Недавно в Москве вышла любопытная книга историка спецслужб, подполковника в отставке Игоря Атаманенко о советских разведчиках-нелегалах, об их оперативной работе за рубежом, о том, как готовили будущих нелегалов в Управлении «С» КГБ и т.д. Все, что описано Игорем Атаманенко, касалось и нелегалов-армян, засылаемых за рубеж.

Многие из них оседали там, становились частью диаспоры, которая, как правило, лояльно относилась к советам. Имена некоторых выдающихся разведчиков-армян широко известны: Иван Агаянц, Геворк и Гоар Вартаняны, Вячеслав Кеворков... Некоторые имена еще в большом секрете... Предлагаем отрывки из книги И.Атаманенко, а в качестве иллюстрации эпизоды о деятельности армянских разведчиков.

Подготовка одного нелегала обходилась в 3–5 миллионов рублей

Советская разведка, имея весьма ограниченные возможности упрятать своих сотрудников в каких-то неправительственных организациях и учреждениях (ввиду малого количества таковых в СССР) – в тех самых, которые в западных спецслужбах называются институтами «глубокого прикрытия», вынуждена была поставить на конвейер производство и использование разведчиков-нелегалов, превращая в иностранцев представителей разных народов, населявших СССР. Русские и евреи, украинцы и армяне, адыгейцы и эстонцы, азербайджанцы и латыши, поволжские немцы и молдаване – всего более 30 национальностей, сами того не подозревая, делегировали своих сыновей и дочерей в Управление «С» КГБ СССР – центр подготовки разведчиков-нелегалов.

В среднем подготовка одного нелегала обходилась всесоюзной казне в 3–5 миллионов полновесных советских рублей и включала в себя овладение иностранными языками, подготовку разведчика в психологическом плане, которая позволяла бы ему в будущем выступать в роли представителя той или иной национальности, в том или ином амплуа.

Особое значение отводилось работе над легендой прикрытия нелегала, ведь он должен был убедительно сыграть роль человека, которого в природе либо вообще не существовало или уже не существует, но чьи анкетные данные он выдавал за свои.

Легенда не должна была быть похожей на китайскую корзинку: дернешь за один прут – развалится все сооружение. Если в доме человека, за которого выдает себя нелегал, была кошка, то он не только должен был знать ее кличку, масть, но и повадки.

Вот конкретный пример. Под подозрение местной контрразведки попал советский нелегал, работавший в одной из стран НАТО. Назовем его Мансур. Он выступал в роли турецкого бизнесмена, сына известного, но уже умершего политического деятеля Турции.

Учитывая родовитое происхождение попавшего под подозрение «турка» и занимаемое им высокое положение в стране пребывания, местные контрразведчики не могли вызвать его на допрос, ибо дело могло обернуться грандиозным международным скандалом. Спецслужбисты решили провести проверку скрытно, через своих опытных агентов.

Подведенный к нелегалу агент экстра-класса установил с ним приятельские отношения и как-то в непринужденной беседе пожаловался, что несколько лет назад, посещая виллу отца Мансура, чуть было не сломал ногу, споткнувшись на одной ступеньке лестницы, ведущей в дом.

– Вы, конечно же, имеете в виду третью ступеньку. Она у нас со щербинкой. Что делать, строительные рабочие халтурят не только у вас в Европе, но и у нас в Турции, – моментально отреагировал нелегал.

После этого местная спецслужба оставила в покое Мансура, так как все совпало: и третья ступенька, и выбоина на ней...

Самоокупаемые сексуслуги

Как бы парадоксально это ни звучало, но в советские времена для внешней разведки важнейшим из искусств являлось умение заработать деньги, чтобы расплатиться со своей закордонной агентурой, то есть с иностранцами, работавшими в пользу СССР. КГБ СССР позарез нужны были такие ребята, которые изначально имели бы четкое представление о маркетинге, менеджменте, других нюансах мира капитала, а также об уловках, к которым прибегали западные предприниматели, чтобы уйти от уплаты налогов. Почему? Да лишь потому, что нелегальная разведка находилась… на хозрасчете и должна была быть не только самоокупаемой, но и приносящей прибыль.

