К выходу в свет сборника статей: Армения – Иран. История. Культура. Современные перспективы взаимодействий. М.: Институт стран Азии и Африки МГУ. Серия «Библиотека русско-армянского содружества». 2013.

Армяно-иранские связи, уходящие вглубь веков, традиционно являются одним из интереснейших сюжетов для специалистов востоковедов. Общность древней духовной культуры обусловила многообразие форм исторического взаимодействия двух народов не только в иранском или кавказском географическом ареалах, но и далеко за их пределами. Армяно-иранские связи представляют собой также ресурс для серьезного интеллектуального и политического осмысления, и вовсе не случайно изучение их различных аспектов – до дневных времен до средневековья и событий последних десятилетий, является одним из приоритетов западной ориенталистики. Например, особым вниманием многих англоязычных авторов пользуется история армянской колонии Новая Джульфа, основанная переселенцами из Нахичевана и ряда других районов Восточной Армении и давшая Ирану (и не только ему) множество выдающихся государственных деятелей, дипломатов, предпринимателей и т.д.

Дореволюционное российское и советское востоковедение имело свои несомненные достижения по части изучения всего комплекса армяно-иранских политических, торгово-экономических, культурных контактов, начиная с древнейших времён и вплоть до позднего средневековья и новейшего периода. Восточная Армения являлась частью Российской империи, а затем Советского Союза; Иран же являлся страной, важной с геополитической и военно-стратегической точки зрения (укажем хотя бы на «персидский коридор» доставки грузов в помощь Советскому Союзу – так сказать, «южный вариант» ленд-лиза), а также в качестве торгово-экономического партнёра. После 1991 года интерес теме отношений Ирана с Кавказом, да и с самой Россией, казалось бы, во многом был утерян. Это временное помутнение можно связать как с распадом прежних научных связей, так и с поверхностно-наивными западноцентричными концепциями, адепты которых относились ко всему неамериканскому и неевропейскому как к заведомой архаике, недостойной их «просвещённого» внимания. Соответственно, их нисколько не интересовали ни заметные успехи Ирана в науке и технике, достигнутые в условиях жёсткой международной изоляции, ни взвешенная и сбалансированная (в отличие от того же Запада) позиция этой страны относительно кавказских конфликтов от Карабаха до Чечни, не позволившая им разрастись в общерегиональный пожар…

Впрочем, в Армении дела обстояли получше даже в самые непростые времена, да и в нашей стране ситуация начла потихоньку выправляться. На протяжении последних двух десятилетий ирано-армянские отношения оставались важным фактором воспроизводства стабильности на Кавказе. И вовсе не случайно, что по мере осознания в России безальтернативности восстановления позиций на Кавказе и на Ближнем Востоке академический интерес к истории взаимоотношений между Арменией и Ираном возрождается. Ещё и потому, что каждую из этих стран связывает с Россией длительная история разноплановых и многоуровневых контактов и сюжетов совместной истории.

В современной политологической литературе иногда говорится о стратегической «связке» Россия – Армения – Иран. Различные её составляющие – геополитические, экономические, культурные, духовно-мировоззренческие – постепенно обретают конкретные очертания, в немалой степени – благодаря усилиям специалистов в различных направлениях академического востоковедения. В этом плане серьёзным прорывом стала первая за последние десятилетия арменоведческая конференция, состоявшаяся в июне 2010 года в Институте стран Азии и Африки МГУ. По материалам данного научного мероприятия в 2013 году в серии «Библиотека Русско-армянского содружества» вышел в свет сборник статей «Армения – Иран. История. Культура. Современные перспективы взаимодействий». Ранее в «Библиотеке Русско-армянского содружества» широкой общественной аудитории России был представлен ряд трудов по актуальным вопросам современной арменистики, российско-армянских отношений, а также работы, направленные против попыток фальсификации истории и искажения исторических фактов.

