Валерий Брюсов. К Армении

13 декабря, 2013 - 14:02

К АРАРАТУ

Благодарю, священный Хронос!
Ты двинул дней бесценных ряд,—
И предо мной свой белый конус
Ты высишь, старый Арарат,

В огромной шапке Мономаха,
Как властелин окрестных гор,
Ты взнесся от земного праха
В свободно-голубой простор.

Овеян ласковым закатом
И сизым облаком повит,
Твой снег сияньем розоватым
На кручах каменных горит.

Внизу, на поле каменистом,
Овец ведет пастух седой,
И длинный посох, в свете мглистом,
Похож на скипетр вековой.

Вдали — убогие деревни,
Уступы, скалы, камни, снег…
Весь мир кругом — суровый, древний,
Как тот, где опочил ковчег.

А против Арарата, слева,
В снегах, алея, Алагяз,
Короной венчанная дева,
Со старика не сводит глаз.

1916

К АРМЕНИИ

В тот год, когда господь сурово
Над нами длань отяготил,—
Я, в жажде сумрачного крова,
Скрываясь от лица дневного,
Бежал к бесстрастию могил.

Я думал: божескую гневность
Избуду я в святой тиши:
Смирит тоску седая древность,
Тысячелетних строф напевность
Излечит недуги души.

Но там, где я искал гробницы,
Я целый мир живой обрел:
Запели, в сретенье денницы,
Давно истлевшие цевницы,
И смерти луг — в цветах расцвел.

Не мертвым голосом былины,—
Живым приветствием любви
Окрестно дрогнули долины,
И древний мир, как зов единый,
Мне грянул грозное: «Живи!»

Сквозь разделяющее годы
Услышал я ту песнь веков.
Во славу благостной природы,
Любви, познанья и свободы,—
Песнь, цепь ломающих, рабов.

Армения! Твой древний голос —
Как свежий ветер в летний зной:
Как бодро он взвивает волос,
И, как дождем омытый колос,
Я выпрямляюсь под грозой!

9 декабря 1915

К АРМЯНАМ

Да, вы поставлены на грани
Двух разных спорящих миров,
И в глубине родных преданий
Вам слышны отзвуки веков.

Все бури, все волненья мира,
Летя, касались вас крылом,—
И гром глухой походов Кира
И Александра бранный гром.

Вы низили, в смятенье стана,
При Каррах римские значки;
Вы за мечом Юстиниана
Вели на бой свои полки;

Нередко вас клонили бури,
Как вихри — нежный цвет весны:
При Чингиз-хане, Ленгтимуре,
При мрачном торжестве Луны.

Но, воин стойкий, под ударом
Ваш дух не уступал Судьбе;
Два мира вкруг него недаром
Кипели, смешаны в борьбе.

Гранился он, как твердь алмаза,
В себе все отсветы храня:
И краски нежных роз Шираза,
И блеск Гомерова огня.

И уцелел ваш край Наирский
В крушеньях царств, меж мук земли:
Вы за оградой монастырской
Свои святыни сберегли.

Там, откровенья скрыв глубоко,
Таила скорбная мечта
Мысль Запада и мысль Востока,
Агурамазды и Христа,—

И, ключ божественной услады,
Нетленный в переменах лет:
На светлом пламени Эллады
Зажженный — ваших песен свет.

И ныне, в этом мире новом,
В толпе мятущихся племен,
Вы встали — обликом суровым
Для нас таинственных времен.

Но то, что было, вечно живо,
В былом — награда и урок.
Носить вы вправе горделиво
Свой многовековой венок.

А мы, великому наследью
Дивясь, обеты слышим в нем.
Так! Прошлое тяжелой медью
Гудит над каждым новым днем.

И верится, народ Тиграна,
Что, бурю вновь преодолев,
Звездой ты выйдешь из тумана,
Для новых подвигов созрев;

Что вновь твоя живая лира,
Над камнями истлевших плит,
Два чуждых, два враждебных мира
В напеве высшем съединит!

23 января 1916, Тифлис

АРАРАТ ИЗ ЭРИВАНИ

Весь ослепительный, весь белый,
В рубцах задумчивых морщин,
Ты взнес над плоскостью равнин
Свой облик древле-онемелый,

Накинув на плечи покров
Таких же белых облаков.
Внизу кипят и рукоплещут
Потоки шумные Зангу;

Дивясь тебе, на берегу
Раины стройные трепещут,
Как белых девственниц ряды,
Прикрыв застывшие сады.

С утеса, стены Саардара,
Забыв о славе прошлой, ждут,
Когда пройдет внизу верблюд,
Когда домчится гул с базара,

Когда с мурлыканьем купец
Протянет блеющих овец.
Но ты, седой Масис, не слышишь
Ни шумных хвал, ни нужд земных,

Ты их отверг, ты выше их,
Ты небом и веками дышишь,
Тебе шептать — лишь младший брат
Дерзает — Малый Арарат.

