Интервью с политологом Александром Искандаряном

– Господин Искандарян, что изменилось во внешнеполитических амбициях Турции после референдума о конституционных поправках и являются ли разговоры о возможном размещении военной базы Нахиджеване частью этой логики?

– Внешняя политика Турции меняется, и причина не только в референдуме, она видоизменяется за последние 10 лет. Все содержание этих изменений можно ориентировать двумя словами – Европа и Сирия. Что касается Европы, то на самом деле здесь больше нет никаких перспектив сближения. Референдум подтвердил это. В отношениях Европы и Турции есть довольно серьезный кризис, связанный с мигрантами, и это, несомненно, связано с сирийским конфликтом. В Европе это вызывает официальное политическое недовольство. Это прекрасно понимают в Турции, и если до этого были надежды, связанные с европейцами, то сейчас их просто нет. Следующий вопрос — это Сирия, на севере которой Турция пытается каким-то образом создать зону своего влияния. Первое, она преследует цель «защитить» своих сородичей, и второе – расколоть курдов.

Значимость нашего региона переоценивается. Люди, живущие здесь, думают, что он очень важен. Наш регион не имеет особой важности для Турции. Турецкая внешняя политика по отношению к Южному Кавказу, в том числе по отношению к Армении последний раз менялась после турецких протоколов, поскольку тогда у Турции были европейские перспективы (или они так думали), и Армянский вопрос являлся частью европейской повестки. Возможно, это странно звучит, однако для Турции Армения является западом, не с географической точки зрения, а в политическом смысле. Это так, поскольку Армения им, как самостоятельная величина, и в политическом, ни в экономическом плане не очень нужна: интересов здесь нет. Однако, как шаг на пути к сближению к западу существует Армянский вопрос (геноцид, открытые границы, дипломатические отношения и так далее). С тех пор, когда в реальности европейских перспектив не стало, этот вопрос с 10-го места переместился на 30-е (условно). Следовательно, Южный Кавказ для Турции особого значения не имеет.

О размещении турецкой военной базы в Нахиджеване я слышу уже 25 лет. Там, по всей вероятности, есть турецкое присутствие, но на неофициальном уровне. Говорить о размещении базы, полагаю, еще рано. Во-первых, потому, что Турция не нуждается в этом, во-вторых, на Южном Кавказе, в целом, она не имеет военных целей. Технических вопросов по размещению военной базы здесь нет, но политическая составляющая вопроса слишком большая, однако есть Россия, с которой у Турции довольно напряженные отношения, и Иран, который в Нахиджеване играет большую роль. Эти государства просто не согласятся. Полагаю, эти разговоры еще довольно долго будут вестись.

– На Ваш взгляд, кто распространяет слухи о размещении военной базы – турецкие официальные круги, или это «частные» заявления и предположения?

– Заявления, которые делаются из Турции необходимо рассматривать не по-отдельности и бросать на них взгляд исключительно из Еревана, а в другом контексте.  А те заявления, которые делаются в отношении Ирака, Израиля, Кипра и так далее, они имеют что-то общее с реальностью? Из Турции все время распространяются какие-то заявления. Они у нас в некоторых случаях остаются незамеченными. Если Турция говорит что-то об Израиле, то возможно, кто-то об этом и узнает, поскольку в англоязычной прессе об этом пишут. В противном случае, например, по части Кипра, Ирака, эти заявления просто «остаются неуслышанными». Заявления делаются на уровне представителей официальных политических кругов. Если это станет государственной политикой, то это обязательно будет видно. Мало ли что говорят. Например, депутаты говорили, что необходимо проверять кровь людей, чтобы узнать, не принадлежат ли они армянскому этносу. И что? Это всего лишь постоянные волны различных разговоров, которые распространяются оттуда. Когда смотришь турецкое телевидение, то может показаться, что Турция – центр вселенной. И если из контекста отдельно снять то, что касается Армении, получится подобное искажение.

– Меняет ли Карсский договор что-то в нашем регионе, если учесть тот факт, что он был подписан между ныне «не существующими» странами?

– Договоренности «живут» до тех пор, пока они отражают политические реалии. Те политические реалии, которые были в 1921 году, не существуют: они изменились несколько раз. Карсским договором устройство нашего региона не определялось. Поэтому я к этим разговорам отношусь скептически. Неважно, какие соглашения были подписаны 100 лет назад. Конечно, были соглашения, благодаря которым создавались определенные реалии (Вестфальский договор, Венский конгресс). Мир с тех пор очень изменился, и нынешние отношения между странами определяются современными политическими отношениями, а не соглашениями, подписанными 100 лет назад между уже несуществующими государствами.

– Господин Искандарян, любая территория сдается в опекунство на определенное время. На Ваш взгляд, в существующих геополитических и региональных условиях, реалистичны ли утверждения о том, что Армения когда-нибудь сможет оспорить положения Карсского договора с вытекающими из этого юридическими последствиями?

– В принципе, никакой возможности изменить ситуацию с Нахиджеваном нет. Разговоры о том, что возможно изменить ситуацию дипломатическим путем, нацелены на аудиторию домохозяек. На самом деле изменить данные вопросы дипломатическим путем невозможно. В Армении есть вполне понятное особенное отношение и к России, и к Турции. Это имеет свои корни, как на уровне национальной психологии, так и истории, однако все это – чувства. А почему бы не сделать так, чтобы какой-то договор между Древним Вавилоном и Древним Египтом привел к тому, чтобы Армения стала страной от Северного Ледовитого океана до Индийского. Все это прекрасно, об этом приятно говорить и писать, однако это не может иметь ничего общего с реальностью. Реальных перспектив того, что Россия (по неизвестным мне причинам) вдруг станет беспокоиться о территориальном устройстве Южного Кавказа и таким образом испортит отношения со всем миром (кстати, Турция является членом НАТО) и освежить соглашения, подписанные 100 лет назад – это похоже на сказку. Этого не произойдет ни со стороны России, ни со стороны Турции. В существующих условиях такой политической возможности нет. И будет наша дипломатия работать в этом направлении или не будет, по большому счету, все равно.

Слава Бадалян