В последнее время вновь в который уже раз пошла волна досужих разговоров о национальном герое НЖДЕ – ГАРЕГИНЕ ТЕР-АРУТЮНЯНЕ. Исходная точка – памятник в Ереване. Вначале он взволновал МИД РФ и разнокалиберных российских деятелей. Застрельщицей явилась Людмила Козлова – профессор-медик, зампредседателя комитета по социополитике Совета Федерации, опубликовавшая в «Независимой газете» статью с весьма красноречивым заголовком «Возрождение нацизма от Прибалтики до Армении». Написано было сгоряча, возможно по заказу, без каких-либо глубоких изысканий, по крайней мере в отношении «армянского нацизма», который как исторический факт не зафиксирован.

Особо следует отметить, что профессор Людмила Козлова вовсе не историк. После ее статьи Баку радостно подхватил наживку и стал вовсю трубить о «фашисте» Нжде. В начале октября с.г. на саммите лидеров стран СНГ в Ашхабаде президент Азербайджана Ильхам Алиев выступил со спичем домашней заготовки об огромном вкладе своих соотечественников в победу над фашизмом и как бы ненароком «вспомнил» о ереванском памятнике. Решил, очевидно, напомнить о Зангезуре, который Нжде отстоял от турок и азербайджанцев. Нжде он назвал гитлеровским пособником и т.д. На днях Алиев в очередной раз заговорил о памятнике, который, к его удивлению, не демонтирован. Конечно, об этом он будет говорить очень долго.

Демонизация армянского полководца-героя продолжилась в российских СМИ, создалось впечатление, что Нжде был чуть ли не другом фюрера, что его деятельность и героическая жизнь политика, военноначальника и философа лишь пособничество нацистам. И никто из пишущих не дает себе труда разобраться, что к чему. У Ильхама Алиева свои узконациональные счета к Нжде, ведь именно он помешал туркам и их братьям меньшим завоевать Зангезур в пользу Азербайджана. И это случилось бы, не прояви Нжде себя как умелый полководец. Благодаря ему уцелела эта армянская земля, да и вся Армения. Нжде также имкриминируют его противление Красной армии, но так ли это удивительно? Как мог он доверять большевикам, которые в ту эпоху так помогали кемалистской Турции? Напомним, что Москва летом 1920 года великодушно передала кемалистам 6 тыс. винтовок, свыше 5 млн патронов, почти 18 тыс. снарядов и около 200 кг золота в слитках.

Та же Людмила Козлова отмечает в своей «концептуальной» статье, что от Прибалтики до Армении опорочивается вклад Красной армии в победу над гитлеровской Германией, что переписывают итоги Второй мировой войны и далее в том же духе. Так оно и есть, но только не в Армении. В Великой Отечественной войне участвовало 600 тыс. армян, треть из которых погибла, десятки тысяч зарубежных армян в армиях союзников также ковали общую победу.

Контакты Нжде с Рейхом начались тогда, когда над советской Арменией нависла недвусмысленная угроза вторжения со стороны Турции. Если бы не победа советских войск под Сталинградом, Турция могла бы вторгнуться на Кавказ и покончить с Арменией и армянами. Нжде хотел предотвратить подобный ход событий, считал, что уж лучше протекторат Германии, чем турецкий ад. Но как известно, Турция заняла выжидательную позицию и Гитлер посчитал себя обманутым турками, и все пошло не так. В отместку Абвер взялся в 1943 за разработку top secret плана по аннексии Турции и выход к нефтяным промыслам. Именно в это время Нжде начал формировать свой армянский отряд в составе нацистских войск для совершения диверсионных операций. План, однако, был свернут и Нжде с отрядом было решено забросить в советский тыл. Поскольку они отказались воевать на Кавказе и в Крыму, их вернули в Болгарию и расформировали. (Кстати, памятник Нжде в Болгарии, так беспокоящий оппонентов, воздвигнут в благодарность за то, что он в 1912 году воевал с болгарскими патриотами за независимость страны.)

