У входа в Ереванский государственный институт театра и кино группа студентов снимает какой-то сюжет. Вместо камеры – цифровой фотоаппарат, вместо софитов – отражатель из фольги. А в остальном – всё как у настоящих киношников: оператор, режиссер, актеры, репетиция, прогоны…

В институте у меня назначена встреча с кандидатом искусствоведения, членом Международной ассоциации киноведов и киножурналистов ФИПРЕССИ, доцентом кафедры истории и теории искусства ЕГИТК Сирануйш ГАЛСТЯН.

- Сирануйш Суреновна, сегодня кино у нас, кажется, утратило роль властителя умов и звание «важнейшего из искусств». Интерес в народе к нему уменьшился, хорошее кино не востребовано, кинозалы полупустые. Даже на ереванских кинофестивалях. Может, виновато телевидение? Но ведь оно «кормит» аудиторию низкокачественной продукцией и портит вкус…

— Я думаю, в последние годы произошла подмена. Для большинства людей, которые ежедневно сидят у телевизоров, представление о кино такое, что сериалы – это и есть кино. Но если говорить о фестивале «Золотой абрикос», то в этом году была потрясающая программа, и официальная, и не официальная, и удивительно, что были неполные залы. Очевидно, проблема в нашей общественной жизни. Есть много объективных причин, из-за чего произошел разрыв между зрителями и кино. Восстановить эту связь трудно, люди заняты другим. Я бы их не стала обвинять. Бывают моменты, когда жизненные обстоятельства выходят на первый план, и это правильно. Взять хотя бы известные события недавнего времени. Жизнь оказалась важнее и интереснее кино. Но я согласна, у многих сегодня колонизированное, оккупированное сознание, формируемое сериалами и третьесортными американскими фильмами.

— Но молодежь стремится поступить к вам. Что они хотят сказать, кем собираются стать, в какой роли видят себя в будущем?

— Они не похожи друг на друга. И в интеллектуальном плане разные, и по начитанности, и по одаренности. Есть ребята, которые уже накопили большой объем знаний о кино. Они пересмотрели мировую классику, владеют информацией о режиссерах. Но есть и такие, которым не интересны старые фильмы, они считают, что это прошедший этап. Приходится работать над тем, чтобы вызвать у них интерес.

Если, например, говорим о старом советском кино, то объясняем, что были, конечно, фильмы, сделанные по определенным идеологическим трафаретам. Но те отфильтрованные картины, которые предлагаются им, достойны изучения, чтобы понять, как делать кино. Даже сегодня. Ведь мы готовим не только режиссеров. Кино – коллективный процесс. У нас учатся будущие сценаристы, операторы, монтажеры, актеры, киноведы. Между прочим, есть девушки, которые выбрали профессию оператора. И, кстати, наши студенты успешно снимаются в сериалах и фильмах.

— Их больше интересует современная армянская жизнь или общечеловеческие темы, не связанные с конкретной ментальностью?

— Конечно, большие задачи им не по плечу, требовать этого нереально. Для начала надо научить обращаться к тому, что их волнует, и чтобы это было связано с реальной жизнью. С тем, что волнует и всех. Не сочинять из головы искусственные истории или ситуации, а представить героя, характер которого был бы живым, не искусственным, чтобы ему верили. Чтобы было интересно следить за этим героем, сочувствовать ему.

— А кто для них сегодня является «героем нашего времени»?

— Это очень важный и трудный вопрос вообще для современного кино. Наше время достаточно раздробленное. А темы и герои, кажется, безгранично разнообразны. Вспоминая последние дипломные работы, которые я видела, могу сказать, что они были разные и по стилю или жанру, и по теме. У кого-то, допустим, комический дар, другой стремится к анализу драматических взаимоотношений между женщиной и мужчиной, что довольно смело для юного возраста, третий рискнул экранизировать что-то из Джерома Сэлинджера. А один из парней показал достаточно волнующую, напряженную историю с двумя освобожденными военнопленными, их беседу в открытом поле, где, как оказалось, вовсе небезопасно.

— В институт поступают, в основном, молодые люди. Понятно, что без жизненного опыта, сформировавшегося мировоззрения. Достаточно ли это, чтобы снимать кино, ставить спектакли, создавать запоминающиеся образы на экране и на сцене?

