Каковы армянские женщины? Вопрос вполне уместный, особенно 8 марта. Что бы не говорили армянские мужчины, это будет необъективно в той или иной степени. Гораздо интереснее и справедливее услышать мнение со стороны, мнение не армянского мужчины. К примеру, эстонского писателя и публициста Калле КАСПЕРА – мужа армянской жены.

Калле был женат на писательнице Гоар МАРКОСЯН-КАСПЕР, к творчеству которой «НВ» обращалась не раз. Уроженка Еревана, она в 1991 году перебралась в Таллин, оставила свои медицинские знания и опыт и сфокусировалась на литературе. Автор шести романов, рассказов, стихов и переводов. К великому сожалению, два года назад Гоар не стало. Полные нескрываемого восхищения и любви слова Калле Каспера об армянках адресованы прежде всего ей.

...После женитьбы я постепенно вошел в новый и совершенно незнакомый мне мир. Раньше я делил человечество, с одной стороны, на мужчин и женщин, а с другой, на разные народы, не сводя категории пола и национальности воедино, теперь же оказалось, что такой классификации недостаточно. Передо мной был тип людей, который ранее я выделить не мог, но который совершенно явно имел определенные специфические признаки, отличавшие его от всех прочих – армянки.

Внешне они от прочих женщин отличались не так уж сильно, в конце концов, ну сколько комбинаций способна предложить природа? На эстонок и прочих северянок армянки, конечно, мало похожи, столь черных от природы волос у нас практически не встретишь, как и больших выразительных карих глаз, но вот, например, с латиноамериканками, которых нынче можно видеть на любом телеканале, сходства у них побольше (правда, армянки не так вульгарны). Рипсик обратила мое внимание на то, что ее соотечественницы напоминают итальянок; действительно, встретив на улице Еревана, скажем, Софи Лорен, не подумаешь, что она родилась за его пределами – но вот тип Моники Витти в Армении менее распространен. Сравнить итальянок и армянок в отношении их поведения мне сложно, первых я не знаю, однако, если судить о них по кинофильмам, армянки кажутся более замкнутыми, будучи в этом смысле более похожими на восточных женщин (однако те намного более безлики). Я уже упоминал, что армянки словно незаметны, не стремятся общаться с чужими. Рипсик мне объяснила, что такая привычка формируется уже в юности, если на улице даже невзначай посмотришь на случайного мужчину, он тут же начнет к тебе приставать. Наверно, потому армянки и кажутся на первый взгляд мало эротичными – они просто вынуждены прятать эту искру поглубже, иначе на каждом шагу вспыхивало бы слишком сильное пламя. Другой мой однокурсник (не армянин) как-то сказал мне, что с армянкой труднее всего добраться до поцелуя, зато потом она принадлежит тебе. Не знаю, насколько он прав, но я предложил бы в качестве образа хорошо защищенный бастион, который скрывает от посторонних взглядов бесценные сокровища. В любом случае армянки никак не подходят под самую распространенную классификацию женщин, которая, как известно, звучит так: «все женщины делятся на доступных и легкодоступных» — они труднодоступны.