В целом сотрудничество Нжде с Рейхом надо рассматривать в контексте политической целесообразности: он лишь страстно желал спасти своих соотечественников. Да, был подчас наивен, заблуждался, но никого не предавал, ведь он не был гражданином СССР. При этом Нжде не был узколобым националистом и хорошо знал все pro и cоntra своего народа.

Во всей этой несправедливой и нечестной возне – иначе не скажешь – вокруг Гарегина Нжде есть также и наша большая вина. Мы за эти годы, в частности с появлением памятника-детонатора, не смогли внятно и документированно объяснить зарубежным критикам, кем он является для армянского народа. Объяснить без эмоций и сугубо научно. За это время надо было бы подготовить выставку, созвать научную конференцию, пригласить зарубежных участников и т.д. Тогда, может быть, и не было бы спекулятивных и резких толкований о роли Нжде в истории Армении.

Ниже публикуем мало кому известный диалог публициста Сергея Арустамяна с начальником первого отдела внешней разведки КГБ Армении Вартаном Мелкумяном, который «общался по службе» с Гарегином Нжде в Ереванской тюрьме. Воспоминания В.Мелкумяна – бесценные штрихи к портрету этого легендарного человека. Кроме этого предлагаем отрывки из «Открытых писем армянской интеллигенции» Г.Нжде и фрагменты из статьи историка Грануш Харатян – ответа Людмиле Козловой.

«Нет, в Армении умереть не могу…»

Из беседы публициста

Сергея АРУСТАМЯНА с сотрудником КГБ Арм.ССР Вартаном Мелкумяном. 2001 год.

— Сейчас почему-то не принято говорить о незаконно отторгнутых армянских землях. Но в начале пятидесятых этот вопрос был поднят, и, если я не ошибаюсь, даже в письме первого секретаря ЦК Григория Арутюнова, направленном в Политбюро. Естественно, какие-то проблемы, непосредственно связанные с этим вопросом, надо было решать и нам — разведке. Тогда-то я впервые и подумал о Нжде, о том, что он может быть очень полезен. Нжде сидел во Владимирской тюрьме. Арестованный в сорок четвертом в Болгарии, он был осужден Военным трибуналом как агент германской военной разведки — Абвера — на 25 лет. Свои соображения я изложил в рапорте на имя начальства. Мое предложение было одобрено, и вскоре Нжде уже был в Ереване. Через день-другой состоялась наша первая встреча.

— Вы могли бы вспомнить, как выглядел Нжде?

— Это был высокий, стройный, красивый мужчина, с очень умными глазами, смотревшими из-под густых бровей, лицо у него было бледным, как у людей, редко бывающих на воздухе. К тому времени он уже отсидел 7-8 лет, и, надо полагать, режим отсидки был неблагоприятным для здоровья.

— На каком языке он говорил с вами?

— На русском.

— Он знал русский?

— Отлично. Ведь он учился в Петербургском университете. Но знал он, по-моему, еще несколько языков. Армянский, английский, немецкий, болгарский…

— Кто, кроме вас, общался с Нжде?

— Я “вел” Нжде, но иногда с ним “работали” и мои сотрудники.

— В каких условиях он содержался? В таких, как во Владимире?

— Нет. Это все-таки был Нжде. Ему была отведена хорошая камера, но опять же с решеткой.

— Многим ли было известно, что Нжде находится в Ереване?

— Об этом знали не более пяти человек.

— У него в Ереване были родственники?

— Кажется, сестра.

— Он виделся с ней?

— Нет. Она даже не знала, что он у нас.

— Почему же такие строгости?

— Потому что ему предстояло выполнить задание огромной государственной важности и об этом никто не должен был знать.

— В чем заключалось это задание?