В рассматриваемый коллективный труд, посвященный комплексному изучению армяно-иранских отношений, в том числе в региональном контексте, вошли научные статьи на русском и английском языках, подготовленные авторами из России, Армении, Ирана, Италии, США, Узбекистана. Сборник охватывает самые разные, в том числе сравнительно малоизученные сюжеты, важные для понимания армяно-иранских отношений, их особого характера, берущего исток в древней материальной и духовной культуре, обусловленной, в частности, тесным географическим соседством. Так, Ф. Тер-Мартиросов, представивший подробный очерк «Армения в составе империи Ахеменидов», приходит к выводу о том, что «политика лояльности царей ахеменидской империи к локальным культурам отчасти обусловила характер развития культуры Армении, в которой местная знать и население при сохранении древних традиций воспринимала высшие достижения имперской культуры» (с. 113). Важным представляется вводное замечание в статье Б. Зулумян, по мнению которой, «об армянской культуре на этапе её первичного формирования можно говорить как о малоазийской, уходящей корнями в ближневосточную. Армяне – представители древнейшей земледельческой культуры в ареале Малой Азии и Междуречья…» (с. 65). Наряду с ассирийскими, индийскими и позднейшими греко-римскими божествами в армянской дохристианской религии имеется также несомненное персидское влияние. Так, имя верховного бога Арамазда является транскрипцией иранского Ахуромазды и греческого Ормузда. В труде Егише «История Армении» приводится одна из письменных фиксаций мифологической теории происхождения мира, составляющей основу персидского маздеизма (с. 66). В дальнейшем, несмотря на противоречивый характер персидско-армянских контактов начиная с раннего средневековья, по мере распространения в Армении христианства и впоследствии в Персии ислама, процесс культурного обмена и взаимообогащения не прекратился. О большой популярности иранского эпического наследия в среде народных певцов и сказителей свидетельствуют армянские историки (с. 77). Данная традиция имеет устойчивый многовековой характер, будучи связанной с политическими отношениями лишь отчасти. Б. Зулумян ссылается на исследователя армяно-персидских литературных связей Б. Чугазсяна, пришедшего к выводу о том, что армянские официальные письменные источники не уделяли должного внимания фактам персидской действительности (до XVIII века не был переведён ни один персидский автор или произведение), в то время как в среде народных певцов (гусанов) иранские эпические песни и сказания имели широкое хождение. Через народное слово они проникали и невольно фиксировались в письменной литературе. Копыту персидской поэзии обращались такие классики армянской средневековой литературы, как Григор Магистрос, Ованес Ерзнкаци и Константин Ерзнкаци (с. 79). Литературные связи двух народов на протяжении различных исторических эпох рассматривает и Peter Cowe (Петер Коув) из Калифорнийского университета.

Предметом изучения З. Акопян является образ всадника и его различные модификации в контексте армяно-иранских иконографических связей. Данная тема редко становится предметом отдельного исследования, и тем не менее, предварительный анализ имеющихся памятников средневекового искусства доказывает традиционный и многоплановый характер этих связей, нуждающихся в систематическом и глубоком исследовании (с. 19).

Иранское культурное влияние на Кавказе сохранялось вплоть до позднего средневековья (и даже позднее), имея в том числе соответствующую социальную и политическую проекцию. Данному комплексу вопросов посвящено несколько статей сборника, в частности, основанное на документах Матенадарана исследование К. Костикян «Персочзычные писцы и переписчики Закавказья конца XVIII – начала XIX вв.» и представленное ташкентским исследователем Д. Атаджановой сопоставление ремесленных уставов Армении, Грузии и Ирана. А. Акопян провёл сравнение монетных знаков периода Хусейна Сефеви (1694-1722 гг.), чеканенных в Иране, Армении и Грузии. Отмечая, что главами многих монетных дворов региона были армяне, автор отмечает, что в начале XVIII века «на таких весьма важных и продуктивных монетных дворах, как Ереван, Казвин, Нахичевань, Тебриз и Тифлис, у монетариев появляются какие-то веские причины для помещения на монеты различных знаков, возможно, персонально связанных с ними самими» (с. 12).

