“Я не могла представить, что в начале 90-х в Армении было время, которое люди называли блокадой…”

20 апреля, 2017 - 19:19

Поводом для встречи с известным режиссером, поэтом и художником Татьяной Данильянц послужил выход в прокат ее фильма «Шесть музыкантов на фоне города». Это документальная картина об Армении, об армянах и в том числе о том периоде в истории страны, который называют временем «блокады и тьмы» (он представлен в фильме редкими хроникальными кадрами), о котором никто в России практически не знает, звучит в публикации на российском сайте og.ru.

О том, как снимался фильм и что такое авторское кино, режиссер  Татьяна Данильянц рассказала в интервью российской “Общей газете”. Примечательно, что ни Министерство культуры РА, ни ереванская мэрия, куда обращалась за содействием Данильянц, не посчитали нужным участвовать в финансировании ее армянского проекта. Видимо, у Минкульта другие приоритетные темы, без обиды замечает автор “Шести музыкантов…”

- Съемки фильма заняли несколько лет. Почти десять лет занял только исследовательский период. В картине есть уникальные кадры кинохроники 90-х. Вы хотели показать страну «до» и «после»?

- Вообще, что такое мир после развала Союза? Эта тема, с которой мне пришлось столкнуться, работая над этим фильмом. Я много где побывала.

Например, в Латвии, в Литве... Обнаружила там какую-то свою ситуацию, связанную в том числе и с бытованием русского языка. Как поэт я много выступала в прибалтийских странах. Много общалась с латвийскими, эстонскими, литовскими поэтами, с русскими авторами, живущими там . Я очень подробно изучила и Армению, немного Грузию. Это было связано с разными проектами. Мы, как представители поколения, которое я называю «девяностниками», в каком-то смысле последние романтики своего времени, родившиеся в одной стране, выросшие в другой. И свою романтическую закалку, закваску мы несем вместе с собой в разные времена. Мы еще помним, что было до развала Советского Союза. Мы помним, что было тогда, регистрируем то, что происходит сейчас. Произошла удивительная вещь: республики, которые были очень близки к нам, в ходе 90-х пережили свои драматические коллизии, о которых очень часто мы не имеем никакого представления и большинство из нас оказалось «отрезанными» от тех источников связи с ними, которые нас питали. Каждый мой новый проект открывает окно, форточку в Новейшую Историю разных стран (в том числе и бывших республик СССР) и порой она оказывается шокирующей. В первую очередь для меня самой. Например, я не могла представить, что в начале 90-х в Армении было время, которое люди называли блокадой, когда почти четыре года они жили практически без света, без горячей воды, очень плохо было с продовольствием, люди влачили полуголодное существование...

- Я хотел бы сразу задать самый, наверное, главный вопрос, с которого начинается любой проект, про финансирование. Кто выделил средства на съемки фильма?

- Так оказалось, что киноиндустрия, которая была большим сообщающимся сосудом между странами бывшего Союза, точно так же распалась. У каждой страны возник свой бюджет, свой интерес. Снять фильм о дружественной республике Армения в России оказалось очень сложно. Сейчас вряд ли какой-то государственный телеканал даст такой заказ. Дело не просто в «потухшем интересе», дело, думаю, в другом: Армения была и остается своеобразной костью в горле для нескольких стран и позиция России по этому поводу не однозначна. Поэтому получить деньги под проект от государственных структур в России оказалось проблематично. Это не хорошо и не плохо, это имеет место быть. Но это не значит, что нет других источников финансирования.

- Но это скорее плохо, ведь в России очень много армян…

- Если касаться такой глобальной темы, как российско-армянская дружба, то это своего рода феномен. Эта дружба уходит своими корнями во времена, когда Российская империя и Армения отбивались от турок. Эта дружба замешана на крови, на жертвах. Это с одной стороны, с другой, есть тенденция к реформациям в том же армянском обществе.