— Надеюсь, вы знаете, что Нжде был философом. Он, например, утверждал, что только тот народ может выполнить свою историческую миссию, который одухотворен чувством рода. Народ, живущий без осознания своей родовой сущности, без исторической памяти, не народ, не нация, а население, толпа эгоистических личностей, обреченных на то, чтобы исчезнуть с исторической арены. Это, разумеется, националистическая теория, но далеко не та, что была у германских фашистов, провозглашавших немецкую расу высшей: немецкий народ выше всех других. Философия Нжде — это больше патриотическая философия, призванная армянский народ, разбросанный по всему миру, объединить какой-то национальной идеей, способной спасти его от ассимиляции, возродить в нем былой дух. Руководствуясь именно этими принципами, он, полагаю, и создал в тридцать третьем году в Бостоне, США, национал-патриотическую организацию “Цехакрон Ухт”, которая считала, что ее основной задачей является “воспитание родопочитающего поколения, представители которого жили и действовали бы как подданные рода, где бы они ни были и какое положение ни занимали”. К началу войны в этой организации состояло около шести тысяч человек. Нашей задачей было с помощью Нжде использовать в целях разведки цехакронцев, проживающих в Турции.

— И Нжде согласился работать на КГБ?

— Сказать “согласился” мало. Он обрадовался, что снова может послужить Родине, которую любил поистине сыновней любовью.

— Из чего вы заключили, что он любит Родину? Он говорил вам об этом?

— Нет. Я это видел…

— Каким образом?

— Как-то мне взбрело в голову показать ему Ереван. Я посадил его в машину сзади, рядом с ним сели два чекиста — К.Абовян и В.Меликян. Мы поехали на Монумент. Там я попросил его выйти из машины. Он вышел и оттуда, с канакерской возвышенности, стал смотреть на Ереван. Он ничего не говорил, и я с ним не заговаривал. В ту минуту, наверное, и говорить-то было невозможно. Я не мог предположить, что с ним может вдруг случиться такое… Он мне казался сделанным из железа и — на тебе! — как ребенок, плачет горько и безутешно. Он смотрел на раскинувшийся перед ним город и по его щекам катились слезы. Потому я и говорю, что “я видел”…

— Он вам так ничего и не сказал?

— Нет. Он только попросил разрешения взять немного родной земли…

— Вы разрешили?

— Конечно. Он взял комок земли, завернул его в платок и положил в карман. Потом, когда он снова окажется во Владимирской тюрьме, некий П.Кузьменко, очевидно, его сокамерник, напишет стихи, в которых расскажет о том, как в тюрьму с воли пришел странный старик, у которого в мешочке был комок родной земли. Он говорил, что этот комок — часть его страны.

— Ты что, Антей? — спросил его “поэт”-сокамерник.

“Я исстрадался, милый мой, боролся сорок лет, И вот комок земли родной”, — сказал он мне в ответ.

В этом же стихотворении Кузьменко сказано, что пришедшие с обыском солдаты отобрали у Нжде эту землю.

— Что было потом?

— Потом мы с ним разрабатывали “легенду”, с которой он должен был выехать в Болгарию, чтобы оттуда установить связь со своими людьми в Турции.

— Он должен был выехать один?

— Нет. Со мной. Но даже на это наши шли с трудом, боясь, как бы в Болгарии он не сбежал.

— А если бы сбежал?

— Сталин еще был жив. Со мной, думаю, никто бы церемониться не стал.

— Нжде действительно был агентом Абвера?

— Мне хотелось бы думать, что не был и никогда не работал против Союза, в котором находилось его Отечество. По-моему, он всегда хотел быть полезным своей Армении. Да и на контакт с немцами он пошел ради того, чтобы в случае если Закавказье будет оккупировано, он мог предупредить возможный геноцид армян со стороны турок — союзников Германии.

— Это плод ваших догадок или же вы располагаете какими-то фактами?

— У меня есть и факты. Нждеевская организация “Цехакрон Ухт” была молодежной. Немцы решили использовать ее в своих целях. Зная об отношении Нжде к Турции, они дали ему задание: подготовить отряд из тридцати молодых армян для заброски их в Турцию. Нжде создал этот отряд, подготовил к агентурной работе, но немцы обманули его. Они забросили “тридцатку” в Крым для борьбы с наступающей советской армией. Большая часть этого армянского отряда сразу же перешла на нашу сторону, другие же вскоре были арестованы органами.