Рискнём предположить, что это могло быть связано с ростом политической нестабильности в Иране, распадом единого рынка страны, в том числе в связи с набегами извне и внутренними усобицами, следствием которых стало ухудшение положения местных армян, прежде всего – торговой колонии Новая Джульфа (Джуга). Авторы сборника рассматривают различные аспекты драматичной, изобилующей крутыми поворотами истории этого поселения, возникшего в первой трети XVII века под Исфаганом благодаря политике шаха Аббаса I, войска которого в ходе беспрестанных войн с турками опустошили Восточную Армению. Данная проблематика тем более актуальна, что деятельность многих видных представителей джугинских армян непосредственно связана с формированием прорусской ориентации армянского народа, а также с торгово-экономическим, социальным и культурным прогрессом самой России. Именно там – в Москве, Петербурге, в Поволжье, на новоприобретённых южных землях, начиная с XVIII века, разворачивают свою созидательную экономическую и культурную деятельность армяне – выходцы из Ирана. Прежде всего, это, конечно, знаменитая семья Лазаревых, многогранной работе нескольких поколений которой на благо России посвящена статья Э. Долбакяна. Переселение в 1747 г. из Нор-Джуги в Россию (Астрахань, затем Москва и Петербург) семьи богатого персидского купца армянского происхождения Л. Н. Лазарева характеризуется им не только как событие, сыгравшее значительную роль в судьбах армянского народа и становлении армяно-российских отношений, но и как «один из нагляднейших примеров выдающейся роли личностей в истории целого народа» (с. 56).

Интересно наблюдение Е. Родионовой о том, что сформировавшаяся в XVII века «проиранская» ориентация армян сменяется в начале века следующего политической и культурной ориентацией на Россию (с. 94). При этом «промежуточное положение армянки, более активной, чем мусульманская женщина, но менее независимой, чем европейская, можно сравнить с положением русской женщины... Возможно, в какой-то мере сходство положения женщин у русского и армянского народов в описываемый исторический период помогло армянам успешно строить отношения с Российским государством и русским народом» (с. 97).

Представляется, что российская ориентация не вытеснила, а органично дополнила иранскую ориентацию многих представителей армянского народа, сыгравших в XIX – начале XX вв. более чем заметную роль в истории ближневосточной страны, находившейся (впрочем, как и сегодня) в центре геополитического противоборства. Многие джугинцы обосновались как в Европе (в частности, в Италии) так и на востоке – вплоть до Малайзии и Сингапура (с. 49-50). Однако, в отличие от России, торгово-экономические связи армян с христианской Европой в конечном итоге так и не переросли в устойчивый вектор внешнеполитической ориентации, что, очевидно, не является простой случайностью…

В статье Г. Апояна рассказывается о деятельности двух представителей армянского народа, духовно и идеологически подготовивших страну к переменам, известным как «иранская революция 1905-1911 гг.» – Мелкона Григорян-Мелкумян (Мельком-хан) и Епрема Давтяна (Епрем-хан). Если первый был уроженцем Новой Джульфы и получил известность прежде всего как выдающийся дипломат и государственный деятель – реформатор, то второй – выходец из Карабаха – прославился прежде всего благодаря своему таланту политика, организатора и военного деятеля, не позволившего в конечном итоге Ирану скатиться в пропасть перманентной революции и неизбежной после этого иностранной оккупации (с. 23). Заметим, в современных условиях «новых революционных технологий», пусть и начинающихся в Интернете (которого век назад ещё не было), но неизменно заканчивающихся массовыми столкновениями, этноконфессиональной резнёй и внешним вмешательством – опыт, не теряющий своей актуальности…

Таким образом, политическая история нового и новейшего времени (включая её острые, неоднозначно трактуемые эпизоды) ни в коей мере не была обойдена вниманием авторов сборника. Современное состояние армяно-иранских отношений рассмотрела Г. Искандарян, особое внимание уделившая их культурной составляющей и межрегиональному сотрудничеству, в рамках которого активно взаимодействуют марзы Сюник, Арарат и остан [Восточный] Азербайджан. «Показательны открытие приграничного рынка в Мегри в 2011 г., организация производства по обработке камней в Сисиане, основание производства в Горисе тканей разных видов с употреблением нитей, произведённых в остане Азербайджан, соглашение о транспортировке по территории Ирана сельскохозяйственных продуктов из араратского региона…» (с. 85).