И пусть, взглянув угрюмо к Югу,
Как древле, ты увидишь вновь —
Дым, сталь, огни, тела и кровь,
Миры, грозящие друг другу:

Ты хмурый вновь отводишь лоб,
Как в дни, когда шумел потоп.
Творенья современник, ведал
Ты человечества конец,

И тайну новых дней — Творец
Твоим сединам заповедал:
Встав над кровавостью равнин,
Что будет, — знаешь ты один.

Январь 1916

Свобода и война

Свобода! Свобода! Восторженным кликом
Встревожены дали холодной страны:
Он властно звучит на раздольи великом,
Созвучно с ручьями встающей весны.

Россия свободна! Лазурь голубее,
Живительней воздух, бурливей река…
И в новую жизнь бесконечной аллеей
Пред нами, приветно, раскрылись века.

Но разве сознанье не мучит, не давит,
Что, в радости марта, на празднике верб,
Весны и свободы не видит, не славит
Поляк, армянин, и бельгиец, и серб?

В угрюмых ущельях, за зеркалом Вана,
Чу! лязганье цепи, удар топора!
Там тысячи гибнут по слову султана,
Там пытки — забава, убийство — игра.

А дальше, из глуби Ускюба, с Моравы,
Не те же ли звоны, не тот же ли стон?
Там с ветром весенним лепечут дубравы
Не песенки страсти — напев похорон.

В развалинах — башни Лувена и Гента,
Над родиной вольной — неистовый гнет…
Германских окопов железная лента
От мира отрезала целый народ,

А ближе! в родной нам, истерзанной Польше!
Нет воли всмотреться, немеет язык…
О, как же гордиться и праздновать дольше,
Катить по просторам восторженный клик?

Довольно! Не кончено дело свободы,
Не праздник пред нами, а подвиг и труд,
Покуда, в оковах, другие народы,
С надеждой на нас, избавления ждут!

1917

Тигран Великий

95–56 гг. до Р. X.

В торжественном, лучистом свете,
Что блещет сквозь густой туман
Отшедших вдаль тысячелетий, —
Подобен огненной комете,
Над миром ты горишь, Тигран!

Ты понял помыслом крылатым
Свой век, ты взвесил мощь племен
И знамя брани над Евфратом
Вознес, в союзе с Митридатом,
Но не в безумии, как он.

Ты ставил боевого стана
Шатры на всех концах земных:
В горах Кавказа и Ливана,
У струй Куры, у Иордана,
В виду столиц, в степях нагих.

И грозен был твой зов военный,
Как гром спадавший на врагов:
Дрожал, заслыша, парф надменный,
И гневно, властелин вселенной,
Рим отвечал с семи холмов.

Но, воин, ты умел Эллады
Гармонию и чару чтить;
В стихах Гомера знал услады
И образ Мудрости-Паллады
С Нанэ хотел отожествить!

Ты видел в нем не мертвый идол;
Свою заветную мечту,
Вводя Олимп в свой храм, ты выдал:
Навек — к армянской мощи придал
Ты эллинскую красоту!

И, взором вдаль смотря орлиным,
Ты видел свой народ в веках
Стоящим гордо исполином:
Ты к светлым вел его годинам
Чрез войны, чрез тоску и страх…

Когда ж военная невзгода
Смела намеченный узор, —
Ты помнил благо лишь народа,
Не честь свою, не гордость рода, —
Как кубок яда, пил позор.

Тигран! мы чтим твой вознесенный
И лаврами венчанный лик!
Но ты, изменой угнетенный,
Ты, пред Помпеем преклоненный
Во имя родины, — велик!

1916

Победа при Каррах

53 г. до Р. X.

Забыть ли час, когда у сцены,
Минуя весь амфитеатр,
Явился посланный Сурены
С другой, не праздничной арены, —
И дрогнул радостью театр!

Актер, играя роль Агавы,
Из рук усталого гонца
Поспешно принял символ славы,
Трофей жестокий и кровавый
С чертами римского лица.

Не куклу с обликом Пенфея,
Но вражий череп взнес Ясон!
Не лживой страстью лицедея,
Но правым гневом пламенея,
Предстал пред зрителями он.

Подобен воинскому кличу
Был Еврипида стих живой:
«Мы, дедовский храня обычай,
Несем из гор домой добычу,
Оленя, сбитого стрелой!»

Катясь, упала на подмостки,
Надменный Красс, твоя глава.
В ответ на стук, глухой и жесткий,
По всем рядам, как отголоски,
Прошла мгновенная молва.

Все понял каждый. Как в тумане,
Вдали предстало поле Карр,
И стяг армянский в римском стане…
И грянул гром рукоплесканий,
Как с неба громовой удар.