— Нжде знал об этом?

— Разумеется. Он сам нам рассказал.

— Вы ему верили?

— Ему нельзя было не верить. На него достаточно было взглянуть один раз, чтобы понять: такой человек не способен лгать.

— Когда же вы с ним выехали в Болгарию?

— Никуда мы не выезжали. Наше с Нжде дело, над которым мы трудились почти год, лопнуло как мыльный пузырь сразу же после выступления Молотова, когда он заявил, что Советский Союз не имеет никаких территориальных претензий к Турции. А мы, как я уже говорил, работали по этой “теме”.

— И что стало с Нжде?

— Узнав, что дана команда “отбой”, он был огорчен. Не исключаю, что, послужив Родине, он надеялся быть помилованным, оказаться на свободе. А впрочем, как знать… Мне кажется, Нжде принадлежал к когорте тех личностей, которые, даже будучи закованными в цепи, могут чувствовать себя свободными. Как-то он сказал: истинно свободен тот, кто не подвластен страху смерти. А он ее, по-моему, не очень боялся. Только хотел, чтобы пришла она к нему в несколько других обстоятельствах.

— Что вы имеете в виду?

— Нжде, как вы понимаете, вдруг оказался невостребованным. Он все еще продолжал сидеть в нашей тюрьме. Может, так бы и сидел до самого конца. Но однажды, очень волнуясь, он сказал: “Вы мне должны помочь. С этой просьбой я не могу обратиться к кому-либо другому. Мне скоро шестьдесят. Здоровье неважное. Я не хотел бы умереть в армянской тюрьме. Я не хотел бы быть похороненным в армянской земле. Что могут об этом подумать турки? Что скажут на это турки? Не скажут ли они, что вот, мол, армянина Нжде убили армяне, за интересы которых он боролся всю жизнь? Нет, я здесь умереть не могу. Отправьте меня снова во Владимир. Там, на чужбине, мне будет легче…” Вскоре он был этапирован.

«Две вещи должны занимать мысль армянина: Армения и ее защита»

(Отрывки из обращения Г.Нжде

«Вечное оружие» и из «Открытых писем армянской интеллигенции»)

Об интеллигентах и лжеинтеллигентах

Армянский народ пока не имеет представления о той беде, имя которой — лжеинтеллигенция. Армянин неправильно употребляет слово интеллигент, неверно понимает его значение. Всякий грамотный человек для него — интеллигент. Именно в этом его роковая ошибка. Учеба, образование, научные знания — все это необходимо, но недостаточно для того, чтобы сделать человека настоящим интеллигентом. Человек может быть очень ученым, но тем не менее не иметь права называться интеллигентом.

Подлинный интеллигент — это человек, который с умственными способностями сочетает прежде всего высокий моральный облик, идейность, способность создавать новые идеалы, ценности, новый образ жизни, чувство святого, сопереживание, духовное мужество, бесконечную способность любить свой народ, страдать и побеждать во имя народа.

Нет слов, что такой интеллигент может найти свое место в той или иной политической организации, однако его преданность, его дело не могут иметь классовый, частный характер. Для него существует народ как единое целое, которому он бескорыстно служит. Настоящий интеллигент, чья роль в жизни народа неоценима — это та духовная сила, без которой нет народа — есть толпа; без которой не создать нацию. Интеллигенция разных поколений органически связана воедино; они не отрицают, а дополняют, обогащают, совершенствуют друг друга. С этой точки зрения творчество настоящей интеллигенции носит печать вечности. Армянский народ не лишен подлинной интеллигенции, но лишен возможности пользоваться ее плодами. Наша лжеинтеллигенция быстрее приспособилась к условиям изгнания и навязывает себя народу.

Наш народ и настоящая интеллигенция, таким образом, оказались и остались оторванными друг от друга. Лжеинтеллигенция же, против которой лучшая часть народов ведет борьбу не на жизнь, а на смерть, у нас захватила общественную жизнь полностью и властвует в ней безраздельно.