Так, Конон Молодый (прототип главного героя фильма «Мертвый сезон»), на Западе известный под именем Гордона Лонсдейла, был преуспевающим предпринимателем, владевшим монополией на продажу музыкальных автоматов для увеселительных заведений. Рудольф Абель, он же Эмиль Р. Голдфус, был респектабельным хозяином модного нью-йоркского фотоателье, которое посещали даже сотрудники центрального аппарата ФБР (американской контрразведки), чтобы сняться на служебные удостоверения.

Список можно продолжать до бесконечности. Дело не в рассекреченных именах, а в тенденции. И кандидатов в нелегалы советские «охотники за головами» искали, как правило, на экономических факультетах университетов, в политехнических институтах, в академиях народного хозяйства, в различных отделах Министерства внешней торговли.

Однако среди советских разведчиков-нелегалов были не только бизнесмены, но и ученые, поэты, писатели, священники и актеры (к примеру, Ирина Алимова – актриса «Узбекфильма»). Это говорит о том, что для нелегала в качестве «крыши» годилась любая профессия, лишь бы она была застрахована от «протечки».

Наблюдательные зрители, поклонники неотразимого разведчика-супермена Штирлица, с недоумением отмечали, что рядом с ним никогда не было женщины. Появилась как-то беременная радистка, но тут же выяснилось, что полковник Исаев к этому ее интересному положению не причастен, ибо действовал исключительно в рамках служебных инструкций. Возникшее было подозрение, что Штирлиц – почитатель однополой любви, частично рассеяла впечатляющая сцена его встречи с женой в немецкой пивной. Несколько минут взаимной любви вприглядку – и снова он один в поле воин…

Действительно, наряду с массой других проблем, с которыми ежедневно, если не ежечасно, приходилось сталкиваться советским нелегалам за границей, была одна весьма деликатного свойства. Проблема секса. Ведь нелегал видел собственную жену в лучшем случае раз в году. А вокруг столько обольстительных женщин, и нелегалу, как правило, 35–45 лет и он все-таки живой человек.

Если, находясь за границей, разведчик в своем обществе ведет аскетический образ жизни и нарочито не замечает женщин, вокруг такого индивидуума могут возникнуть слухи, что он – нетрадиционал, то есть склонен к гомосексуализму. Скандала, разумеется, это не вызовет, но сам факт сначала привлечет внимание окружающих к персоне нелегала, а затем, возможно, создаст стену отчуждения между ним и его деловыми партнерами. А вот этого допустить никак нельзя, ибо разведчик ни в коем случае не должен выделяться из круга людей, с которыми поддерживает деловые отношения.

Поэтому Абель и Молодый, как и другие разведчики-нелегалы, находившиеся в долгосрочных зарубежных командировках, решали свои сексуальные проблемы скрытно от своих кураторов из Центра, но, в сущности, однотипно, по одной схеме.

Нет-нет, они не пользовались услугами проституток. Не тот уровень, да и риск нарваться на сутенеров-рэкетиров слишком велик. Разведчики выбирали женщин разведенных, разочаровавшихся в супружеской жизни, ни на что не претендовавших, которые могли довольствоваться малым: скромными подарками, редкими приглашениями на обед-ужин в недорогом ресторане и эпизодическими сексуальными утехами – и, исходя из этого, общались с ними от случая к случаю, по мере необходимости. Но не более двух-трех раз кряду.

Почему именно два-три раза, а не дольше? «Потому, – объяснил Абель на встрече со слушателями курсов подготовки разведчиков-нелегалов Управления «С», – что после третьей встречи нет никакой гарантии, что ваша партнерша в вас не влюбится. Влюбившись и имея на вас виды как на постоянного партнера, а то и расценивая вас в качестве возможного супруга, она может выпустить за вами «хвост», нанять частных детективов, чтобы удостовериться, правильный ли выбор она сделала. И тогда... Тогда ваша жизнь станет невыносимой, а последствия предсказать не возьмется никто... Частные детективы на Западе – сплошь бывшие сотрудники полиции или спецслужб – могут накопать на вас такое, что из плоскости ваших личных взаимоотношений с шальной любовницей дело может прямиком переместиться в плоскость государственной безопасности страны вашего пребывания, другими словами, в контрразведку. Так что рекомендую вам не более двух-трех свиданий с понравившейся женщиной…

И все-таки самое страшное таится в другом, – продолжал Абель, – в вашей неконтролируемой влюбчивости. Если вы почувствуете, что влюбились по уши, немедленно кончайте или с нелегальной разведкой, или с любовью. Признаться своей возлюбленной в том, что вы – разведчик Страны Советов, вам не позволит долг, да и она вас никогда не поймет. Отшатнется и уйдет не попрощавшись. Это – в лучшем случае. В худшем – сразу же побежит в местное отделение полиции или контрразведки. Как это случилось в Канаде с нелегалом Ламбертом–Ольшанским.