— Раньше в московский ВГИК поступали люди, имевшие уже одно образование. Российский режиссер Вадим Абдрашитов как-то сказал, что сейчас во ВГИК поступают семнадцатилетние юноши, и от этого кино стало инфантильным. Это, кстати, характерно и для нас, но ситуация не столь очевидна. Есть те, кто уже состоялся как личность. И я заметила, возраст тут не всегда играет определяющую роль. Иногда встречаешь семнадцатилетнюю девушку или двадцатилетнего юношу, которые уже имеют сложившиеся взгляды не только на жизнь, но и на кино. То есть присутствует определенный вкус, приоритеты. И меня особенно волнует дальнейшая судьба таких студентов. Вот они закончат институт, получат диплом, а что с ними будет потом? Смогут ли они снимать, претворить свои знания в жизнь, или всё это пропадет?

— В молодости хочешь сделать что-то необычное, новаторское. Есть такие, у которых в головах свое «крутое» кино, или они мыслят так, как их учат?

— Я думаю, что они очень разнообразно мыслят. И в плане стилистики, и в плане выбора тем. Мне трудно их классифицировать. У некоторых, естественно, способности скромные. Но случается, чувствуешь, что у того или иного студента есть определенные взгляды, свежие идеи. Не очень уверенные, но я считаю, что, даже при недостатке у него умения и мастерства, его надо поддержать. Не сломать, а дать шанс. Возможно, в будущем он сделает очень интересное кино. А может, и нет. Но если у кого-то раза три-четыре не получается, надо дать шанс другим, поскольку речь идет о достаточно скромном финансировании и его распределении.

Что касается переклички классики и современности, учебная программа, конечно же, основана на непременном знании основ. Но когда мы говорим на лекциях студентам о классике, они могут задать вопрос о каком-то новом фильме, и уже мы переключаемся на то, что их интересует больше, перекидывая мостик от прошлого к сегодняшнему дню.

Студенты получают также общее гуманитарное образование, изучают историю изобразительного искусства, историю костюма, литературу, музыку, хореографию. Иногда возникают споры – зачем это, надо ли нам это знать? Мол, и без этого багажа знаний можно снять «крутое кино». Но я считаю, что добавочное знание не бывает лишним. Оно необходимо для общего культурного развития. Особенно, если хочется быть режиссером, необходимы широкие знания и кругозор.

-А может они не хотят обременять себя излишней информацией, чтобы не повторяться, не подражать кому-либо?

— Известно, что для знаменитого испанца Луиса Бунюэля вдохновляющим примером явился другой знаменитый немецкий режиссер-экспрессионист Фриц Ланг. Но он же не стал его подражателем. Или, скажем, голландец Йос Стеллинг… Он несколько раз приезжал в Ереван на «Золотой абрикос», был и у нас в институте, встречался со студентами, проводил мастер-классы. Ему задали вопрос, почему он стал режиссером и кто повлиял на него? Стеллинг рассказал, что в городе Утрехте, где он родился, не было киношколы, а его восхищали фильмы Роберто Росселини и Витторио де Сики. Те, кто знаком с творчеством Стеллинга, видит, насколько далеки его фильмы от эстетики итальянского неореализма. Значит неважно, кто твой учитель, все у кого-то учатся. Но если ты научишься чему-то, или восторгаешься чьими-то фильмами, то сделаешь потом что-то такое, что будет восторгать других. Причем, совсем не похожее на первоисточник.

— У вас, по-моему, действует система творческих мастерских?

— Да. Если говорить об игровом кино, есть курс Сурена Бабаяна, в этом году первый курс набрал Микаел Довлатян. Был у нас курс Вигена Чалдраняна, и Эдгар Багдасарян дал выпуск. Понятие мастерской очень уместно, если речь идет о творческом процессе. Но это не означает, что студенты будут копировать своего учителя. Влияние на первых порах может ощущаться, но потом ученик освобождается от него и уже хочет делать свое кино.

— Сирануйш Суреновна, вы кроме преподавания занимаетесь и кинопублицистикой, киноведением, пишите книги.

— Недавно я получила из Америки свою книгу “Cinema of Armenia: An Overview”, изданную авторитетным академическим калифорнийским издательством “Mazda Publishers”. Армянская версия была издана в 2011 году нашим Союзом кинематографистов. Мой коллега из Испании предложил ее перевести на испанский язык и издать у них, но этому помешал начавшийся кризис. Но вскоре я получила предложение из Америки. Четыре года ушло на перевод и редактирование. Это не в точности та книга, что ранее была издана у нас, внесены добавления в основной текст. Чтобы книга была интересна и понятна иностранному читателю, который не знаком с нашей ментальностью и историей, я расширила ее, добавила информацию, иллюстрации, сноски.

— Спасибо за беседу. Желаю вам успехов в преподавательской и творческой деятельности.

Павел Джангиров