— Если Азнавуряны с XIX века живут в Грузии, то выходит, что предкам Азнавура удалось избежать турецкого Геноцида?

— Геноцид их действительно не коснулся. Геноцид ощутила на себе мать Шарля, весь род которой был вырезан турками. Когда она познакомилась с отцом Шарля, он изменил ей одну букву в фамилии, и она даже обиделась на него, сказав, что от ее рода осталась только фамилия и то он ее исковеркал. Ну, а Азнавуряны долгие годы жили в Грузии. До сих пор в Ахалцыхе сохранился дом Азнавуров, который несколько лет назад реставрировал Шеварнадзе. Еще там есть родник Азнавуров, построенный Тер-Хачатуром, который, кстати, изобразил на своей картине художник Аршалуйс Чифликян.

— Когда семья Азнавура переселилась во Францию?

— Их дорога во Францию была очень длинной. Все началось в начале XX века, после Геноцида, когда на Кавказе был голод и нужно было как-то выживать. В поисках более теплых мест мой прадедушка Седрак вместе со своим сыном Хачатуром и со всей огромной семьей решили ехать в Россию. Они уехали и осели в Юзовке, ныне город Донецк, а тем временем брат Седрака Мисак вместе со своим сыном Мамиконом – отцом Шарля уехал в Грецию. Уезжая, он оставил в Армении свою жену и троих дочерей, а забрал лишь сына. Помимо сына в Грецию с ним поехала его возлюбленная – немка Лиза, которая работала официанткой в его ресторане в Грузии. В своей книге воспоминаний Азнавур даже поместил фотографию этой женщины с подписью «Пассия моего деда». Вот так получилось, что в одно и то же время один брат уехал в Россию, а другой в Грецию, но связь между ними не терялась до 1937 года, когда мой дед Хачатур уничтожил все письма, идущие от брата из Франции, так как мог бы изза этого вместе со всей семьей попасть под мясорубку сталинских репрессий. Связь восстановилась во времена оттепели, в 1957 году, когда отец Шарля Мамикон приехал в Ереван и встретился со своими родственниками. В Греции женился сын Мисака — Мамикон (Миша), и там же у него родилась дочь Аида – сестра Шарля. После рождения дочери они решили перебраться в Америку и проездом посетили Францию, где не собирались надолго задерживаться, но так получилось, что они остались там на всю жизнь. Франция дала им приют. Они всей душой полюбили эту страну и чувствовали себя там очень хорошо, в 1924 году в Париже родился Шарль, которого назвали Вагинаком, но поскольку это имя было труднопроизносимым для французов, все стали звать мальчика Шарлем. Во Франции была большая армянская община, Мамикон знал семь языков, они открыли там ресторан «Кавказ», который кормил их семью. Очень часто они работали в убыток себе, поскольку кормили в долг друзей и соседей, у которых не было денег, а во время немецкой оккупации Мамикон участвовал в движении французского Сопротивления.

— У Мисака и в Грузии был свой ресторан?

— Не только Мисак занимался ресторанным бизнесом. Мой дед в Донецке тоже имел небольшой объект питания, где очень вкусно готовили, куда в военные годы приходили и русские, и украинцы, и фашисты, и полицаи, партизаны и даже приходил Дро с целью агитации армян для создания армии. Мой дед тоже, как и Мамикон, помогал бороться с фашистами. У него в сапоге всегда хранились данные для партизан, позже это спасло ему жизнь, когда он чуть не попал под волну послевоенных репрессий. Вобщем, Азавуряны давно занимались ресторанным бизнесом. А что касается Мисака, то он был личным поваром брата русского царя Константина, когда тот приезжал в Абастуман лечить свои слабые легкие.

— Как же так получилось, что Шарль, как бы сейчас сказали, потомственный ресторатор, вдруг стал певцом?

— Вы знаете, не все складывалось так просто. Он на самом деле был из очень консервативной семьи. Его дед, и особенно отец, были люди старой закалки, свято хранившие традиции, и то, что Шарль стал певцом, было несовместимо с их представлениями. Этот конфликт между сыном и отцом длился очень долго. О нем писал даже сам Азнавур в своих воспоминаниях. Мамикон так и не принял свободную, открытую, вседозволенную жизнь сына и не простил ему того, что из его фамилии исчезла частица «ян». Когда с ним на улице здоровались, называя господином Азнавуром, он всегда резко отвечал: «Я не Азнавур, я Азнавурян». А вообще, род Азнавурянов – поющий род, они все прекрасно пели, хотя моя мама была единственная из всех Азнавурянов, кто получил высшее консерваторское образование. Она была солисткой нашего оперного театра в Ереване. Кстати, когда она решила стать певицей, в ее семье произошел точно такой же конфликт, как в семье Шарля. Интересно, что прославил род Азнавурянов именно Шарль, не имеющий голоса в общепринятом смысле этого слова — со спаяными связками. Ему даже врачи запрещали петь.