Новая западная жизнь захватила его с потрохами. Он поспешно расстался со своей законной супругой, в паре с которой и был заслан для выполнения задания, и стал сожительствовать с молодой канадкой. Любовь к ней, гражданской жене, была столь велика, что однажды он решил открыть ей душу.

– Дорогая, – сказал он, – я совсем не тот, за кого себя выдаю. Я – русский разведчик!

Ошарашенная молодая женщина поделилась страшным известием со своим отцом. Ну а тот, будучи истинным патриотом, обратился куда следует, и Ламберт–Ольшанский оказался в канадской контрразведке. Впрочем, это не единственный случай, когда шпиона выдают собственные родные. Нашего суперагента Уокера, кадрового сотрудника АНБ, сдала его же жена, оскорбленная разводом.

Ну, а если о вашей безумной любви станет известно чинушам из Центра, то они не дадут вам продолжать начатое дело в стране, куда вас послали. Ибо сочтут вас потенциальным изменником. И, в общем-то, правильно сделают. Так что в итоге получается замкнутый круг, в который вы сами себя загнали, а разомкнуть его вы сможете, только пустив себе пулю в висок...»

С богом в душе, с Марксом–Лениным в голове

Кандидатов в нелегалы подбирали не только на первых курсах учебных заведений, но и на другом поле: среди уже работающих в органах госбезопасности оперативников. В этом случае основная трудность состояла в том, как объяснить окружению – домочадцам, дальним родственникам, друзьям, а зачастую и соседям – исчезновение условного Иванываныча, то есть его отъезд в длительную заграничную командировку после окончания курсов разведчиков-нелегалов?

Упоминание о загранкомандировке было категорически запрещено и отметалось напрочь. Это ж – заведомая расшифровка! Поэтому для разведчиков-нелегалов существовали отработанные варианты, зашифровывавшие переход того или иного имярек с прежнего места работы в нелегальную разведку.

Например, для офицеров Советской армии, успешно окончивших курсы и ставших полноценными разведчиками-нелегалами, вполне приемлемым считался вариант под кодовым названием «Перевод по службе», то есть притворное направление имярек в какой-нибудь медвежий угол – отдаленный гарнизон Забайкальского или Туркестанского военного округа.

Через некоторое время в семью такого нелегала начинали приходить письма со штемпелями соответствующих воинских частей. Так могло продолжаться с год-полтора, в течение которого этот офицер находился, конечно же, не в Туркестанском или Забайкальском ВО, а где-нибудь в Париже или в капиталистической части Азии.

Когда же руководство Управления «С» такого Иванываныча, ставшего разведчиком-нелегалом, наконец, разрешало ему встретиться со своей суженой, то не он приезжал на прежнее место жительства (там ведь оставались друзья, знакомые, которые обязательно будут задавать очень неудобные вопросы!), а его жена следовала по указанному ей маршруту и, как правило, достигнув пункта назначения, оставалась там на определенный Центром срок – от недели до месяца. Для свидания обычно подбирались курортные места европейских социалистических стран: Карловы Вары, фешенебельные гостиницы на болгарском побережье Черного моря и т.п.

Для гласных сотрудников КГБ, перешедших в нелегальную разведку, практиковалось в основном два варианта. Один из них проходил под кодовым названием «ДТП с трагическим исходом», другой назывался «Психушка».

