Для определения величия деятелей науки и культуры существуют штампы, которым мы все подвержены. Считается, что великие-это те, которые ломают стены, крушат скалы, устанавливают свои мерила и правила восприятия того или иного явления. Но ведь за ними должны идти те, кто расчищает путь, убирает щепки и осколки, доделывает и дорабатывает пропуски и недоделы. И почему-то считается, что они «не настолько»  велики и талантливы, они - не первопроходцы. Наверно, они не хватали звезд с небес, но они доносили их свет до самых дальних уголков наших душ. А не хватали звезд не потому, что не могли, а потому что каждодневный, мелкий, ответственный труд оказывался более тяжелым.

И еще говорят, талантливый человек талантлив во всем. Он живет не для себя, и дар его не для себя, а для всего мира, он весь для всех, до последнего вздоха.

И еще одно: как правило, щедрости таланта никто не замечает, это воспринимается как должное. И только время с определенного расстояния может судить о делах и достижениях. Вознаграждать должно не время, а поколение, а у каждого поколения свои заботы. Поэтому мы так часто удивляемся, как много у нас мало известных, неоцененных, несправедливо забытых. Так давайте не забывать и воздавать им должное.

Имя Арама Вруйра сегодня, как говорится, «широко известно в узких кругах». Все дело в том, что это имя всегда произносилось с теплотой и любовью в «узких кругах». Только этих кругов было огромное множество - литература, археология, фотография, театр, публицистика. Близкий друг, помощник Николая Марра и Тороса Тороманяна, один из ведущих актеров тифлисской армянской театральной труппы, переводчик, импресарио.

Конец XIX века -  удивительная пора в истории армянского театра. Совсем ненадолго встретились два берега нашей культуры - Тифлис и Константинополь. Вслед за Петросом Адамяном многие артисты перебрались в Тифлис ( сестры Сирануйш и Астхик, Давид Трянц, Михрдат Амрикян). Благодаря такому пополнению, театр сумел не только расширить свой репертуар, но и получить большое признание по всему Кавказу и южной России.

Арам Вруйр (Макасчян) тоже родился и вырос в Константинополе ( этот город так и не стал для армян Стамбулом). И хотя актерское дарование проявилось у него в самом раннем возрасте, судьба познакомила его с начала со второй «Главной» профессией его жизни. Он поступил учеником к известному фотографу Ованнесу Кюркчяну. Ремесло, которое должно было обеспечить юноше кусок хлеба, в дальнейшем обеспечило ему работу у блестящих ученых – Марра и Тороманяна. Не только работать, но и сохранить для потомков  исторические постройки и архитектурные шедевры нашего народа. Кюркчян сам был большим любителем старины и сумел привить любовь к исторической науке и археологии также своему ученику - молодому Араму Макасчяну.

Но сцена безудержно тянула его. Первые свои  сценические шаги он сделал под руководством  Давида Тряна, известного комика и сценического партнера Петроса Адамяна, он же следил за робкими пробами пера своего юного подопечного. И как-то удачно сложилось, что семья Макасчян переехала в Тифлис тогда, когда Трян получил там ангажемент и сумел,  как говорится, с ходу ввести Арама в театральный мир Тифлиса.

Молодой актер окунулся в эту жизнь с головой. Переводил и редактировал, иногда сам сочинял  и ставил пьесы, исполнял главные и не очень главные роли. Все бы ничего. Но театр не обеспечивал стабильного заработка, а на лето, если не было ангажемента, вообще его лишал. Хотя на лето Арам Вруйр отправлялся на раскопки. Он не играл роль археолога, он действительно прекрасно понимал и любил археологию, занимался этим делом увлеченно и серьезно. И хотя его молодая жена сперва наивно полагала, что летние экспедиции мужа служат для дополнительного заработка, с годами она убедилась, что ее муж такой же преданный ученый, как и артист.

Он работал на раскопках Ани до их прекращения в 1918 году. Но особо нужно отметить его работу в некрополе Старой Джуги. Три холма, сплошь «усыпанные» хачкарами, хачкарами, варварски уничтоженные в 2006 году на глазах всего мира. Для нас их сохранил фотограф Арам Вруйр. Он работал также на раскопках Звартноца, в Гугарке, Сюнике, Шираке. Своей любовью к родной истории и архитектуре он определил и дальнейший путь своих сыновей - Арташеса и Ара, которые с малых лет работали рядом с отцом и первые уроки практической археологии получили от  самих Марра и Тороманяна.

Он готовился к летним экспедициям и в течении театрального сезона. Хотя актерской профессии он отдавался от всей души. К сожалению, искусство театральных актеров уходит вместе с ними, даже сегодня, при современных технических возможностях, невозможно сохранить ту волшебную ауру, который создает актер вокруг себя своей игрой. Но Вруйр совершил поступок, который сохранил его имя навеки в истории нашего театра. Будучи «константинопольским» армянином, он болезненно переживал тот языковой барьер, который не позволяет объединить две половинки одной культуры в единое целое. Изящный «полисский» юмор с трудом доходил до тифлисской аудитории, а тифлисский диалект для простых «полисцев» звучал как иностранный.

Бесподобный «Пепо» казалось бы должен был стать жемчужиной театрального репертуара, ведь в Стамбуле тоже все рыбаки были армяне, встретил полное непонимание.  Тогда Арам Вруйр решился на перевод пьесы с армянского на армянский: с тифлисского диалекта на говор стамбульский. Но это был не просто перевод. Были подобраны другие имена. Другие характерные мизансцены, костюмы (Пепо  Вруйра носил феску). Пьеса имела ошеломляющий успех,  и хотя труппа в Стамбуле выступала в более чем скромном помещении, все представления проходили при полном аншлаге. На прощание

рыбаки наскребли из своих скудных средств на подарки актерам. И хотя сезон был закрыт с огромной задолженностью, все прекрасно понимали: талант одного человека сделал то, чего не смогла сделать тысячелетняя история.

Да, он не крушил стен, не совершал переворотов. Он умело, терпеливо расчищал дорогу для идущих следом, для будущих гениев. И не потому, что самому не хватало сил, а потому, что не хватило времени. Он умер в 1924 году, в полной нужде, но оставил наследство, огромное количество документального материала, двух сыновей- продолжателей отцовского дела, и не исследованный архив, который  до сих пор ждет своего исследователя.

Нуне Мхитарян