Накануне, 26 декабря, в Санкт-Петербурге в бывшем здании Сената состоялось заседание Высшего Евразийского экономического совета на уровне глав государств, приуроченное к двухлетию создания ЕАЭС (он же – ЕврАзЭС). По его итогам страны, участвовавшие в заседании, подписывали документы повестки дня, в том числе Таможенный кодекс ЕАЭС.

Новый кодекс закладывает основы для перехода к единому таможенному регулированию в рамках Евразийского экономического союза. Согласно плану, документ вступит в силу с 1 июля 2017 года. После этого, в 2018 году начнется снижение порога беспошлинного ввоза товаров из иностранных интернет-магазинов в страны ЕАЭС.

В тот же день и в том же месте состоялась встреча Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), на которой главы государств договорились утвердить кандидатуру нового генерального секретаря ОДКБ весной следующего года.

Встреча лидеров стран отметилась двумя примечательными фактами. Во-первых, ни на один из двух саммитов не приехал президент Белоруссии Александр Лукашенко. При том, что именно Белоруссия должна стать председателем ОДКБ в следующем году.

Вторым явлением стало то, что во время официальной церемонии Киргизия не поставила подписи под первым документом – заявлением о развитии торговой политики ЕАЭС и Таможенным кодексом союза. (Ранее президент Киргизии Алмазбек Атамбаев уже делал заявления о том, что в сотрудничестве стран ЕАЭС временами превалируют негативные моменты, что плохо сказывается на интеграции республики). Немного позднее стало известно, что в итоге Киргизия всё же утвердила кодекс, но уже после официальной церемонии подписания.

В то же время, один документ так и остался не подписан Бишкеком. Как сообщил председатель коллегии Евразийской экономической комиссии Тигран Саркисян, «у нас со стороны Киргизии не подписано только заявление относительно того, как мы будем выстраивать внешнеэкономическую деятельность». По словам Саркисяна, это связано с желанием Бишкека уточнить формулировку относительно снятия барьеров и изъятия ограничений на внутреннем рынке.

Экспертные оценки дают Константин Затулин и Ростислав Ищенко

Константин Затулин:

По поводу саммитов ЕврАзЭС и ОДКБ возникают вопросы: во-первых, почему не прилетел Лукашенко? Можно ли это воспринимать как демарш? И второе: уже откровенный демарш президента Киргизии Атанбаева, который вчера во время официального подписания документов о таможенном регулировании не подписал их – правда, подписал позже.

Есть ещё один вопрос, который был интригой до вчерашнего дня до некоторой степени остаётся ей и сегодня. Речь идёт о должности генерального секретаря ОДКБ, которую в течение многих лет успешно занимает Николай Бордюжа. Он исчерпал свои сроки работы, и сейчас речь идёт о том, будет принято или нет принципиальное решение о том, чтобы пост генерального секретаря принадлежал России. Если он всё-таки будет ротироваться, то первым на очереди должен быть представитель Армении. Это тоже вызывает определённые трения. У Армении есть верный союзник в ОДКБ – это Россия, но есть и страны, которые сильно завязаны на отношения с Азербайджаном: Казахстан, Белоруссия и так далее. Они, на мой взгляд, интригуют в этом вопросе. Так что до апреля мы должны будем подождать.

Так какой песок попал в колёса евразийской интеграции? Безусловно, интеграция на постсоветском пространстве переживает временные трудности. Они связаны, прежде всего, с последствиями экономического кризиса и вкладом в этот кризис со стороны стран Запада, Японии, которые объявили санкции России в связи с возвращением Крыма и ситуацией на Украине. Всё это, как известно, вызывало спад, особенно сильный в 2015 году. В этом году в России спад практически удалось купировать. Тем не менее, последствия существуют для экономик ряда стран СНГ, которые являются сообщающимися сосудами – для экономики Белоруссии, Казахстана… И есть целый ряд вопросов, которые вызывают трения в наших взаимоотношениях: пресловутые «белорусские» устрицы и тому подобные продукты, которые мы запретили закупать в странах, объявивших нам санкции. Они сегодня потоком схлынули к нам через Белоруссию. Не только устрицы, конечно, но, скажем, яблоки, которые объявляются белорусскими, а являются польскими и так далее. Всё это вместе взятое создаёт неблагоприятный фон.