…В апреле 1974 года старший оперуполномоченный управления КГБ СССР по Краснодарскому краю, капитан Александр К-нко был вызван в Москву. Генерал Н. из отдела кадров Управления «С» (подготовка и работа с разведчиками-нелегалами) без обиняков объявил ему:

– Александр Сергеевич, мы знаем вас не только как опытного оперативного сотрудника, но и как человека, выучившего испанский язык, чтобы читать Сервантеса в оригинале. Но дело, в общем-то, не в этом… У нас есть одна идея, которая на первый взгляд может показаться вам странной. Мы предлагаем вам перейти на нелегальную работу в Португалии под «крышей» коммерсанта одной из латиноамериканских стран. Вы же знаете, что сейчас происходит в Португалии – апрельская, «гвоздичная» революция. Фашистский режим Салазара приказал долго жить, к власти пришли социалисты, которым мы обязаны оказать помощь. Если мы этого не сделаем, за нас это сделают западные державы, наши классовые противники, а вот этого мы, как коммунисты, допустить не имеем права.

Не дав испытуемому прийти в себя, кадровик подытожил:

– В общем, так, Александр Сергеевич! Принятие решения, разумеется, остается за вами. – Генерал протяжно посмотрел в зрачки ошалевшему от предложения оперу из провинции. – Однако, товарищ капитан, прошу иметь в виду, что полученное вами предложение на бис не исполняется, поэтому, прежде чем дать ответ, хорошенько взвесьте все «за» и «против»... Идите, думайте, а завтра доложите ваше окончательное решение. Да, вот еще. Я категорически запрещаю советоваться с кем-либо по поводу предложения.

– Простите, товарищ генерал-майор, можно вопрос? – К-нко вытер платком взмокший лоб.

– Хоть десять...

– А как будет выглядеть мой переход в нелегальную разведку? Ведь все – родственники, друзья, соседи – знают, что я кадровый офицер из гласного состава КГБ, и вдруг мне придется исчезнуть. Как я конкретно объясню им свое новое назначение?

– Очень просто! И объяснять ничего и никому вам не придется! Мы подберем похожий на вас труп, изуродованный до неузнаваемости в автомобильной катастрофе, чтобы ваша жена, родители и друзья не сомневались в вашей смерти. Ну и... похороним с почестями. Вслед за этим вам с годик придется провести на конспиративной квартире, там вы будете осваивать специфические дисциплины и методы нелегальной разведки, шлифовать с преподавателями свои знания испанского языка. А затем, с богом в душе, с Марксом–Лениным в голове, – в путь-дорогу! Вот так-то, дорогой Александр Сергеевич…

Выслушав генерала, К-нко сник и вспомнил о своей матери с больным сердцем. Она, конечно, не переживет смерти своего единственного сына.

– Вас что-то смущает в предложенном варианте, товарищ капитан?

– Скажите, товарищ генерал-майор, а вот мой мнимый труп, похороны с почестями, это что, единственный вариант, чтобы зашифровать перед окружением мое исчезновение?

– Вы о руководстве Управления «С» не слишком высокого мнения, капитан! – Кадровик раскатисто рассмеялся. – Если вам не по душе ДТП, могу предложить вариант под кодовым названием «Психушка»…

Свидания пациентов с близкими родственниками происходят следующим образом: посетителей, то есть жену и иже с ней, вводят в отдельную комнату, где стоят только кресла и телевизор. Там-то и начинался настоящий спектакль. Заранее заснятого на видеопленку курсанта показывают родственникам по телевизору в окружении плюшевых игрушек, которыми он забавляется, корча всевозможные, но отнюдь несвойственные нормальному человеку рожи.

Через 5–7 минут такого садомазохистского сеанса близким становится ясно, что у их родственника «крыша» протекла основательно, и на ее починку потребуются месяцы, а то и годы... Удрученные судьбой бедолаги, но вместе с тем уверенные, что он находится в надежных руках медиков экстра-класса, близкие кандидата в нелегалы с камнем на сердце покидают псевдоклинику. А впоследствии рассказывают своим друзьям и знакомым о постигшем их несчастье. То есть делают то, что должны сделать по замыслу режиссеров-сценаристов, – распространяют первую часть легенды прикрытия…

– Как видите, Александр Сергеевич, – с сардонической улыбкой на устах подытожил генерал, – хрен редьки не слаще!

…Свою разведсессию полковник К-нко закончил в должности резидента СВР в одной африканской стране, бывшей колонии Португалии.

