В своей третьей книге из цикла «На перепутье мне явились» заслуженный деятель искусств России, искусствовед, руководитель Артистического общества «Ассамблеи искусств» Сергей Сапожников рассказал о личных встречах со знаменитыми российскими музыкантами, композиторами, артистами, учеными. Есть среди них и занимательный «этюд» о знакомстве с Арамом Ильичом Хачатуряном.

Кстати сказать, в этой книге Сергей Романович вспоминает и о Доме творчества композиторов «Дилижан». О том, как остроумнейший композитор Александр Георгиевич Флярковский обсуждал новые хоровые произведения с членами комиссии из Союза композиторов СССР. На всю жизнь запомнились эти грандиозные «штудии» — так за год до большого хорового фестиваля в Москве проходило выездное заседание Хоровой комиссии в Армении. Перед нами раритетное фото — Сергей Сапожников Николай Сидельников, Георгий Свиридов, Валерий Кикта...

В перерывах — прогулки по прекрасному фойе современного концертного комплекса, построенного веселым, доброжелательным умнейшим председателем Союза композиторов Армении Эдвардом Михайловичем Мирзояном. После многочасовых концертов и официальных дискуссий — традиционные застолья... Но это все еще пока в будущем...

Как-то Мстислав Ростропович встретился с Арамом Хачатуряном. Неожиданно композитор вдруг упал перед своим другом-виолончелистом на колени, прося прошения за то, что Соната-фантазия для виолончели соло, написанная специально для Ростроповича, была выпущена издательством без посвящения ему.

А что, собственно, мог сделать гениальный и авторитетнейший Арам Хачатурян супротив государственного бульдозера, вытеснившего Ростроповича из страны? Кстати сказать, судьба строила гримасы этой Сонате-фантазии, и шок при ее издании получил не только автор. Впервые она была исполнена ученицей Ростроповича Натальей Шаховской. Сапожников уговорил ее передать рукопись в издательство «Музыка», где он был заведующим редакцией. Сочинение это должно было выйти и вышло с аппликатурой и штрихами Натальи Николаевны. Она поговорила с композитором, и возражений с его стороны не было. Рукопись попала к Сергею Сапожникову, и он передал ее хорошему редактору, который и принялся готовить оригинал по издательским канонам.

Вопрос посвящения Сонаты Ростроповичу договаривающиеся стороны замалчивали — это было «табу». Но возмездие свыше за это не включенное посвящение было всё же предусмотрено судьбой. Сапожников поверил в дотошность редактора, тот, в свою очередь, расслабился, зная по своему опыту о добросовестности Шаховской. Наталья Николаевна тщательно прочитала корректуру, но о том, как её замечания были выполнены, узнала, увидев сигнальный экземпляр уже напечатанного полностью тиража. Пришла в ужас и двинулась к начальству. Ей обещали пустить бракованный тираж «под нож» и, исправив, напечатать все заново. Напечатали. Издательским работникам, как говорят на флоте, «вставили фитиля», то есть наказали, как сумели, но вскоре выяснилось, что в продаже находятся оба тиража Сонаты-фантазии — бракованный и исправленный. «Под нож» пускать кому-то стало жалко. Студенты стали приносить па занятия бракованные экземпляры, и у Шаховской появилось дополнительное занятие — эти ноты заново править! Ужас!

Реабилитировались редакторы только, когда в их же редакции вышла из печати скрипичная Соната-рапсодия Арама Хачатуряна. Ее уж они всем миром почистили. Когда пришел «сигнал», Сергей Сапожников взял ноты, купил бутылку шампанского и с ответственным редактором пошел к Араму Ильичу в гости снять обиды за прошлое. Принял он их как родных — бутылка шампанского для него почему-то стала предметом душевного потрясения. Он привык, что из него, богатого и состоятельного, не только слесари-сантехники, но и представители иных профессий пытались что-нибудь выдоить «на халяву», а тут пришли не слишком обеспеченные редакторы и сами на радостях несут шампанское! Арам Ильич засуетился и начал откуда-то приносить бутылку за бутылкой вино, коньяк, водку... Разумеется, редакторы вели себя скромно. Поздравили. Поговорили. Помимо шампанского чуть пригубили чего-то и собрались уйти. Хачатурян опять скрылся куда-то, принес им свои большие фотографии и сделал каждому замечательные надписи на память. Он действительно был очень доволен изданием.

Несмотря на признанную гениальность, Арам Хачатурян оставался в душе и манерах простым музыкантом, да еще к тому же по-восточному благодарным человеком.

Второй редактор ушел раньше, а Сергей Сапожников прошелся тогда с Арамом Ильичом вдоль дома (он к кому-то шел в гости). Сапожников спросил по традиции, над чем он работает, и вдруг услышал, что Хачатурян делает какое-то хоровое произведение на слова... Брежнева! Не сделал... Не успел... Не повезло Брежневу. Нечего Ростроповичей было из страны выдворять!

Валерия Олюнина