Публикуем перевод статьи американского журналиста Джареда Даунинга о современном состоянии армянской общины Мьянмы.

Некогда заметная армянская община Янгона десятилетиями сокращалась, однако все еще значительны ее история, наследие и идентичность.

Армянская церковь Иоанна Крестителя — старейший христианский храм Янгона, хоть верующих в нем сейчас немного. Внутри — склонившийся в молитве молодой экспат, девочка, которая ерзает на первом ряду, ее мать с кружевным покровом на голове и Псалтырью в руках. Она единственная в этом хоре, ее ясный красивый голос звучит среди сводов и пыльных икон, пока священник и викарий из мирян ведут литургию, сопровождаемую проповедью и причастием.

После литургии, ожидая, пока закончится проливной дождь, я и все присутствовавшие на ней расположились под навесом 150-летней церкви на центральной улице Бо Аунг Кьяу. Служба прошла в субботу, потому что армянская церковь Калькутты, которая присылает священника в Янгон каждые две недели, не смогла никого выделить на это воскресенье.

«Обычно нас на службе бывает больше. Но никогда не больше десяти, кроме разве что праздников вроде Пасхи», — рассказывает Рейчел Минас, единственная вокалистка церковного хора.

Рейчел и ее отец Ричард, который помогает священнику во время службы, родились и выросли в Мьянме. Экспатриант был из России, а священник родом из Армении. И хотя в этом собрании все родились в разных странах, их объединяет идентичность, которая выковывалась веками, та самая идентичность, которая по-прежнему связывает воедино маленькую общину армян Мьянмы. Даже если не все они показываются на церковных службах.

«Мы как семья. Я знаю, что он армянин. Она тоже армянка, я сам армянин… Куда бы ты ни отправился, везде на этом свете встретишь хотя бы одного армянина», — рассказывает священник Арцрун Микаелян.

Некогда армяне образовали в Мьянме процветающую общину купцов и дипломатов, которая сейчас сократилась до сообщества, насчитывающего максимум несколько сот членов. Тем не менее, они продолжают учить армянский (даже если только для понимания литургии и гимнов), поддерживать традиции (даже если празднуют бирманский Новый год Тинджан и христианское Рождество) и сохранять свою церковь (хотя многие стали буддистами).

Во многих странах мира формирование армянских диаспор связано с Геноцидом армян в период Первой мировой войны. Тем не менее, армянское присутствие в Мьянме известно с XVII века, когда армяне из центральной Персии отправлялись в Юго-Восточную Азию по маршруту торговли шелком.

Трудолюбивые, дипломатичные, известные способностями к языкам, армяне были советниками при дворе правителей Авы и Мандалая — важных с исторической точки зрения городов Мьянмы. Позднее армяне стали переводчиками и чиновниками британской колониальной администрации, торговыми партнерами Ост-Индской компании. В период расцвета армянская община региона насчитывала 1300 человек — в Индии, Бирме, Индонезии.

Рейчел знает о богатой истории своей диаспоры. Еще в школьные годы она рассказывала товарищам о том, что создали ее соотечественники: отель Strand в Янгоне, основанный известными братьями Саркис, офисное здание Balthazar — красивейшее в Янгоне, построенное армянской семьей Бальтазар. В ответ она получала лишь пустой взгляд.

«В школе людей это смущало, потому что у нас другая вера, и они не знали, где находится Армения. Расти здесь было сложно, потому что большинство бирманцев принимало нас за иностранцев, индийцев или выходцев из мусульманских стран», — рассказывает Рейчел.

Рейчел себя иностранкой не считает. Тем не менее, хотя она говорит на бирманском и внешне от местных отличается мало, не считает себя полностью своей в Мьянме. Она и ее семья занимают неясную нишу социального ландшафта, которая состоит из нескольких семей и группируется вокруг церкви. Хотя когда-то армяне были известны далеко за пределами Мьянмы.

Дальняя родственница Рейчел Шарман Минас родилась и выросла в Канаде, но ее отец вырос в колониальном Рангуне (совр. Янгон). Когда его здоровье стало ухудшаться, Шарман просила его рассказать как можно подробнее о детстве в Мьянме. Этот интерес привел ее к прежде неизвестным предкам.

«Я была в шоке узнав о своем бирманском происхождении», — рассказывает Шарман.

Особенно ее заворожила история Мкртича Дж. Минеса (вариант фамилии Минас), который служил сборщиком таможенных податей в Пегу (совр. Баго) в годы правления короля Миндона (1853-1878). Он свободно владел и простонародным бирманским, и языком двора, при Миндоне стал калауном — чем-то вроде министра по делам иностранцев. Взглянув на фотографию Мкртича, Шарман сразу заметила его сходство со своим отцом.

Женщина впервые посетила Янгон в 2014 году, она пристально изучала город, проходя по улицам и садам в поисках тех домов, где жили ее бабушки и дедушки, тети, дяди и кузены. Она видела развалины «португальской» церкви в Танхльине, которая, как известно, основана армянским священником Николаем де Агиларом.

Когда Шарман зашла в церковь Иоанна Крестителя, она увидела, что один из последних очагов армянской жизни находился в плачевном состоянии, а всеми делами заправляет нерукоположенный прихожанин индийского происхождения, «отец» Джон Феликс, который представляется священником. В отсутствие настоящего священника Феликс постепенно прибрал к рукам контроль за службами и церковную собственность. Рейчел и другие прихожане стали опасаться, что он попытается присвоить землю и храм, что он сам отрицал.

Шарман вместе с Рейчел и другими армянами предприняли усилия для того, чтобы контроль над храмом перешел Армянской апостольской церкви. Их кампания увенчалась успехом, а в октябре 2014 года в Янгон приехал католикос всех армян Гарегин II.

Выступая перед большим собранием армян и перед репортерами, католикос подтвердил намерение Армянской апостольской церкви заботиться о зарубежных храмах: «Мы здесь для того, чтобы поддержать стремление местных армян сохранять традиции. Мы хотим не только сохранить церковь, но и укрепить армянское наследие Янгона». Месяц спустя Шарман написала в своем блоге, что в церкви Иоанна Крестителя состоялось два крещения, «однозначно знак возрождения».

Возрождение было постепенным. Спор о собственности с прошлым самозваным священником продолжается и тормозит реконструкцию. На службах собирается не очень много людей.

Несмотря на малое количество прихожан, церковь продолжает быть важным бастионом армянского наследия и местом встречи всех янгонских армян, вне зависимости от того, родились они в Мьянме или за ее пределами. Среди них — Вадим Захарян из России, который регулярно приходит на службы.

«Когда я только приехал сюда, то остановился в отеле недалеко от храма. Я просто гулял по этой улице, когда увидел табличку „Армянская церковь Янгона“. Я был просто в шоке», — вспоминает Вадим. Мысль о том, что в далекой Мьянме тоже есть армяне, его успокаивала.

Вадим родился в Узбекистане, вырос в России, но несмотря на это, как и Рейчел, всегда считал себя армянином. Он чувствовал крепкую связь с армянами Мьянмы, хоть они и не говорили на одном языке.

Рейчел говорит, что для нее реальная ценность армянской общины измеряется не размером церкви, не количеством достопримечательностей, созданных армянами, не числом оставшихся здесь армянских семей. Подлинная ценность — это невидимая связь, которая объединяет армян, где бы они ни оказались, будь то Янгон, Россия, Канада или историческая родина Армения.

Перевод Анаит Багдасарян