Если бы мне пришлось в двух словах определить сущность армянки, я бы выбрал выражение «крепкий тыл». Наверняка вы заметили, что среди подруг и родственниц Рипсик не было ни одной неверной жены. Когда подобное касается одной-двух женщин, это можно считать случайностью, если же верных душ набирается множество, начинаешь видеть закономерность. Армянке с детства внушают, что ее первый долг и жизненное предназначение — быть верной спутницей мужу и достойной матерью детям. Это достигается именно воспитанием, а не запугиванием, Армения — не исламская страна, никаких установленных законом наказаний за измену здесь нет, заблудшую жену не забьют камнями насмерть, с ней просто разведутся. Однако адюльтеры встречаются редко, в основном в некоторых специфических слоях, например, среди людей искусства, чьи нравы всегда менее строги и под полной завесой тайны. Совершенно немыслимо, чтобы армянка позвала любовника к себе домой или вышла бы с ним гулять на улицу, не говоря о том, чтобы представить его своему мужу (каковую честь мне в Эстонии неоднократно оказывали). Публичная любовная история с замужней женщиной - это что-то настолько необычное, что об этом говорят еще несколько десятков лет спустя. Конечно, человек есть человек, и в Армении тоже случается всякое, так, Рипсик рассказала мне об одной пострясшей весь Ереван трагедии, когда в гараже в машине нашли тела умерших от угара любовников, причем оба состояли в браке. Но это единичный случай, обычная армянская семья - это стабильное целое. Сколько в этой стабильности влияния христианства? Я думаю, не так и много, хотя христианство в Армении — явление очень старое, армяне гордятся, что они первый народ в мире, который принял эту религию на государственном уровне уже в 301 году, когда большинства европейских народов вообще еще не существовало. Но в то же время влияние христианства в Армении всегда уравновешивалось сильными светскими традициями, так там уже в средневековье, кроме религиозной поэзии (Нарекаци), существовала и ренессансная, жизнерадостно-эротическая (Наапет Кучак), словом, это образованный народ, «осколок Европы, нечаянно угодивший в Азию», как написала Рипсик в своем романе. Что касается Армении двадцатого века, то та была такой же советской республикой, как и все остальные, и там жили такие же советские люди, то есть или атеисты, или полуверующие, которые сердцем, может быть, даже и хотели верить в бога, но разумом понимали, что это анахронизм. Скорее в отношении армян, как и в отношении евреев, можно говорить об особом укладе жизни, формировавшемся в течение долгих веков, о таком (в сравнении с нами, варварами) тонком понимании мира, где после долгих поисков осознали, что семья это не первичная ячейка общества, а суть существования. Нет семьи, нет жизни. А о какой семье можно говорить там, где женщины ведут себя в сексуальном смысле неразборчиво? (У евреев, насколько я по своему небольшому опыту могу сказать, степень свободы немного выше, наверно, их семью защищают какие-то другие регуляторы). Поэтому и воспитывают армянок с детства в духе добродетели и вообще послушания. Если, например, в северных странах девочкам позволяют довольно много, поскольку считают, что они, в отличие от мальчиков, не хулиганят, то в Армении наоборот, за каждым шагом девочки следят бдительно, в то время как мальчикам разрешают иногда даже больше, чем можно бы (чтобы не лишать их предприимчивости). В армянской семье по сей день в обычае, что дочь, выходя замуж, невинна. Среди простого народа за этим следят строго, невесте грозит опасность отправиться обратно в отчий дом, если выявится ее «прегрешение», что означает большой скандал и позор (ненамного меньший, чем при адюльтере). У интеллигенции нравы, конечно, не столь суровые, но чистоту ценят и здесь. А когда девушка до свадьбы не «гуляла» с несколькими или даже несколькими десятками парней, то и позже, уже замужем, она не станет сразу же, как только на горизонте появится чужой мужчина, раздвигать ноги.

Конечно, за последние годы в Армении тоже кое-что изменилось, к примеру, возникло довольно много соломенных вдов, чьи мужья поехали за рубеж зарабатывать деньги и создали там новую семью, немало и таких женщин, кому мужа не досталось вовсе, все из-за той же эмиграции, поскольку юноши легче снимаются с якоря, чем девушки, и если такие женщины испытывают материальные затруднения, то, чтобы свое положение немного улучшить (но отнюдь не от жажды наслаждений), они иногда готовы на сексуальные отношения и не требуя брака, довольствуясь тем, что любовник готов их содержать; но я не верю, что это все перевернуло армянский уклад жизни с ног на голову. В Ереване мне с ужасом описывали, как у них жутко расцвела проституция, объясняли, где именно девочки по вечерам собираются, из любопытства я несколько раз прогулялся мимо этого места, действительно, из-под одной маркизы кидали в сумерках зовущие взгляды три-четыре потрепанные девицы, немного дальше несколько мужчин, высунувшись из автомобилей, торговались с одной-единственной молодой женщиной, стоявшей на мостовой и, как казалось, подыскивавшей себе подходящего партнера; если это расцвет проституции, то что происходит в Берлине и Таллине?

Но крепкий тыл – это не только уверенность в том, что на макушке не вырастут рога. Мужчине после изнурительной дневной работы нужно место, где можно было бы отдохнуть. Вообще-то таковым должен быть дом, но если там тебя ожидают пыльные полы, грязные белье и посуда и сварливая жена, вопящая: «Поди сам приготовь себе поесть, чего ради я должна тебя обслуживать?», то невольно начинаешь думать, так ли уж нужен подобный дом. У армянского мужчины таких проблем нет, он, приходя домой, знает, что рубашки чистые, комната в порядке, а если стол еще не накрыт, то его быстро накроют, потому что толма уже на плите. Как армянку с детства учат быть достойной женой своему мужу, так ее учат и искусству вести дом. Хлопотать на кухне для армянки что-то абсолютно естественное, это у нее в крови, я не раз видел, как после праздничного (званого) обеда, например, дня рождения, присутствующие среди гостей девочки-подростки спешат на помощь хозяйке убирать со стола и мыть посуду. Так от матери дочери передают и одну из армянских национальных гордостей – кулинарию. Если прочие домашние работы одним армянкам нравятся, а другие выполняют их только из чувства долга, то готовить любят почти все, и можно без преувеличения сказать, что все армянки – хорошие поварихи. Армянская кухня – это кухня домашняя, часто со сложными, требующими для их реализации массу времени рецептами, но без экстравагантностей (ветчинный рулет в ананасовом компоте вам в Армении не предложат). Я не знаю, потому ли их блюда такие вкусные, что армянкам нравится готовить, или армянкам нравится готовить потому, что их блюда такие вкусные – Рипсик полагает, что главная причина кухонных подвигов это и вовсе желание доставить удовольствие мужу – однако факт остается фактом, после дюжины лет брака с армянкой я морщил нос даже на жаркое в Париже в Кафе де ля Пэ.