Единственной причиной ужасной духовной нищеты, извращения и плоскости современной армянской жизни является наша лжеинтеллигенция.

В изощренности наветов, в драках за кусок хлеба, за место для паразитирования, в осквернении должностей, в извращении речей — во всем этом виден ее порочный след.

В ней нет души Рода, и потому она духовно бескрыла и неспособна подняться над мелочами жизни и обыденной суетой. Неспособная к творчеству, она преследует, как правило, отрицательные и незначительные цели, оставаясь отвратительно мелочной, злобной, сеет смуту. Сегодня легче утолить голод семи шакалов, чем утихомирить злобу бездуховного армянского лжеинтеллигента. Жизнеспособность нашего Рода, его устремлений доказана веками, и тем не менее он остается покорствующим, преклоняющимся перед иностранщиной, с пораженческими настроениями. Как национальный чиновник — это увековеченный Библией мытарь, ленивый, неверный, блюдолиз. Как деятель — он писака. Как учитель — он ремесленник душой, неспособный поразить воображение учащегося поколения картинами силы и могущества.

Поэтому сегодня наши дети обезличены; в них нет чувства Рода, чувства армянина — виновата в этом, даже больше чем чуждое нам окружение, неспособность этих людей проникнуться духом Рода.

Страдающая духовной малярией эта часть нашего общества не захотела воспользоваться свежим примером нашей американской интелллигенции, озабоченной сохранением Рода — верой Цегакрон, Религией Рода. Вера эта зародилась в дни страшной опасности, нависшей над нашим родным Нагорьем. В лице нашего Давид-бекова ордена сохранения рода в 1920 г. действовала и победила Вера Рода. Она знает, что и армянская интеллигенция, и АРФ Дашнакцутюн, и Сюникский край своим спасением обязаны Цегакрону — Вере Рода. Армянский лжеинтеллигент знает это, тем не менее злословит: “Вера Рода подходит только американской среде”. И это в наши дни, когда каждый армянин великолепно знает, что наше подрастающее поколение одинаково подвержено опасности и в Париже, и в Тегеране, и в Сирии, и на Балканах — во всех наших колониях, где он, для избавления от чувства унижения, нуждается в родовой idee force, в родовом бальзаме — Вере Рода.

Лжеинтеллигенту удалось принизить все высокие стремления нашего народа. Он многое убил и похоронил в нашей не знающей погребений жизни. Вот лишь одна из его жертв — Армянская церковь, служители которой не настолько невежественны для осознания истины — церковь с давно устаревшим, мертвым каноном, занимающаяся лишь погребением мертвых, закончит погребением своего народа и своего Бога. А наша школа, из которой давно уже улетели соколы — безличная, бескровная, безродная армянская школа, которой все равно — дети какого народа учатся в ней, в которой могут учиться дети всякого народа. Это заведение может дать поколению армян, в нем обучающемуся, все-все, кроме Родины, мужества защищать Родину и сладости умереть в Ее защиту. Неумолим армянский лжеинтеллигент: пропали втуне все полные благородства и рыцарства призывы Алишана и Раффи, Агароняна и Варужана во славу Рода, для него так и остались недоступны вершины героизма. Он не полюбил опасность, бежал от благородной опасности, воспитывающей героев, и своей трусостью часто подвергал опасности будущее своего народа. Коварна наша лжеинтеллигенция: ничтоже сумняшеся, она иногда марает бумагу, выступает с речами о нации, не думая о том, что это достояние возможно видеть только там, где наличествуют высший авторитет и воля — воля Рода! Кажется, вроде мечтает о здоровом душой и телом поколении, но не хочет признать, что Род — вечный целитель и умножитель силы поколений.