В пыланьи алого заката,
Под небом ясно-голубым,
Тем плеском, гордостью объята,
Благодарила Арташата
Царя, унизившего Рим!

1916

МОЛЕНИЕ ЦАРЯ
(Историческая сцена)

Лица сцены:
Артавазд II — царь Армении (56-33 г. до Р.Х.).
Еврей — пленник
Спарапет — военачальник армянского войска.
Приближенные царя, стража.
Действие в царском шатре, у границ Иудеи.

Царь. Теперь ввести ко мне того еврея.

Спарапет. Он здесь.

Царь. Так пусть войдет.

Еврей. (входит) Привет царю.

Царь. Мне говорили: ты гадать умеешь
И будущее верно предрекать.
Я приказал тебе прочесть по звездам.
Что моему народу Рок судил
Готовы ли твои предвозвещанья?

Еврей. Царь! Я не обучен ни ворожбе,
Ни знанью сокровенному халдеев.
Лишь то глашу, что Бог живой в уста
Влагает мне: Его я воли вестник.

Царь. Тебе твой Бог поведал ли судьбу
Моей Армении?

Еврей. Я видел, царь
Грядущего видения, но смутно.

Царь. Так говори.

Еврей. Все ли открывать, Царь?

Царь. Все, без утайки.

Спарапет. Повинуйся тотчас!

Еврей. Царь! Возвеличен ты! Как твой отец,
Свои полки ты вел победоносно
По многим странам: города, народы
Мечом смирял, и сам великий Рим
Твоей могучей длани силу ведал.
Царь! славься!

Царь. Дальше.

Еврей. Я тобой отпущен.
По слову твоему молился Богу,
И был мне глас в ночи: «Встань и смотри!»
И я увидел, словно в буре некой,
Века, царей и битвы: все неслось,
Крутилось в вихре; восставали царства,
И падали. Лишь западный Дракон
Все возрастал в своей безмерной силе
И, простираясь, землю наполнял.
И вот уже не оставалось места
Где б не было его: Восток и Запад,
И Юг и Север, все заполнил он,
Пожрал народы и вобрал все царства
В свою утробу, и возвысил вдруг
Две головы венчанные над миром.
И пало все кругом пред ними ниц.

Царь. А мой народ?

Еврей. На севере, в горах
Твоя корона золотом сверкала.
Порой Дракон, свирепствуя, тянул
К ней лапу, и она во мглах тускнела…

Спарапет. Царь, разрешишь ли?

Царь. Пусть договорит.

Еврей. …Но снова разгоралась блеском.

Царь. Дальше!

Еврей. И вновь в ночи был глас ко мне:
«Смотри!»
И я увидел капища богов:
То были стены храмов Мицраима.
Божеств халдейских и божеств Эллады-
И вдруг они померкли. Страшный гром
Ударил с неба. Рухнули кумиры
С подножий, чтобы не встать. И Бог Единый,
Народа избранного Бог живой,
Простер над миром пламенную длань-
И все ему в испуге поклонились.

Царь. А мой народ?

Еврей. И твой народ познал
Творца земли и истинного Бога,
И ложных идолов во прах поверг
И Господу с усердием молился.

Спарапет. Царь, повелишь, и этого еврея -
Немедля, воины твои распнут
За богохульство?

Царь. Пусть договорит.

Еврей. И видел снова я и вихрь и бурю
Веков мятущихся. И тот Дракон,
Две головы имевший, вдруг распался,
И стало два: налево и направо.
И правый был неистов и хитер,
И продолжал владенья пожирать.
Но вышел зверь другой ему навстречу,
Лев, с солнцем за спиной. И оный Лев
И тот Дракон вступили в бой жестокий
Терзая и грызя один другого,
И все, что было вкруг, в бою своем,
Зубами и когтями сокрушая.

Царь. А мой народ?

Еврей. Он также был тогда
Разодран в этой схватке на две части.
Одну из них схватил себе Дракон,
Другую Лев. И, стоя над добычей,
Они рычали, скаля зубы…

Спарапет. Царь!
Нам нестерпимо эти речи слушать!

Царь. Я все хочу узнать. (Еврею) Что было дальше?

Еврей. И шли года, и видел я — лежит
Твоя страна, как некий труп в пустыне,
Не мертвая, однако, но живая,
Затем, что взор ее порой блистал,
И грозный голос иногда ее
Был слышен. Но явился третий зверь,
Подобный Парду. Из пустынь внезапно
Он ринулся, и Льва он повалил,
И тяжкие нанес Дракону раны.
И вновь я видел много страшных битв,
Невидимых народов наступленья,
И слышал гулы новых языков.
И вот страна твоя, о Царь, очнулась,
И как бы ото сна, и ожила опять,
И язвы ребр ее вдруг исцелились.
И я увидел в глубине веков,
Как сквозь туман мы видим в отдаленье,
Что также две возносит твой народ
Главы, и обе в золотых коронах,
И два царя венцы приемлют эти:
Один — в горах, другой — на берегу
Морском. Близ них сверкают грады златом,
И к ним плывут с богатством корабли,
И славят их певцы на звонких гуслях,
И им вещают правду мудрецы,
И весь народ довольством общим счастлив.