Надо добавить к этому собственную игру со стороны отдельных руководителей стран СНГ, входящих в ЕврАзЭС. Здесь я прежде всего имею в виду Александра Григорьевича Лукашенко, который усиленно пытается сегодня притянуть Белоруссию к той роли, которую утратила Украина. В результате переворота она перестала быть страной транзита с Востока на Запад и с Запада на Восток (или в значительной перестала быть такой страной транзита), и она потеряла то качество, которое имела, особенно во времена Кучмы или Януковича: страны, которая как бы одновременно обращена и к Востоку и к Западу, пытаясь извлечь из этого свою выгоду. Беларусь, в которой проходят Минские переговоры, сегодня испытывает определённый подъём ожиданий, связанных со смягчением санкционного режима Запада в отношении Белоруссии. Известно, что в отношении многих белорусских чиновников, самого президента эти санкции сняты. Запад усиленно вовлекает Белоруссию в различного рода проекты. И Белоруссия пытается играть на взаимоотношениях Востока и Запада, настаивая на каких-то дополнительных, больших льготах со стороны России. Вы знаете о трениях по газовому и нефтяному вопросам и так далее. При этом Белоруссия – не только она, Казахстан тоже – исходит из своего представления о природе украинского кризиса. Они до сих пор не признают вхождение Крыма в состав России. В их учебниках и в официальных сообщениях Крым считается частью Украины. Хочу сказать, что это делают и другие страны СНГ, не входящие в ЕврАзЭС. Прежде всего потому, что владыки этих государств боятся крымского прецедента. Они слишком хорошо понимают, что в составе большинства постсоветских государств есть территории, мягко говоря, попавшие туда при советской власти без достаточных на то оснований – исторических, этнических, всяких иных. И вот они и беспокоятся о том, что крымская история может быть прецедентом для Казахстана и других государств. С этим и связана их сдержанная реакция на российский статус Крыма.

Более того, мы сталкиваемся с тем, что в ряде случаев государства, входящие в СНГ и даже в ЕврАзЭС, не стесняются голосовать против России на международных площадках. Конечно, не выступают инициаторами этих резолюций, но плывут по течению, поддерживая эти документы или выступая против них. Вот это всё вместе взятое, конечно, говорит о кризисе в интеграционных объединениях. Прежде всего, конечно, ЕврАзЭС. Мы услышали об «особом мнении» президента Киргизии. Надо заметить, что президент Киргизии ведёт себя очень неровно последнее время. Циркулируют слухи о том, что он вот-вот покинет свой пост – якобы это связано с его здоровьем далее. Но президент Киргизии очень сильно завязан на Турцию, на другие исламские государства. История осложнения наших отношений с Турцией не прошла бесследно и для Казахстана, и для Киргизии. Они были крайне удручены этим. Сейчас ситуация выправилась, но ещё не в такой степени, чтобы они сняли все свои сомнения и беспокойства по этому поводу.

Ростислав Ищенко:

Демарши Лукашенко и Атанбаева – не случайность, а закономерность. Дело в том, что не только американцы или европейцы (которые, когда создавались ОДКБ, ЕАЭС и Таможенный союз, верещали, что это всё – возвращение к империи), но и многие наши партнёры рассматривали это как восстановление Советского Союза. То есть они исходили из следующего: России это зачем-то надо, мы вступим, пусть она нас поддержит. А потом все были очень удивлены тем, что им никто не предлагает содержание – я бы сказал, где-то даже возмущены. Если вы посмотрите на выступление практически всех руководителей государств ЕАЭС, то, кроме Назарбаева, который понимал, зачем это вообще надо, практически каждый высказывался в своё время на тему, что мы вступили, а лучше нам жить не стало. Причём вчера вступили, а сегодня лучше жить не стало. Они просто не понимают: зачем создаётся механизм евразийской интеграции. Он создаётся не для того, чтобы Россия чувствовала себя гордой, прирастая землями, и за это содержала переферийное население, как это было в Советском Союзе. Он создаётся для того, чтобы всем дать равный доступ к огромному рынку, объединяющему на данный момент уже практически 200 миллионов человек – а в перспективе может быть и 300, и 400, и полмиллиарда. То есть вам становится хорошо не потому, что Москва начинает платить за то, чтобы вы где-нибудь в Киргизии или Армении жили как в России, то есть не Москва будет поднимать ваш уровень жизни до российского. Вам создаются условия выхода на рынки всего ЕАЭС, равные с Россией.

Причём Россия здесь идёт на огромную уступку абсолютно всем своим партнёрам хотя бы потому, что они получают доступ к 140-миллионому рынку, а Россия — к 3-миллионному армянскому или к 10-миллионному белорусскому. То есть это не совсем равноценный обмен. Но, тем не менее, это выгодно всем. Пожалуйста, работайте, пожалуйста, зарабатывайте на этом рынке на равных со всеми остальными условиями. Любой белорус может по своему паспорту приехать в Россию, работать здесь и жить, как гражданин РФ. Единственное, что у него не будет – права избирать и права быть избранным. Любой армянин точно так же, как гражданин государства ЕАЭС, может жить и работать и в любой точке союза. Предприятия их поставляют свою продукцию на этот рынок на тех же основаниях, на которых поставляют российские предприятия. А то, что приходится конкурировать – извините, всем приходится.

Не наступают ли здесь представители Киргизии и Белоруссии на те же грабли, на которые в своё время наступил Янукович, а до него Кучма: не играют ли они игру «и вашим, и нашим»?

