дневниках, письмах сам Спендиаров, до конца жизни почитая своего учителя Николая Андреевича Римского-Корсакова, подписываясь « искренно преданный вам». Встречи Спендиарова и молодого Хачатуряна проходили в Москве, часто в Доме армянской культуры. Здесь собирались талантливые актеры, художники, музыканты, поэты…Спендиаров делал для них невероятно много. Приехав в Армению в 1924 году, за четыре года до ухода продолжал писать статьи, рецензии, беседы, воспоминания о встречах с Петром Чайковским, с Максимом Горьким…После приезда в Ереван он сразу же выступил в прессе со специальной статьей о роли симфонической музыки в воспитании эстетических вкусов народа. До Спендиарова армянская музыка была преимущественно вокальной, композитор, как писал Арам Хачатурян, «поднял её потолок, сделал другими масштабы и критерии». Всегда была на исторической родине и живая работа: знакомство с оркестрами восточной музыки, квинтета реконструированных восточных инструментов, составление плана организации музыкального издательства Армении, первое исполнение в Ереване Симфонии № 3 Бетховена, наконец, создание симфонического оркестра при Ереванской консерватории. И про молодежь никогда не забывал. Организовывал выступления оперного класса консерватории, написал рецензию на концерт молодого виолончелиста Микаэла Малунцяна.. Но все начиналось не с любви к Армении, она появилась и окрепла много позже его детства. Долгое время он и не считался армянским композитором, подтверждая это в своих записях «Я причисляю себя к русской школе». Любовь к музыке и к ориенталистике, родилась с крымскими татарскими песнями, что напевала мама. Родился он 1 ноября 1871 года в Каховке Таврической губернии Днепровского уезда. Сейчас этот город известен своим большим фестивалем «Таврийские игры». А тогда…. военные оркестры да песни уличных музыкантов – вот и было бы всё начальное музыкальное образование Александра, если бы не мать и отец, коммерсант. Мама, урожденная Селинова, происходила из карасубазарской мещанской семьи. Отец Натальи Карповны — Карп Селинов был двоюродным братом художника Ивана Айвазовского, сам же Александр Спендиаров женился на внучатой племяннице художника Варваре Леонидовне Мизировой. Наталья Карповна хоть получила лишь начальное образование (отец тоже), хорошо музицировала на фортепиано, как и её сестра. Брат играл на скрипке. Город Каховка был основан в 1791 году на месте прежней турецкой крепости Ислам-Кермен. Известное торговое местечко… Из исторических летописей узнаем, что благодаря своим ярмаркам наёмного труда, которые собирали до 40 тыс. приезжих работников, Каховка стала играть роль поставщика рабочей силы в помещичьи усадьбы. В конце XIX века население Каховки насчитывало несколько тысяч жителей. Скучную жизнь провинциальной Таврии и Крыма Александр раскрашивал сам. С трёх лет выделывал из бумаги разных птиц и животных, да так здорово, что Иван Айвазовский взял у шестилетнего мальчика несколько поделок, чтобы показать в Академии художеств. Александр и стихи писал, и рисовал. Потом стал сочинять марши и салонные романсы – того требовала псевдокультурная среда, в центре которой были очень плохие оперные спектакли Симферопольского театра — мальчик с девяти лет учился в Симферопольской классической гимназии. Самое поразительное в «увертюрной истории», предвосхищавшей легендарную жизнь, то, что, не зная основ музыкальной теории, он записывал опусы без ошибок. Сам впоследствии удивлялся, заглянув в гимназические тетради. Но однажды вместе с отцом он поехал в Европу. В Венском оперном театре он увидел «Кармен». Потрясение, и вместе с тем неслыханная по дерзости мечта: «ошеломленный, я вышел из театра, мечтая, как о высшем счастье, услышать когда-нибудь свое произведение в исполнении такого же прекрасного оркестра». Если бы он знал тогда, что исполнению симфонической картины «Три пальмы» будут аплодировать здесь же, в Вене. А еще — в Хельсинки, Карлсбаде, Риме, Москве, Харькове, Одессе. Если бы он знал, что в 1913 году в берлинском театре «Кроль» состоится премьера балета Михаила Фокина, поставленного на музыку «Трёх пальм» — «Семь дочерей царя джиннов», где станцует блистательная Анна Павлова… Ну, а пока начинались годы ученичества. ...

Продолжение следует…