Не менее важное значение имеет и культурный аспект деятельности иранских армян внутри страны. Многие из них сыграли заметную роль в становлении национального театра, кинематографа, современного музыкального искусства. В частности, «Самвел Хачикян своей деятельностью во много определил дальнейший путь развития кинематографа Ирана… творческий рост режиссёра способствовал формированию иранского искусства кино, а в дальнейшем и его престижа в мировом кинематографе. Начав свою деятельность в театре, он сыграл одинаково важную роль в деле усовершенствования армянского как сценического, так и киноискусства Ирана…» (с. 125). Помимо Самвела Хачикяна автор соответствующей статьи, А. Чтян, упоминает множество других имён (с. 115). В ряду армянских деятелей музыкальной культуры Ирана особое место занимает хормейстр и дирижёр, педагог, композитор и музыковед, уроженец Тавриза Ашот Патмагрян, потомок старинного рода, восходящего к автору «Книги историй», Аракелу Даврижеци (с. 30).

Англоязычная публикация Генрика Халояна (Иран), посвящённая армянской диаспоре Ирана, содержит социологический материал, позволяющий лучше понять её современное состояние. Некоторые другие работы посвящены специфике существования иноконфессионального (в данном случае христианского) сообщества в мусульманском окружении, что представляет значительный интерес на фоне современного ближневосточного (во много рукотворного) кризиса, поставившего многие древние общины региона на грань уничтожения. Неотъемлемой чертой иранского опыта государственности является уважение гражданских прав граждан страны вне зависимости от их этнического происхождения либо конфессиональной принадлежности, а сфере внешней политики – развитие равноправных и взаимовыгодных отношений с соседями. В полной мере это относится к Кавказу. В настоящее время ирано-армянские отношения, подвергаясь определённому влиянию внешних факторов, по-прежнему имеют особый характер, «стоятся на прочной, сбалансированной основе и протекают в духе дружбы, доверия и конструктивности» (с. 86).

Как в 1990-е годы, так и в настоящее время южный сосед имеет для Армении немаловажную роль в связи с российским транзитом, что по мере укрепления Таможенного Союза и интенсификации российско-армянских и российско-иранских экономических контактов будет приобретать всё большее значение. Даже в случае заметного прогресса в ирано-американских отношениях (что в настоящий момент далеко не очевидно) борьба за влияние в Кавказском регионе не исчезнет, хотя, возможно, предстанет в несколько иных (преимущественно экономических и культурно-идеологических) формах. Иран, Армения и Россия в долгосрочной перспективе останутся друг для друга важными партнёрами (а российско-армянские отношения имеют союзнический характер уже сегодня), что предполагает выработку прочного фундамента для наших отношений. Энергетическое сотрудничество между двумя странами, несмотря на имеющиеся проблемы, в целом носит взаимовыгодный характер. В приграничных районах реализуется ряд масштабных проектов, направленных на развитие инфраструктуры и совместной торговли. По-прежнему актуальным остаётся налаживание между Арменией и Ираном железнодорожного сообщения. Армянская диаспора в Иране, хотя и численно сократившаяся в последние годы, весьма эффективно работает на развитие двусторонних отношений. Активно развивается туристический бизнес. Все эти грани современных армяно-иранских отношений одновременно являются актуальными вопросами и для академических дискуссий, участники которых стремятся, в частности, выработать новые подходы к решению имеющихся конфликтных ситуаций за счёт развития трансграничных экономических связей и активизации деятельности гражданского общества (включая диаспоры).

В этом отношении необходимость совместных усилий учёных из разных стран, занимающихся арменистикой и иранистикой, а также широким спектром региональных проблемам, сложно переоценить. Дальнейшие научные конференции и публикуемые по их итогам материалы будут иметь как академический, так и прикладной характер, формируя объективную картину армяно-иранского взаимодействия на Кавказе и на Ближнем и Среднем Востоке в настоящем, а также позитив на будущее.

Арешев А.Г. – эксперт Центра изучения центральной Азии и Кавказа ИВ РАН, главный редактор сайта kavkazoved.info