... Что такое Армения для России? Я не знаю ответ на этот вопрос. Я знаю, что удельный вес российских армян в политике, в бизнесе, медицине в настоящий момент высок и довольно сложно со стороны российского правительства этот факт игнорировать. Но тем не менее денег на фильм об армянских топовых музыкантах с российской стороны я не нашла. В Министерство культуры РФ, правда, мы не обращались, тогда мы продвигали другой мой сценарий. Я прошлась по каналам, поговорила с руководством двух федеральных каналов, они мне сказали, что под такой проект денег мне сейчас дать не смогут. Так же, как не нашла их у Министерства культуры Армении, у мэрии города Еревана. Но есть еще третий ресурс – это частные деньги, инвесторские, продюсерские, спонсорские. Не все люди, как ни странно, хотят получить прибыль. И я нашла организацию, точнее человека, который в итоге стал сопродюсером, а по сути, инвестором, который выделил на это свои собственные деньги. Плюс: я вложила собственные средства. И мы смогли осуществить этот проект. Бывает и такое, что обычные люди собирают деньги, для того чтобы снять картину. Мы живем в такое время, когда старые схемы перестают работать эффективно. ...Я не считаю, что я кем-то обижена. Есть темы для Министерства культуры приоритетные и неприоритетные.

…Удивительная вещь происходит с этим фильмом. В последние два года произошла революция с кинопрокатом. Во всяком случае в России. Коммерческие кинотеатры стали брать документальное кино. Как правило, это кинотеатры, которые показывают артхаус, игровое кино и документальное. А еще каких-то пять лет назад в одном интервью я говорила, что такого никогда не будет. Мой фильм, с одной стороны, об армянских музыкантах, да, но с другой - о каких музыкантах: это Дживан Гаспарян, Малхас, Форш. Это люди, которые собирают стадионы. То есть сами по себе участники этого проекта - это люди, у которых есть своя огромная аудитория. Они, не сказать, что слишком артхаусные, они где-то на грани с поп-культурой. …Если бы мы вложили много денег в рекламу фильма, то могли бы собирать даже по России огромные залы. Но мы надеемся, что при помощи наших агентов фильм сможет гастролировать по Северной и Южной Америке, где есть значительная армянская диаспора. Будет достойно показан в Европе. Это в наших совместных планах. Не могу не сказать о них, людях, энтузиастах, которые взялись за это безумно сложное дело – прокат и пиар документального российского кино. Они прекрасно осознавали все сложности, с которыми им придется столкнуться. Но как сказал известный критик Виктория Белопольская, этот фильм «можно занести в Красную Книгу Кино», так как это редкий жанр документального киномюзикла, где музыка играет роль персонажа.

Я верю, что у фильма хороший международный потенциал. Я «тестировала» его на публике в Голландии, во Франции, Италии… Конечно, публике это интересно, ведь язык музыки понятен всем.

...Интересно, но если говорить о маркетинге, то люди по-разному этот фильм смотрят: неармяне и армяне; армяне из Еревана и, например, из диаспор. Ностальгируют даже те, кто не из Еревана, даже и не обязательно армяне. Люди ностальгируют по СССР, по некому мифу… Музыка в данном случае заменяет слова. А в фильме ее очень много, такую мы ставили задачу.

- А как вообще родилась идея?

- Я приехала в Ереван в 2007 году на фестиваль. Привезла фильм о Венеции «Сад, который скрыт». Это был небольшой фестиваль, на котором я получила специальный приз. Но вообще впечатления о моем пребывании тогда были «не очень». Перед самым отъездом мой новый знакомый отвел меня в джаз-клуб «Поплавок», где в разное время выступали многие известные музыканты, включая Чика Кориа. И там я увидела этого парня, которого звали Форш, это его музыкальный псевдоним. И он «зажигал». А ведь для меня музыка - это все. Я сама много лет ею занималась. Когда я услышала этого музыканта, я поняла, что этот город живет. Так родилась мысль сделать небольшой фильм о Форше, на 20 минут. Он был заявлен на одном из фестивалей, который планировал профинансировать альманах о Ереване. Этот проект так и не случился, но идея в голове осталась.

