Владимир Епископосян: Главный бандит страны всегда мечтал о комедийных ролях

16 ноября, 2013 - 12:15

Когда я задумываюсь над тем, что мне предстоит писать о заслуженном артисте России Владимире Епископосяне, с которым дружим вот уже четверть века, всегда впадаю в легкую панику. Как объять необъятное?! Владимир переиграл всех гангстеров, убийц, насильников, джиннов и немало трупов российского кино

...Залитая затянувшимися дождями Москва. Мы с супругом несемся по Дубровке в гости в новую квартиру Владимира ЕПИСКОПОСЯНА, которую артист только-только получил. Бежим, опаздывая на полтора часа, ужасно нервничаем. Шамкающий старушечий голос в домофоне нам сообщает, что “мясо в духовке подгорело, Володечка очень-очень расстроился, все съел сам и куда-то ушел”. Потом грубый мужской бас деловито осведомляется, есть ли у нас холодное оружие. Нас впускают, но дверь квартиры открывает не охранник, а улыбающийся хозяин. Проходим, заглядывая во все углы в поисках старушки и охранника, а Епископосян, глядя на нас, покатывается от смеха — очередной розыгрыш Мастера! Так начинается материал Елены Буловой об известном актере, опубликованный в российской газете “Наша версия”.
— Владимир Арустамович, вчера с удовольствием пересмотрела “Пиратов XX века” с вашим участием...  — Вот-вот, с тех самых пор в моем амплуа и водворились роли убийц. А меня с годами стали называть “главным бандитом страны”. 
— Ну, сами-то себя вы величаете “заслуженным трупом”. Сколько раз вас убивали в кино? 
— До недавнего времени носил футболку с надписью “Я 50 раз рождался заново!”. Но теперь уже на моем счету 52 смерти в 110 картинах. Последний раз умирал на днях: в новом сериале меня убивали ножом в сердце, и семь дублей подряд, корчась в судорогах, я выплевывал изо рта краску. Наглотался химии до коликов в животе. 
— А как вашим героям доводилось умирать? 
— В “Руси изначальной” я играл хазарского хана, которого казнили “размычкой”. Меня, привязанного за ноги к двум скачущим коням, разрывают о дерево самым деликатным местом. Помню, во время исполнения этого трюка я решил подъехать на спине к дереву поближе и только тогда отпустить веревки. Так вот режиссер чуть не поседел, он уже решил, что еще секунда — и меня действительно разорвет на части: Епис — налево, копосян — направо, а он сам — за решетку. В картине Юрия Сорокина “Первопечатник Иван Федоров” меня, казанского царя Едыгера, живьем погружали в январскую прорубь на Волге под Костромой. В триллере Доценко “Тридцатого уничтожить” я выпрыгивал из несущейся на полном ходу машины, а потом сгорал в вертолете. В “Крике дельфина” Салтыкова убитым летел с высокого борта корабля в воду. 
— И не надоело? 
— Надоело чрезвычайно, поскольку человек я добродушный, некровожадный, люблю хороший юмор, хороший стол, хорошее вино и веселых людей. Поэтому я решил изменить ситуацию и написал сценарий комедии “Семь раз отмерь”, в которой сам снялся в главной роли и за которую, кстати, получил приз на Международном телекинофоруме “Вместе” в Ялте. После этого режиссеры, уразумев, что я настрелялся в кадре, стали с удивительным упорством предлагать роли философов. Как правило, это продавцы, которые торгуют на всевозможных рынках и к которым за советом ездят главные герои поговорить о жизни. 
— Большинство ваших ролей требуют большой спортивной подготовки... 
— Ну так я бегаю по утрам. На балконе вот оборудовал небольшой спортивный комплекс, регулярно делаю зарядку. Кроме того, я в прошлом мастер спорта по баскетболу. 
— Простите за бестактный вопр
ос, как часто в Москве полиция спрашивает у вас документы? 