C хламидой по городу

Из книги «Тайный канал» генерала КГБ, публициста Вячеслава Кеворкова

Началом этой истории из плохого детектива следует считать следующий день после малоприятного разговора с шефом, когда руководитель аппарата КГБ в ГДР генерал-лейтенант Иван Фадейкин пригласил меня в свой служебный кабинет в Карлсхорсте, где за хорошо охраняемой оградой размещалась его резиденция...

Рано утром мне позвонил из Москвы человек, занимавшийся организационно-финансовыми вопросами, и сообщил, что в соответствии с указанием начальства он на следующий день отправляется на прием к Косыгину, чтобы получить официальное распоряжение на выделение определенной суммы в валюте. При этом он добавил, что премьер резко отрицательно относится ко всей этой затее и нет уверенности, что поход увенчается успехом.

Тем большим было мое удивление, когда на следующий день я вновь получил приглашение Фадейкина зайти, а он, увидев меня, молча вынул из сейфа портфель с пачками долларов США.

— Есть распоряжение шефа, надо вручить этот портфель, кому следует. Если нужна помощь, ну там, подстраховать в Западном Берлине — мы готовы, если нет, то действуй.

На другой день в полдень я въехал на машине в Западный Берлин. На сиденье рядом со мной лежал портфель, набитый упругими тонкими пачками долларов в банковской упаковке. При обмене по тогдашнему благосклонному к доллару курсу на марки получалась сумма, на которую можно было прикупить минимум четырех депутатов Бундестага. Именно из этого расчета и исходил тот, кто определял количество выделяемых денег.

Оставив машину на платной стоянке позади ресторана “Три медведя”, я облюбовал в нем пустынный уголок.

Принесли пиво, за которое я поспешил немедленно расплатиться. Минут за двадцать до расчетного времени я прервал свои психологические экскурсы, поднялся и направился к выходу. Выйдя на Кудамм, я повернул налево. Здесь, у “Кранцлер-эк”, обычная цепочка такси ожидала своих клиентов. Головную машину я, по обыкновению, уступил полной негритянке с двумя детьми и не без труда втиснулся в миниатюрный салон второй, назвал адрес и с облегчением откинулся на спинку сиденья.

Мы успели проехать всего несколько метров, когда произошло нечто непредвиденное.

Двигавшаяся навстречу автомашина с включенным сигналом поворота направо тем не менее продолжила движение по прямой и наехала на такси, в салоне которого я уже было позволил себе расслабиться. Раздался удар, послышался звук разбитого стекла.

— Попрошу вас быть свидетелем. — Водитель позволил мне разглядеть его профиль, после чего не спеша вышел.

Тут же откуда ни возьмись выросли два полицейских. За долгие годы прогулок по Кудамм я никогда не видел их на этом перекрестке. Немедленно собралась толпа зевак. Движение по главной западноберлинской улице в обоих направлениях застопорилось.

Водитель такси что-то сказал полицейскому, и тот жестом пригласил меня выйти из машины. Я повиновался и встал по левую руку от служителя закона. События развивались точно в соответствии с ярко приведенными примерами в пособиях по контрразведке, выпускавшимися учебным заведением КГБ. Сомнений в подстроенной провокации почти не оставалось. Следующий этап — полицейский участок, где неминуемо будет задан вопрос по поводу содержимого портфеля и происхождения столь значительной суммы. Нашел? На счастливчика, нашедшего портфель с миллионом, я не очень походил. Следующим вопросом неминуемо станет адрес, по которому я ехал. Его назовет шофер, память у них профессиональная.

Я почувствовал, как неприятный холодок ящерицей крадется по спине. В моем воображении уже обозначилась первая полоса “BZ” с моей физиономией, а рядом вилла Уполномоченного по Западному Берлину... Это совсем плохо.

Но тут я с облегчением вспомнил, что, руководствуясь, видимо, шестым чувством, назвал водителю не адрес виллы, а магистральную улицу Клее-аллее, откуда рассчитывал прогуляться пешком. Ну, хоть это утешение!

Пока я соображал, что меня ждет, миниатюрный владелец лимузина вытащил из кармана толстый бумажник, вынул оттуда визитную карточку вместе с несколькими стомарковыми купюрами и передал таксисту.