— Когда Азнавур впервые приехал в Армению, он встречался со своими родственниками, живущими в Армении?

— Да, когда он впервые приехал в Армению в 1964 году, он всех своих родственников – и Азнавурянов и Суджянов — пригласил на свой концерт, а после концерта — в банкетный зал гостиницы «Армения». Он приехал в Ереван вместе со своей сестрой Аидой, и все Азнавуряны встречали его в аэропорту и потом провожали. Об этом событии мне больше рассказывал отец, чем мама. Он рассказывал о концерте, который состоялся в большом зале филармонии, о том, с каким восторгом Шарль был принят публикой. В первом ряду сидела его бабушка Айкануш Суджян, с которой он наконецто встретился, а документальный фильм запечатлел эту встречу, когда они вдвоем – Шарль и Аида — с двух сторон обнимали и целовали свою бабушку. Кстати, через пару месяцев после того, как она увидела своих внуков, Айкануш скончалась.

— А как так получилось, что Мисак с сыном уехали, а жена с дочерьми так и осталась в Армении?

— Они успели уехать до того, как закрылся железный занавес, после закрытия которого Мисак уже не смог вывести свою семью во Францию. Но связь между ними никогда не прерывалась, весточки шли туда и обратно через армян спюрка. Не только жена Мисака, даже мой дед получал письма от Мисака и Мамикона. Письма, кстати, были на русском языке, и в них даже вкладывались фотографии. Мой дед как-то получил фотографию Аиды и Шарля, где им было по 12 и 10 лет лет, они были сфотографированы в национальных русских костюмах. Эта фотография потом куда-то бесследно пропала из дома.

— А как прошел банкет, устроенный Шарлем для своих родственников?

— Организовала все Аида, на банкете был шведский стол, а наши откуда-то достали стулья и принесли к столу. И когда Шарль подъехал с концерта, все уже расселись, хорошенько выпили, начали петь. У всех было прекрасное настроение. Эта встреча запомнилась надолго. Шарль лично познакомился со всеми, подарив всем на память шариковые авторучки и свою фотографию с автографом, которые до сих пор бережно хранятся у всех.

— Что для вас значит Азнавур?

— Азнавур для меня не столько родственник, сколько величайший армянин на планете. И я горжусь, что у меня с ним одна кровь. У Азнавура сейчас большая семья: две дочери — Седа и Катя, два сына — Миша и Николя. Жена шведка. Это очень добрая семья, хранящая традиции. Шарль всегда говорит, что доволен своими детьми, что у них все хорошо и они не пошли по плохому пути. Слава Богу, традиции продолжаются, а один из внуков Азнавура – сын дочери Седы, женился на армянке, причем девочке из Армении. Сама Седа воспитывалась в армянском духе, она очень любит Армению и все армянское, поет армянские песни и всегда говорит, что ее воспитывали бабушка Гоар и дедушка Мамикон (Миша). Сам Азнавур в день землетрясения особенно остро осознал, что он армянин, и очень помог своей исторической родине.

— А кто-нибудь из Азнавурянов был у него в гостях?

— Когда отец Шарля приезжал в Армению в 1957 году, он пригласил тетю Эмму на свадьбу Аиды, которая выходила замуж за композитора Гарваренца, тоже армянина по происхождению. На этой свадьбе присутствовал Шарль де Голль. Когда тетя приехала из Франции, она рассказывала о красоте этой свадьбы, а я, как ребенок, впитывала этот рассказ. Это было время, когда здесь трудно было представить все это, а она рассказывала о позолоченных стульях, великолепных нарядах женщин, о необычайно вкусной экзотической еде и прочей роскоши. Помню, она говорила, что у отца Шарля были плантации роз в Болгарии, то есть даже тогда, будучи уже взрослым человеком, он был человеком деятельным. А Шарль в те годы еще не был признан, к нему ведь признание пришло поздно, к сорока годам.

— В 1997 году вы снялись в фильме Станислава Бэлзы «Субботний вечер с Азнавуром». Расскажите, пожалуйста, об этом.

— В армянской общине знали, что я племянница Азнавура, и вспомнили об этом, когда нужно было. Ко мне обратились девочки-журналистки, которые побывали во Франции и взяли интервью у Шарля. Одна из них была русской, а другая — армяночка. Это было перед московским концертом Азнавура. Они обратились ко мне с просьбой рассказать об истории семьи Азнавура. Я с огромным удовольствием это сделала, тем более что у меня материалы всегда под рукой. Фильм получился неплохой, хотя из 40-минутного интервью со мной в картину вошло всего пять минут. Этот фильм иногда показывает армянское телевидение.