— В первое время, когда я только-только переехал в Орехово-Борисово, все жители, видя мое “лицо кавказкой национальности”, были в ужасе и шарахались. Милиционеры очень часто останавливали, проверяли документы. Но потом, изучив мое актерское удостоверение, облегченно выдыхали. Однажды, помню, был смешной случай. Стоял на остановке, подъехала милицейская машина. Чувствую, все пассажиры напряглись: сейчас этого кавказца брать будут. Но из машины высунулся знакомый милиционер и, показывая на своего нового коллегу, смеясь, проговорил: “Знаешь, Володя, что он мне сейчас сказал, увидев тебя? Что такого надо было бы сначала пристрелить, а потом уж проверить его документы”. Но, как известно, в каждой шутке есть лишь доля шутки. Дело в том, что вполне взрослые люди меня часто отождествляют с ролями. Однажды на рынке продавцы предложили мне, как “авторитету криминального мира”, принять участие в каких-то их местных разборках... 
— В последнее время вам все чаще предлагают комедийные роли. Когда вы поняли, что в вас дремлет комедийный артист? 
Я всегда мечтал играть в комедиях. Судьба иногда помогала мне проявить себя в этой ипостаси, правда, крайне редко. Помнится, как на съемках сериала “Голгофа” я играл главаря банды и должен был насиловать героиню Евгении Крюковой. В самый ответственный момент, когда прозвучала команда “Камера. Мотор!”, на мой нос неожиданно села муха. Поскольку пленка была дорогая, команды “стоп!” никто не давал, а руки были заняты героиней, я стал страшно вращать глазами, всячески пытаясь муху с носа сдуть. Но вредное насекомое кружило, норовя вернуть утраченную позицию. Режиссер никакой мухи не заметил, зато при отсмотре материала все покатывались со смеху: “Как вы, армяне, потешно изображаете секс!” Я пытался объясниться, но никто не слушал, так и вставили этот дубль в картину. 
— Вы сейчас готовитесь к съемкам в новой комедии у Александра Стриженова? 
— Мне предложили роль сумасшедшего экстрасенса. Комедийную, небольшую, но знаковую.
— У вас ведь еще лежит и ваш собственный комедийный сценарий. Про что он? 
— Он называется “Христофор-подводник”. Это добрая авантюрная комедия, которая, надеюсь, будет способствовать сближению народов — России, Украины, Грузии. Через смех. 
— Чем близка вам эта тема? 
— Ну, я ведь вырос в Ереване, в интеллигентной семье инженеров. Но половину жизни я проводил в Абхазии, на берегу Черного моря недалеко от Сухуми, в доме моего дяди. Он там построил двухэтажный дом на 10 комнат, рядом с особняком Евтушенко, пансионатом “Литературной газеты” и домами художников. Вот именно этот дядин дом из детства, шумный, гостеприимный в хорошем кавказском смысле, остался для меня символом уюта, очага, тепла. Он часто мне снится, огромный, старый, с огородом, где росло много мандаринов, апельсинов, лимонов...  Но политики так накрутили с нашей страной, что пришли времена, когда моим дяде и тете пришлось бросить свой любимый дом и спасаться бегством в багажном отделении аэробуса, увозя детей и внуков из Абхазии.
...В моем новом сценарии предпринята деликатная попытка снизить градус противления Азербайджана и Армении. У меня в фильме действуют два героя — один армянин, другой азербайджанец. Они друзья, оба служили в Афгане, война их сблизила. И вот они вдвоем, верные военной дружбе, уходят в горы и становятся там пастухами. Очень бодрое и доброе кино в духе фильмов “Мимино” или “Отец солдата”. Думаю, именно таких фильмов нам сегодня не хватает.
(С сокращениями)

Добавить комментарий

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и параграфы переносятся автоматически.
CAPTCHA
Тест для фильтрации автоматических спамботов
Target Image