Он лепечет что-то насчет внутреннего единства и согласия, не понимая, что без высшего судьи — Рода, одна лишь могила способна привести к согласию и единству сегодняшнее армянство, чьи духовные силы иссякли. Он хочет сохранить в новом поколении армянское самосознание, но пальцем о палец не ударит, чтобы сохранить Армению для армян, и вместе с тем трусливо избегает решения вопроса воспитания нового поколения — в духе самозащиты, защиты Родины, как это делается повсюду. Он знает, но не признается, что сила каждого народа — в его молодежи. Единство, согласие, возможность спасти живущих вне Армении армян от ассимиляции, боевой дух и силы, необходимые для защиты Родины — все это и еще многое сверх того нам даст новое поколение, если, конечно же, старшее поколение сможет превратить дело самозащиты Армении в духовную потребность для нового поколения. Если над обоими поколениями будет властвовать Род, если оба свяжут свое будущее с Родом — с нашим Родом, подобно Масису с вечно “кипящим внутри кратером вулкана”.

Из «Открытых писем армянской интеллигенции

Самозащита — вот что диктует время и прогресс. Самозащита — вот наша новая религия. Самозащита — вот единственный способ обеспечить существование народов и их божеств. И вовсе не эгоизм заставляет народ провозгласить самозащиту своей религией. Напротив, к такому выводу подталкивают народы кровавые трагедии, и самые праведные народы имеют право так поступать.

Самозащита не только естественное право каждого народа, но и обязанность по отношению к человечеству.

Народы живут для себя, творят для всего человечества. Народы должны творить — а потому имеют право на жизнь.

Народ, не способный на самозащиту, лишен элементарных добродетелей, критерием которых является способность к самозащите. Такой народ лишен всяких добродетелей, лишен морального права на существование.

Долгое время мы умоляли о гарантиях жизни, имущества, чести — тогда мы были не только слабы, но и лишены добродетели.

Жизнь народов — не милость тиранов, народы не могут жить милостыней и не должны ею жить. Паразитирует народ, если в деле самозащиты он полагается только на чужую милость. В жизни паразит аморален, таким нет места в истории. Примем без негодования и эту истину. Самозащита есть внутреннее усилие народа к своему существованию. До сих пор наши усилия проявлялись в молитвах, мольбах, попрошайничестве и — как следствие — тысячи и тысячи мирных жертв. Сейчас наше усилие должно стать выражением нашей внутренней мощи. Сгнило наше старое оружие, истлели старые пергаменты. Пора услышать слово нового завета — Евангелия Мужества.

Мужество должно стать призванием наших будущих поколений, поскольку это высокое качество спасает народы от физического и морального падения, это единственная божественная благодать, посредством которой народы приобретают и сохраняют независимость. Вот почему пророками мужества должны стать все лидеры армянской интеллектуальной и духовной жизни. Школа, церковь, пресса, политические партии и непартийные организации — все, все должны сплотиться на основе нового образа мыслей, должны повторять новые истины, повторять без конца, без устали до тех пор, пока идея смелой, мужественной самозащиты не станет народным умонастроением, истинной страстью, психологией, до тех пор, пока армянство не станет способным на самозащиту.

* * *

Церковь должна пересмотреть свое неправильное понимание христианской любви, прекратить считать слабость добродетелью и убивать волю нашего народа. Неверно поняла она заповедь христианской любви и потому на протяжении веков стала причиной беспримерной трагедии нашего народа.

…Не достоин называться христианином тот, кто неправильно понял основы христианского учения, запутался в суевериях и оскудел до стадии исчезновения. Достоин тот, в ком есть хоть доля христианства, хоть искра души могущественнейшего богочеловека.

Ошибалась, жестоко ошибалась наша церковь, проповедуя мораль нищих и обездоленных. Впредь она должна говорить о мужественном народе, способном на любовь и самопожертвование, если хочет, чтобы хоть следы христианства остались в Малой Азии и Армении. Сильный и мужественный народ способен презреть смерть во имя своего существования. Так должен жить не только армянский народ, но и армянская церковь.

Самозащита армянского народа — вот новый символ веры армянской церкви. И если не воспримет она эту истину, не станет исповедовать, распространять денно и нощно эту спасительную идею, если всеми доступными ей средствами не будет содействовать делу нашей самозащиты — тогда она обречена на гибель.