Тот быстренько принял извинения, однако, осмотрев более пристально помятое крыло, затребовал еще одну сотню марок. Прежде терпеливо и молчаливо ожидавшие автомобили принялись гудеть. Таксист и восточный человек не спеша вернулись к своим машинам. Толпа начала расходиться.

Я обратился к полицейскому:

— Извините, у меня встреча, на которую я опоздал из-за этой истории...

Тот повернулся и посмотрел на меня с таким изумлением, словно я пожаловался ему на мучившую меня икоту.

— Не знаю, кто вас здесь удерживает? Инцидент, как видите, исчерпан, и я не понимаю, что делать здесь любопытным.

Несколькими минутами позже я размашисто шагал по Фазаненштрассе, не думая о направлении, а лишь с целью уйти подальше от места происшествия...

Приехав в Темпельхоф, я без труда разыскал Леднева в баре за кружкой пива. На лице его не было и следа упрека за мое опоздание. Удивил его лишь портфель в моих руках:

— Что ты с этой хламидой по городу бродишь? Купил бы себе что-нибудь поприличнее...Ну, а в остальном все прекрасно: ни о каких деньгах они и слышать не хотят, думаю, что Бар Брандту об этом и словом не обмолвится, чтобы тот не воспринял наши благие намерения как обиду. Относительно голосования по вотуму доверия все остается по-прежнему: пятьдесят на пятьдесят...

Фадейкин принял портфель обратно без восторга.

— Ну, вот так мы и тешим себя. Сначала придумываем операции, потом отказываемся от них!.. — проворчал он, заталкивая портфель в сейф.

Спорить я не стал, а уж тем более рассказывать о происшедшем. Теперь это не имело никакого значения.

К сожалению, история этим не исчерпывается. Она имела для меня краткое, но неприятное продолжение. Два дня спустя я ненадолго оказался в Москве. Андропов тут же принял меня, по обыкновению вышел из-за стола и, искренне пожимая мне руку, с несвойственной ему грубоватой прямотой сказал:

— Ну что ж, после такой проверки тебя можно посылать хоть на Марс.

Он произнес это, искренне улыбаясь, уверенный, что сделал мне комплимент. Я, видимо, заметно помрачнел, ибо он тут же попытался все сказанное превратить в шутку.

Через несколько минут мы расстались. Для него я оказался несколько порядочнее, чем он предполагал. Для меня он в тот день перестал быть столь совершенным, каким представлялся ранее.

О Геворке и Гоар Вартанянах «Епископ» из Эчмиадзина

Из книги «Продолжающееся родство» писателя и издателя

Асатура Кюзеляна (Лондон).

...Они прожили в Калькутте около 2 лет, и естественно, мы их знали как бизнесменов. Они зарекомендовали себя прекрасными личностями, настоящими патриотами Армении. У меня тогда был хор, и Гоар стала петь в нем. За установку декораций и сценографию отвечал ее муж Геворк. У меня сохранилась афиша выступления хора, на которой значатся их фамилии. Мы вместе с ними не раз выезжали на побережье, выступали в небольших армянских селах.

А однажды мы отправились в Чалда километров за 200 от Калькутты – в одну из деревень, где жили армяне. Так как там давно не было армянских священников, я уговорил Геворка Вартаняна надеть сутану епископа, которую предварительно взял из церкви. Бороду ему приклеили. Помню, сказал ему: «Геворк, ты сейчас епископ из Эчмиадзина». Позвонил и в деревню, сообщил жителям, что везу им священнослужителя, выходца из Тегерана. Сельчане лет 25 не видели священников. Приехали, а там женщины, старики собрались, руки ему целуют, на колени опускаются, просят отпущения грехов. Детей приносят для благословения. А он же не знает, что и как говорить. Я же по семинарии знал все эти обряды, так что читал за него молитвы, а он благословлял, давал отпущение грехов, возложив руку на голову. Гоарик мы представили как сестру епископа. А один из сельчан влюбился в нее с первого взгляда, все ходил за ней, ухаживал. К Геворку и ко мне подходит, все настаивает, чтобы благословили его на брак с Гоарик. Я чувствую, что проблемы создаются и говорю своему тестю, который с нами приехал: «Выручай нас…»

Всей деревней сели за прекрасный стол. Но если за столом священник, значит, он должен благословить трапезу. А Геворк не знает, как молитву-благословение прочесть, но быстро сориентировался и во всеуслышание заявил: «Эту честь я предоставляю Асатуру»…

Лишь полвека спустя я узнал, из каких сложных ситуаций приходилось выходить Геворку Вартаняну. Но и сейчас уверен, что не будь меня, той ситуации он явно бы не осилил…

Как же он похож на Геворка!»

