После того, как стали известны предложения Сержа Саркисяна Раффи Ованнисяну, в различных кругах стали обсуждать, был ли прав Раффи, отклонив их и приступив к беспрецедентной голодовке.

Переговоры – составляющая часть политики, но вовсе не ее синоним.

В 2011 году Серж Саркисян пошел на переговоры с Левоном Тер-Петросяном после того, как на площади собралось внушительное количество народа. Видимо, Тер-Петросян рассчитал, что этой массы хватит для того, что вынудить Сержа Саркисяна посредством переговоров к внеочередным выборам – если не президента, то хотя бы парламента, тем более, что тогда в дело вступили внешние центры.

Саркисян отпустил политзаключенных, открыл площадь Свободы, создал делегацию для переговоров. Но при первом же удобном случае вышел из переговоров, оставив Левону Тер-Петросяну пустую площадь, закрытые туалеты и один открытый путь – к «Процветающей Армении».

Практически тот же путь Серж Саркисян предлагает Раффи Ованнисяну. Было бы наивно полагать, что тот, имея перед глазами опыт Левона Тер-Петросяна, пойдет по этому пути. Если нынешний путь Раффи Ованнисяна многим кажется неопределенным, если он не нашел иного пути вынудить Сержа Саркисяна к отставке, это еще не значит, что он ошибся, отклонив проторенный путь.

Разве кто-то сомневается в том, что в случае принятия предложений Серж Саркисян при первом же случае оставил бы Раффи одного? В конце концов, наживка конституционных реформ была использована в истории сопротивления в Армении давно, когда Роберт Кочарян привлек целый ряд оппозиционных деятелей к разработке конституционных реформ, прошло пару лет, и от этих политиков остались нули, а Конституция была преобразована так, как хотел Роберт Кочарян, а не оппозиция.

Следовательно, Раффи Ованнисян не упустил момент, он пропустил очередной капкан власти. А это значит, что он сократил на один возможность обмана его и общества.

Сейчас можно часто услышать и призывы к диалогу. Это тоже из серии традиций. В 2008 году к диалогу призывали Левона Тер-Петросяна, призывали всегда, когда ситуация эскалировалась и исчерпывались аргументы власти. На деле диалог – это искусственное явление. Есть Конституция, которая и является платформой диалога и полилога. Диалог возможен, если все его субъекты руководствуются Конституцией и законом. Бывают, конечно, конституционные кризисы, но в этом случае следует четко указать, какое именно положение Конституции стало причиной кризиса.

Сейчас таких утверждений нет, есть только искусственные заявления, что нужно преодолевать вызовы вместе. Стереотип консолидации тоже относится к традиционным: призыв кота Леопольда стал политической категорией. Несогласие, отстаивание прав считается деконсолидацией, а консолидация рассматривается только как признание права группы людей властвовать.

Ситуация вот уже много лет смещается коллективными усилиями. Хотя все предельно ясно. В данном случае Раффи Ованнисян может сделать во имя общества и государства один шаг – сформировать крепкую оппозиционную систему, основанную на общих гражданско-правовых ценностях, задачей которой будут не переговоры с властью, а принуждение ее к определенным шагам.

Вот это будет настоящий правовой процесс смены власти, потому что менять надо не лица, а источники власти. Сначала влияние на принятие решений может быть по каплям, но главное, чтобы краном распоряжалось общество, создав такие механизмы, которые не позволят власти приблизиться к обществу, пока они не стали гражданами.