В 2012 году я побывала на фестивале «Золотой абрикос». На него приезжали такие звезды, как Тео Ангелопулос, Кшиштоф Занусси и т.д. В неформальной обстановке, во время ужина министр культуры Армении сказала мне: «Почему бы вам не снять фильм о Ереване, такой, как вы сняли о Венеции»? На что я сказала: «Будет финансирование, сниму». И тогда у меня возникла идея-фикс, что я должна обязательно снять такой фильм. Но поскольку уже был задел в виде идеи о музыканте Форше, стало понятно, что это не просто фильм о Ереване и ереванцах, это фильм о музыке и музыкантах.

- Вам самой ваша работа понравилась? Если бы можно было что-то переделать, переснять, что-то изменили бы?

- Не существует сослагательного наклонения. Все снято так, как задумывалось в тот момент, в те годы – значит, правильно, в этом я уверена.

- Давайте немного поговорим о вас. Кто на вас повлиял, к какому идеалу стремитесь?

- В 1997 году я познакомилась с Кшиштофом Занусси. Он очень связан с Россией, работал с Михалковым. Занусси чрезвычайно интересный человек, наполовину итальянец, наполовину – поляк. Он очень любопытен как персонаж. Свободно говорит на 5 языках, много путешествует, живет невероятно интенсивной внутренней жизнью. На момент нашего знакомства я закончила Суриковский институт и училась в аспирантуре Российской Академии Художеств (РАХ). Когда я с ним познакомилась, пообщалась, то сказала: «Хочу быть как он, хочу быть человеком мира, чувствовать, что мир вокруг - мой дом». Я бывала у него на съемках, он давал мне рекомендательные письма, в частности, для этого фильма. Этот человек оказал огромное влияние на меня. Не напрямую конечно. А это иногда даже сильнее. Я действительно чувствую, что мир - это мой дом и считаю, что это единственно правильное к нему отношение.

- В российских конкурсах вообще участвовали?

- Участвовали. В рамках московского кинофестиваля показывали мои короткометражные фильмы. Самый первый свой игровой короткий фильм «Старые негативы» я сняла, обучаясь в киношколе Анджея Вайды в 1997 году. Венецианский мой «диптих» из двух документальных работ («Сад, который скрыт» и «Венеция на плаву») участвовал в специальной программе, учрежденной муниципалитетом Венеции. Вообще я очень сложно отношусь к фестивалям, к конкурсам… Это очень не простая тема.

Каждый более или менее престижный фестиваль, я даже не говорю о фестивалях группы «А», как Венеция, Канны… Это как свое государство со своими законами. Режиссер там может быть не последнее лицо, но как-то слишком много фильтров, которые работают при отборе.

- Что значит поэзия в вашей жизни?

- Поэзия - это самое главное в моей жизни после музыки. Способность писать стихи – медиуматична, да и, скажу в рифму, аномальна тоже, как аномален шестой палец или третий глаз. Актуальная поэзия - поэзия, ангажированная смыслами, идущими от времени, из времени, из города, она подпитывается энергетикой людей и мест тоже. Она взаимодействует с энергетикой всего мира, в котором мы живем, ощущая и соединяя его, делая его единым. И я думаю, что человек, который как-то правильно к этому подключен, в состоянии прогнозировать будущее, чувствовать его, и это нормально. Так устроен энергетический мир. Хотя от этого бывает иногда немного жутковато. Иной раз, когда у меня бывают перерывы в писании, я испытываю облечение. Но очень ненадолго. Потому что потом начинает не хватать объема реальности и остроты слуха, слуха на реальность...

(С сокращениями)

Александр РОЩИН

Добавить комментарий

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и параграфы переносятся автоматически.
CAPTCHA
Тест для фильтрации автоматических спамботов
Target Image