“Булат был очень приветлив, с удовольствием отвечал на вопросы”

Двадцать лет назад ушел из жизни замечательный бард, поэт и писатель Булат Окуджава (1924-1997). Сын репрессированных родителей, родившийся именно 9 мая, он добровольцем ушел на фронт и прошел через все тернии, которые судьба ему уготовила... Армянин по матери, Окуджава, к сожалению, нечасто бывал в Армении. Об одном из его визитов рассказывала “НВ” родственница Окуджавы, филолог Альвина Арамян (на снимке слева от поэта).

После окончания университета я некоторое время работала в газете “Комсомолец”. В начале октября 1962 г. двоюродная сестра моего папы, Сильвия Степановна, сообщила, что скоро к ней приедут Булат с женой. В эти годы мы были увлечены песнями Окуджавы: благородная простота интонации, тембр его голоса, глубинный смысл, заложенный в обычных словах — все это зачаровывало нас... И вот этот маг и волшебник, песни которого звучали во время всех наших посиделок, приезжает в Ереван, к тому же он мой родственник, наконец я познакомлюсь с ним!

Здесь уместно небольшое отступление: сошлемся на родословное древо великого поэта Ваана Терьяна. У отца поэта, Сукиаса, была сестра Егисапет, которая в родном селе Гандза вышла замуж за Мкртыча Налбандяна, у них родилось четверо детей: Айкануш, Сатеник, Степан и Аршак.

Айкануш (Айко) после окончания гимназии в Тифлисе училась на московских высших женских курсах, благодаря этому близко общалась со своим двоюродным братом В.Терьяном и его друзьями. Айко часто упоминается в письмах поэта этого периода. У Айкануш был единственный сын, мой отец, художник Гурген Арамян.

Мать Булата Окуджавы, Ашхен, и Сильвия были дочерьми Степана. Сильвия с семьей из Тбилиси переехала в Ереван, и на долгие годы она стала для меня родным человеком. Вместе с мужем, Николаем Ивановичем Поповым, тетя Сильвия создала в своей маленькой уютной квартире, украшенной полотнами Ладо Гудиашвили, А.Бажбеук-Меликяна и других мастеров, атмосферу теплоты и доброжелательности. Я часто бывала у нее, общение с ней стало внутренней потребностью, от нее узнала о событиях далеких лет, о трагической судьбе ее сестры Ашхен, мужа которой Шалву Окуджаву расстреляли как врага народа, а ее на двадцать лет упрятали в лагеря. В это время Сильвия без колебаний взяла к себе сыновей Ашхен Булата и Виктора. Сильвия Степановна была сильной волевой личностью и, несмотря на тяжелые испытания, выпавшие на их семью, она вместе с Николаем Ивановичем растила свою дочь Луизу, Булата и Виктора, стараясь уберечь их от дурного влияния улицы, мальчишеских разборок, юношеского максимализма и внутренней озлобленности.

Во время наших бесед мысли тети Сильвии часто обращались к сестре и ее сыновьям, она была в курсе событий, происходящих в далекой Москве, переживала все перипетии судьбы Булата. Слушая записи его песен, она иногда комментировала, ведь ей очень многое было известно. Булат всегда очень нежно относился к ней, я думаю, это была память сердца, которая никогда не затухала в нем, и его приезд в Ереван был связан с желанием познакомить свою вторую жену, Ольгу Арцимович, с дорогими ему людьми. Когда я передала Булату просьбу нашего редактора Эммы Канановой встретиться с коллективом “Комсомольца”, он согласился, и 14 октября эта встреча состоялась. В редакции царило ощущение праздника, Булат был очень прост и приветлив, с удовольствием отвечал на вопросы. А когда по нашей просьбе Окуджава исполнил несколько песен и мы вживую услышали его чуть глуховатый голос, поющий о наших надеждах, мечтах, ожиданиях, это было потрясение! Однако несмотря на “оттепель”, мы не могли поместить в газете даже информацию о встрече с поэтом, лишь через некоторое время без каких-либо комментариев в “Комсомольце” были опубликованы два стихотворения Окуджавы “Московский муравей” и “Живописцы”.

В один из вечеров мои родители пригласили Булата и Ольгу в гости. Мой папа и Булат уединились и довольно долго беседовали. Потом, когда я спросила, о чем они говорили, папа ответил: “О войне”. Когда мой отец вернулся с фронта, а прошел он всю войну, с первого дня до победы над Японией, я, детсадовский ребенок, часто приставала с вопросом: “Как ты воевал с фашистами?” — папа ограничивался парой общих фраз, вообще он не любил вспоминать войну. Но в беседе с Булатом папа, видимо, поделился сокровенными воспоминаниями, и Ольга сказала мне позже, какое сильное впечатление оставил в душе Булата папин рассказ. К большому сожалению, от того визита остались только яркие воспоминания и одна фотография.