Царь. Благодарю, Еврей! Получишь ты
За предсказанье тысячу статеров
С моим изображеньем, — золотых.

Еврей. Царь! Я не все сказал. Вновь некий голос
Мне повелел: «Смотри!» И видел я
Престол Всевышнего. Там херувимы,
Из огненных кадильниц фимиам
Струя пред троном, горестно рыдали
И лики закрывали, вопия:
«Помилуй!» Но Творец был непреклонен.
И длань сурово на Восток простер.
И там тогда, в пустынях каменистых,
В ущельях гор, всклубился новый вихрь,
И полчища незнаемых чудовищ
Вдруг ринулись на мир. И был ужасный
Рев, стон и плач и скрежеты зубов,
И грады рушились в пожаре лютом,
И трупы запружали воду рек,
И обращались в пустоту поля.
И не было, кто мог бы устоять
Пред той грозой. Все стало степь и мгла.
И вновь твой край я видел, распростерт
Как труп, на перекрестке трех дорог.

Царь. Ты хочешь искушать мое терпенье, Еврей?

Спарапет. Царь! не довольно ль этих басен?

Царь. Договори, но лишь короче!

Еврей. Царь!
Немногое осталось говорить.
Я видел, как клубилась тьма густая
Там, где когда-то твой стоял престол.
И шли века, и не было просвета.
Лишь изредка сквозь мглу проникнуть мог
Тяжелый стон иль безнадежный крик.
Потом на Севере чуть просветлело,
И всматривался, вслушивался я,
Но трудно было различить виденья.
И вдруг опять ужасный гром потряс
И твердь и землю; снова заблистали
И молнии, и зарево пожаров;
Опять народы, всех концов земли,
Где Запад, где Восток, где Юг, где Север
Сошлись в безмерной сечи боевой;
И вкруг главы священной Арарата
Кровь потекла и зазвенела медь…
И смерть восстала в яростном обличье,
Главой касаясь тверди, и гласила,
Что день — ее! И содрогался мир
В невиданном дотоль землетрясенье.
Провалы разверзались, поглощая
Людей, народы, царства и царей!

Царь. А мой народ?

Еврей. Я ничего не видел.

Царь. Что мой народ?

Еврей. Царь, не страшился я
Тебе всю правду говорить открыто.
Не побоялся б до конца сказать,
Но вдруг виденья прекратились.

Царь. Лжешь!

Еврей. Глашатай Бога лгать не может, Царь
Последнее, что мог я видеть, было
Внезапное во мраке озаренье,
Свет просиял, и был мне внятен глас:
«Лежащие в гробах да выйдут к солнцу!»
И тут же пал я, ужасом объят.

Царь. Но дальше!

Еврей. Дальше ничего увидеть
Не мог я, Царь! Довольно. Отпусти
Меня. Я все сказал, что мне позволил
Глаголящий через мои уста.

Спарапет. Царь, погляди, он весь расслаб от бреда.
За эти россказни ему сто палок
Довольно дать.

Царь. Нет, тысячу статеров
Я обещал. Что Царь сказал, то свято.
Иди, Еврей, но больше никогда
Мне на глаза не попадайся! Горе,
Кто моему народу предречет
Судьбу такую! О, родной народ!
Молю богов, — да будешь ты счастливей!

Еврея уводят.
Царь остается в задумчивости.

И. ТУМАНЬЯНУ НАДПИСЬ НА КНИГЕ

…Да будет праведно возмездие
Судьбы — ив годах и в веках:
Так! создал новое созвездие
Ты на армянских небесах.
Пусть звезды малые и крупные
Тебя кропят, пронзая тьму:
Мы смотрим в сферы недоступные,
Дивясь сиянью твоему!

25 февраля 1916

ОВ. ИОАННИСИАНУ В АЛЬБОМ

стихотворение Брюсов В. Я.
К тебе приблизиться, то значит —
Вдохнуть души прекрасной свет.
Кто удручен, кто тайно плачет, —
Тот ищет строф твоих, поэт.
В армянской новой жизни начат
Твоим напевом яркий след!

1916

Валерий Брюсов
Источник: biblioteka-poeta.ru/bryusov-v-ya

Добавить комментарий

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и параграфы переносятся автоматически.
CAPTCHA
Тест для фильтрации автоматических спамботов
Target Image