Таким образом, армянские мужчины и дети всегда накормлены и, по крайней мере в этом отношении, довольны жизнью. Такой эффект не совсем неизвестен и у нас, иначе почему среди эстонок принято говорить: «любовь мужчины рождается в его желудке»? Но вы послушайте, сколько презрения они вмещают в это предложение! Они словно хотели бы сказать: «Эх вы, жалкие людишки, так просто вы нас не любите, хотя мы этого более чем достойны, вас обязательно надо еще и откармливать, как будто вы сами не можете поджарить себе яичницу…» Недавно в одном супермаркете я встретил знакомого женатого мужчину, он был очень нервный на вид, я спросил, как дела, и он признался: «Ищу что-нибудь поесть, от голода перед глазами круги». Я не стал спрашивать, где его жена, ибо если даже она не была в командировке за границей, это еще не означает, что она не нашла себе дела поважнее, чем готовить мужу обед. В Армении такой брак совершенно немыслим, я думаю, там даже жена президента предпочитает ухаживать за своим мужем сама, и если бы в Армении президентом стала женщина, то поверьте, между двумя заседаниями она сбегала бы домой, чтобы завернуть фарш в виноградные листья.

Понятно, что многие читатели, в первую очередь мужчины, ждут от меня откровений по поводу того, каковы армянки в интимной жизни – но этого им не видать. Пусть заинтересованная личность сама попробует поймать в свои сети какую-нибудь армянку, а то до сих пор я слышал о соотечественниках только, что их жены наставили им рога с армянами. Наверняка найдутся и такие, которые воспримут все, изложенное выше, скептически – пусть, мол, автор говорит, что вздумает, а действительность все равно намного прозаичнее, никакие эти армянки не ангелы. Но последнего я и не утверждал. Армянки такие же люди, как и все остальные, а следовательно, им свойственны все недостатки, которые характеризуют человека как такового: они могут быть эгоистичными и корыстными, жадными и завистливыми, скупыми и нытиками, глупыми и даже немного ленивыми, хотя с последним я встречался редко. Они также отнюдь не лишены чисто женских слабостей, любят хорошо одеться, сплетничать и есть те пирожные, торты и печенья, которые так великолепно пекут – поскольку, кроме всех прочих добродетелей, они еще и прирожденные кондитеры, из-за чего склонны к полноте и страдают от этого; но, по моему мнению, последний перечень скорее содержит свойства, которые женщине к лицу, так же как ей к лицу серьги, кольца, ожерелья и прочие украшения, отвергнутые с некоторых пор западными женщинами, но все еще привлекательные для армянок.

Я писал о другом – не о том, что объединяет армянок с женщинами других национальностей, а о том, что их отличает. Не сомневаюсь, что и на Западе найдутся женщины, которые страстны и верны и на чьих лицах отражается явная нравственная чистота; но здесь это скорее индивидуальное, чем коллективное свойство, в то время как в Армении это образует своеобразную культуру – культуру, которая по крайней мере до сих пор отражает натиск гедонического менталитета, надвигающегося с Запада. Мы можем издеваться над девушками, которые, выходя замуж, не знают, что с мужчиной в постели следует делать, но в этой издевке, кроме цинизма, есть еще и немалая доля зависти, поскольку нам, господа, частенько приходится довольствоваться женами, которые спьяну обронили свою добродетель в первую попавшуюся постель.

Может быть, когда-нибудь в далеком будущем, лет эдак через две тысячи, когда эстонцы и многие другие европейские народы начнут достигать возраста нынешних армян и мы создадим гармоничную семью, может быть, тогда и наши мужчины смогут быть настоящими хозяевами в доме, такими, каких их жены уважают и кому подчиняются, может, тогда мы уже не будем пить как свиньи, может, водка к тому времени исчезнет из наших генов, и, может, женщины наши тоже угомонятся, примирятся со своим земным назначением и поймут, что единственная дорога к счастью идет по следам мужчины – может быть, но я в этом не уверен.

Подготовила Ева КАЗАРЯН