«Дружил он с Гофманом и с Гёте был в друзьях…» (Штрихи к портрету)

24 ноября, 2016 - 12:20

Когда смотрю на известный портрет Гёте, а вижу его достаточно часто, каждый раз когда забегаю к своим близким друзьям, то не могу вспомнить, кто его автор, хотя это знаменитый портрет кисти художника Людвига Штилера. И даже знаю, почему это происходит. Я всегда думаю, что это не Гёте, а портрет Игоря Бабанова. Даже как-то поинтересовалась у своей подруги, жены Игоря, а кто писал его портрет? Чья кисть?

19 ноября в библиотеке имени А.С. Грибоедова прошел замечательный вечер, посвященный памяти Игоря Евгеньевича Бабанова.

Игорь Евгеньевич Бабанов — переводчик, искусствовед, историк, писатель, преподаватель, общественный деятель.

Родился в Тбилиси 15 октября 1936 года. Окончил историко-филологическое отделение Тбилисского института.. С 1950-х жил в Ленинграде, переводил (с германских языков) и комментировал «памятники мировой культуры», специалист по античности.

Умер 24 января 1994 года в Санкт-Петербурге.

«Я плакала об Игоре только в Риме. Это была поездка для него, а не для меня. Он бы там был как дома, вернее, был бы как человек, вернувшийся в родной дом после долгого отсутствия (изгнания?) — может быть, как Данте, вернувшийся — если бы суждено было ему вернуться — во Флоренцию. Он бы узнавал — все.»

«Игорь был не только необычайно одаренный и эрудированный человек, он был человек поразительно яркий, он умел жить во многих эпохах сразу, и способ мышления у него был несовременный (может быть, из прошлого — просветители, энциклопедисты, а может быть — из будущего, ибо «новое — это только хорошо забытое старое»). Во всяком случае, людей, способных хотя бы в общих чертах постигнуть сложнейшую архитектонику его духовных возможностей, было, мягко говоря, мало.»

«Его референтной группой были великие мыслители и поэты минувшего (Винкельман, Гете, Пушкин, Лессинг), а фоном для размышлений служила схема развития всей мировой культуры (я так думаю, но это, скорее всего, представления дилетанта о том, как пишут стихи или музыку). Во всяком случае, он не только блистательно знал всю мировую историю, ее вертикальные и горизонтальные срезы, — он ощущал ее самодвижение, оно было для него таким же соприродным, как движение крови в собственном теле. И это знание общих закономерностей сочеталось у Игоря с величайшим почтением к каждому отдельному факту. Он любил подробности, как ювелир — драгоценные камешки. Он любовался ими со всех сторон.» (http://magazines.russ.ru/zvezda/2001/10/babanov.html)

Таким Игорь Евгеньевич навсегда остался для Елены Дунаевской (переводчик, преподаватель, поэт и близкий друг семьи).

А это уже Самуил Лурье — русский писатель, эссеист, литературный критик, историк литературы.

«Кто я такой, чтобы писать о Винкельмане? Но я знавал в Петербурге — верней, в Ленинграде — человека, столь же, пожалуй, одаренного и просвещенного, и трудолюбивого, и тоже вся его жизнь была роман с европейской культурой, да только на какое-то главное сочинение времени не хватило, не нашлось покровителей, ни синекур, о заграничном путешествии смешно и подумать; пробавлялся литературной поденщиной, чтобы заработать на сигареты и прочую так называемую жизнь — жил, как я понимаю, главным образом за письменным столом, ночью (опять как Винкельман), — а днем все больше острил; скучно с ним не бывало.

Бедность и безвестность он переносил сравнительно легко, но страшно тяготился глупостью людей и особенно начальников: один за другим он предлагал издательствам проекты книг восхитительных — и совершенно необходимых в стране, где редкий академик разбирает эпиграфы бойчей Евгения Онегина, — понимающие люди восхищались его затеями, начальники же тормозили, тормозили…

Вот что все-таки удалось: в его переводе с немецкого, и с его комментариями, вышла двухтомная «История итальянского искусства в эпоху Возрождения» — курс лекций Макса Дворжака — нет смысла сейчас рассказывать, но классический труд, всего-то на полвека припозднившийся.