Дело в том, что у них уже нет «ваших», с которыми можно сыграть. Потому что, когда в эти игры играли Кучма или Янукович, США были заинтересованы в плацдармах на территории СНГ для противостояния с Россией. США сворачивают свою активность на данном направлении – на другом разворачивают, на данном сворачивают. ЕС сейчас тоже – я уж не говорю о киргизах – не до армян, не до белорусов, не до кого. Ему бы со своими проблемами разобраться. Это во-первых – сыграть не во что и не с кем. Во-вторых, мелкие постсоветские страны значительно глубже интегрированы в экономических связях с Россией, чем в своё время Украина. Украина 25 лет последовательно рвала связи, а почти вся экономика Белоруссии построена на взаимодействии с Россией. И в один момент остановиться и развернуться невозможно. То есть Лукашенко может на публику говорить всё, что угодно, но разорвать эти связи он не в состоянии. Сразу же наступит моментальный коллапс белорусской экономики, а с ней – без экономики не бывает государственности – и белорусской государственности.

Складывается ситуация, когда очевидно, что происходит резкое усиление России в международных отношениях, на мировой арене. Естественно, маленькие и слабые партнёры по ЕАЭС начинают в какой-то степени этого усиления опасаться. И они просто пытаются сейчас выторговать побольше, пока можно – то есть пока они считают, что Россия в них нуждается. Поставьте себя на место белорусского, армянского или киргизского президента: вы видите, что пока что (сегодня, завтра, послезавтра), исходя из каких-то геополитических соображений, Россия в принципе в вас нуждается. А что будет потом? Вы не знаете. Она становится всё сильнее и сильнее, у неё появляются значительно более уважаемые партнёры и более ценные партнёры. А как она к вам будет относиться через три года, через пять лет, вы не знаете. С точки зрения прагматики вы ставите себя на место российского президента и говорите: да я бы плюнул на них и всё. А вдруг и он плюнет? Поэтому пока есть такая возможность, пока в вас нуждаются, вы пытаетесь каким-то образом укрепить свои позиции.

Что происходит с той же Белоруссией? Когда Россия строит газопроводы, обходящие территорию Украины – сегодня это проблема Украины. А завтра это будут проблема и белорусская тоже, потому что теряется эксклюзивность белорусского транзита. И несмотря на то, что белорусская газотранспортная система давно выкуплена, давно практически принадлежит «Газпрому», но проходит она по территории Белоруссии, и в любом случае государственная власть всегда может признать какое-то политическое решение. Но это только до тех пор, пока эту систему нельзя обойти. А через два года не только Украину, но и Белоруссию можно будет обойти. Труб будет значительно больше, чем необходимости в прокачке газа. Поэтому Россия сможет маневрировать мощностями. Запускать туда, куда ей выгодно, куда ей хочется. И это будет проблема для Белоруссии тоже, потому что значительно уменьшится её политический вес в тандеме. Вы теряете эксклюзивную услугу, а Белоруссия России оказывает не такое уж большое количество эксклюзивных услуг. Там, за исключением станции наблюдения за ракетными пусками, станции дальнего вооружения и ракетных тягачей, которые поставляет завод МАЗ, ещё была эксклюзивность в виде прохода через Белоруссию газотранспортной системы Ямал –по-моему, из стратегических явлений это всё. Станции слежения строятся на российской территории в большом количестве, и очевидно, что через некоторое время необходимость в белорусских услугах отпадёт. Военные базы, которые находятся на территории Белоруссии, не являются для России стратегически важными, они скорее гарантируют неприкосновенность белорусской территории. Вместо МАЗа в Россию отныне тягачи будет поставлять КАМАЗ. Белоруссию в российской торговле может заменить кто угодно, а Россию в белорусской – не может. Так же можно пройтись практически по каждому из партнёров в ЕАЭС.

Эксклюзивным является только Казахстан, потому что он завязан в российско-китайский транзит. Сейчас строится железнодорожная магистраль, уже увеличиваются контейнерные перевозки. Планируется ещё увеличить их. И Россия, и Казахстан заинтересованы в том, чтобы через их территории прошла самая главная ветка нового Великого шёлкового пути Китай-Европа. Вот здесь есть определённая транзитная эксклюзивность. У других ничего нет, что бы они могли бы предложить такого, чего нельзя заменить. Они беспокоятся. И я их очень хорошо понимаю. Потому что в политике, как вы знаете, нет вечных друзей, как и врагов, есть только вечные интересы. На данном этапе нынешний президент России склонен рассматривать эти государства не только с точки зрения прагматики, но и с точки зрения наших древних взаимосвязей, с точки зрения того, что мы долгое время составляет одно государство, являемся братскими народами. Но следующий президент России может рассматривать ситуацию под другим углом, и никто вам не даст гарантий, как именно её будут рассматривать. Вот некоторые члены ЕАЭС и беспокоятся, и суетятся. Так всегда было, так есть и так будет.