В 1960 году мы с Вивьен поехали в Лондон. А Вартаняны четыре месяца жили в нашей квартире в Калькутте. Потом мы вдруг получаем письмо от родственников с сообщением, что они внезапно уехали, так как отец Геворка тяжело заболел. И все их следы разом исчезли. Но адрес они нам оставили. Мы посылали им письмо за письмом, все возвращались обратно. В конце концов мы решили, что с ними что-то произошло…

Лишь через пятьдесят лет я снова нашел Геворка. А произошло так. Несколько лет назад один мой знакомый попросил помочь студентке из Армении – через мою фирму оплатить ее учебу. При этом он, по великому секрету, сказал, что эта девушка приходится внучатой родственницей знаменитому разведчику Геворку Вартаняну, который во время войны спас жизни Сталина, Рузвельта и Черчилля. «Ты знаешь его?» - спрашивает вдруг меня знакомый. Я возмутился. Откуда же я мог знать советских разведчиков?! Так ему и ответил. А знакомый неожиданно заявляет, что, дескать, Геворк со мной знаком. Это окончательно вывело меня из себя. «Послушай, - говорю, - я очень часто бываю в Ереване, со мной, возможно, и знакомы человек сорок Геворков Вартанянов, возможно, и пару стопок водки пропустил с кем-то из них. Но мне помнить, о каком именно из них речь идет?» Тем все вроде и завершилось.

И вдруг в один прекрасный день жена моего шурина приносит мне газету «Дейли Телеграф». И многозначительно так спрашивает: «Посмотри, кто это на фото? Никого не узнаешь?» Посмотрел и говорю: «Как же он похож на Геворка Вартаняна! Но что делает мой знакомый Геворк на страницах «Дейли Телеграф»?» Лишь когда прочитал статью, все и прояснилось.

Оказывается, внучка Черчилля задумала снять фильм о том, как советские разведчики Вартаняны спасли жизнь его деду в Тегеране. Поэтому она поехала в Москву и встретилась с ними. Тогда уже их имена были рассекречены…

Проходит какое-то время, и армянская студентка, которая училась в Лондоне, едет на каникулы в Москву. Там в случайном разговоре с Геворком сообщает, что ее спонсором являюсь я - Асатур Кюзелян. Как потом мне передали, Геворк и Гоар были ошеломлены. Тогда же Геворк дал свой номер телефона девушке с тем, чтобы она мне его передала.

Словом, как только номер попал ко мне, я сразу же позвонил. К тому времени я выучил несколько слов на русском, мог уже немного говорить и на персидском. Сначала спросил на русском: «Господин Вартанян? Это вы?». Потом перешел на персидский. Он громко засмеялся: «Асатур, дорогой! Это ты?»…

Через две недели взяли билеты в Москву. Он приехал в аэропорт нас встречать. И всю неделю, которую мы провели там, он от нас не отходил. Мы с ним везде побывали, многое увидели. И убедились, с каким огромным уважением к нему относятся, каким авторитетом он пользуется. Несомненно, он все это заслужил, поскольку всю свою жизнь посвятил служению этому народу…

Что и говорить! О Геворке Вартаняне можно долго рассказывать. Да о нем можно целый том написать…

На снимках: чета нелегалов Вартанян; Первый громкий обмен разведчиками произошел 10 февраля 1962 года - тогда советский разведчик-нелегал Вильям Фишер (он же Рудольф Абель) был обменян на американского летчика Фрэнсиса Гэри Пауэлса, сбитого во время разведывательного полета над территорией СССР 1 мая 1960 года и приговоренного к 10 годам лишения свободы. Обмен произошел на границе ГДР и ФРГ - в Потсдаме на мосту Глинике, получившем впоследствии название "мост шпионов"; Игорь Атаманенко и Геворк Вартанян.