И — тоже в двух томах — переписка Гёте и Шиллера, ни много ни мало. Перевод и комментарий.

И еще одна книга — тоже переводная — документы по истории издательского дела.

Ну, а вот теперь, через шесть лет после его смерти, издан, наконец, этот самый Винкельман. Видите: перевод и научный комментарий Игоря Евгеньевича Бабанова?»

До сих пор — век с лишним — наша публика довольствовалась переводом неудобочитаемым. Теперь появился шанс, что для кого-нибудь и в России эта книга будет не просто устаревший учебник, а событие из истории ума.»

Что же до комментария — самому Винкельману, я думаю, такой не снился. Это какое-то циклопическое сооружение. Около тысячи примечаний, — а еще приложения, таблицы..»

«Но жизнь Игоря Бабанова не пропала зря. Эта, например, книга проживет долго — а рано или поздно будут и другие. Энциклопедический был человек — и рукописи остались. Комментарий к «Фаусту», скажем…»

Трудно казалось бы что –то добавить к таким замечательным воспоминаниям. Но он был так многомерен, что рассказывать о нем можно бесконечно. И его друзья: писатель, главный редактор журнала «Звезда» Андрей Арьев, драматург Борис Голлер говорили о нем как о человеке не только высочайшей эрудиции, утонченности и искрометного юмора, а и о том, как его так недостаёт сегодняшнему обществу. Последние годы Игорь Евгеньевич, я считаю, осчастливил школяров из лицея при Русском Музее. По его предложению там ввели курс библеистики, который он и вел. Заведующий одним из секторов музея Алексей Бойко вспоминал на вечере, что лицеисты буквально впитывали каждое слово преподавателя. И разворачивались всем корпусом в сторону его шагов. Только бы не пропустить…

Его соратник и соавтор статей и брошюры, «Карабахский Кризис» (1992г)  Константин Воеводский вспоминал о том времени, когда Игорь практически с головой окунулся в проблемы , которые захлестнули развалившийся СССР. Его болью и желанием врачевать раны стала Армения и Карабах. «Бабанов отнесся к “карабахскому вопросу” очень включено, и, в частности, давал приют и помогал беженцам. Он также содействовал возрождению армянской общины и Армянской церкви в Петербурге.»

Он стал общественным деятелем и его имя значимо и сегодня для жителей этих республик и армянской общины Петербурга. Они помнят и чтят его. Именно об этом говорил общественный деятель Геворг Габриелян и один из организаторов этой встречи Александр Назаров, председатель региональной общественной организации «Армяне Петербурга».

Вот и в мою судьбу Игорь Бабанов вошел с Арменией и Карабахом. Можно сказать, что именно с его подачи я стала более глубоко интересоваться всем, что там происходило, и его информация для меня была бесценной. И каждая моя поездка, и видеофильмы о войне и жизни в пылающем Карабахе, безусловно, результат знакомства с Игорем.

Он подарил мне и дружбу своей семьи, которая стала для меня родной. Когда вспоминаю Игоря Евгеньевича, то буквально вижу, как перешагивает порог моего дома красивый изысканный человек, и я попадаю в начало 19 века… Таких как он больше не было вокруг и до сих пор нет.

На этом вечере Вадим Назаров главный редактор издательства «Пальмира» представил только-только переизданную книгу «Мысли» Б. Паскаль. Она была еще теплая … Ждет своего издателя и главный труд Игоря Бабанова — энциклопедия «Судьба мифа».

СВЕТЛАНА КУЛЬЧИЦКАЯ

Комментарии

Тепло и одновременно грустно мне становится, когда и я вспоминаю своих учителей тоже начала 19 века и тоже живших в Тбилиси и также связанных с Арцахом

Добавить комментарий

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и параграфы переносятся автоматически.
CAPTCHA
Тест для фильтрации автоматических спамботов
Target Image