О “коллаборационизме” и памятнике Нжде

Отрывки из статьи Грануш ХАРАТЯН

Госпожа Козлова, вы пишете: «Совершенно очевидно, что фашизм и нацизм должны были навсегда уйти в прошлое. Но мы видим, что сегодня подвергаются унижению и преследованию ветераны борьбы с фашизмом, оскверняются могилы и разрушаются памятники тем, кто положил свою жизнь в борьбе с нацизмом. Одновременно происходят героизация нацизма, распространение нацистской символики и возведение в ранг национальных героев тех, кто сражался против антигитлеровской коалиции или сотрудничал с нацистами». Вас беспокоит, что «Стратегический союзник России Армения установила памятник в центре Еревана коллаборационисту, сотрудничавшему с Третьим рейхом, Гарегину Нжде. Ранее МИД России, комментируя установку этого памятника, заявил: «Непонятно, почему установлен указанный памятник». Также в российском внешнеполитическом ведомстве выразили надежду, что в основе официальной позиции Еревана все же будет лежать резолюция, принятая Генассамблеей ООН «Борьба с героизацией нацизма, неонацизма и другими видами практики, которые способствуют эскалации современных форм расизма, расовой дискриминации, ксенофобии и связанными с ними другими формами нетерпимости»… Без сомнения, «борьба с героизацией нацизма» очень важна. Но что вы знаете о Гарегине Нжде и его «коллаборационизме» с нацистами? Вы видели обвинительное дело советского НКВД? Нашли фактические доказательства того, что, как вы пишете, «под его командованием армянский легион СС, участвуя в карательных акциях, уничтожил более 20 тысяч в основном мирных жителей. На его руках кровь тысяч убитых наших дедов и прадедов!» Конкретно когда и где руководил он уничтожением «более 20 тысяч в основном мирных жителей»? Поделитесь, пожалуйста, вашими знаниями о конкретных фактах его злодеяний.

* * *

…Уже 10 августа 1920 года Москва силой навязала Армении договор о том, что Зангезур вместе с Карабахом, якобы являющиеся предметом спора между Советским Азербайджаном и Дашнакской Арменией, объявляется нейтральной зоной, контролируемой Красной армией. Через эту «нейтральную зону» — через Армению — ввозились военные грузы из Советской России в Нахиджеван, для армии турок – против Армении.

В Зангезуре в это время против турок «нагло воевали» отряды ненавистного вам, уважаемая Людмила Вячеславовна, Гарегина Нжде. После вторжения советских войск в Зангезур в «нейтральной зоне» краснооармейцами были расстреляны не только «члены парламента Армении Хорени и Тигранян», но расстреляны комиссар Сисиана Тер-Газарян, комиссар продовольствия Гегалиян и общественные деятели Парсян, Галстян, Малинуян, Тер-Давитян, Гаспар Галустян и другие, …разгромлены до тридцати армянских деревень Зангезура, остатки спасшегося крестьянства, которые в смежных районах живут под открытым небом, 15 членов Дашнакцутюн и школьная организация той же партии, в которую входили мальчики и девочки двенадцати-четырнадцати лет, расстреляны в Зангезуре пулеметным огнем. Та же участь постигла и многих членов Дашнакцутюн в смежном с Зангезуром Карабахском районе».

16 августа Чичерин телеграфирует С.Орджоникидзе: «Мы считаем возможным согласиться, чтобы «турки» собственными силами, независимо от нас, заняли Шахтахты и Сарыкамыш для установления контакта с нами». Орджоникидзе, однако, хорошо понимая последствия занятия турками очередных армянских территорий, предлагает: «Разрешить туркам занятие Шахтахты не следовало, это вызовет резню, лучше уж займем сами». Не резня армян беспокоила Орджоникидзе, а возможность неконтролируемых действий турецкой армии, что в итоге и получили советские горе-политики. Круг замыкается, не так ли? …И что должен был делать Гарегин Нжде — сложить оружие и стать смиренным агнцем, полагаясь на волю милосердных захватчиков, или «нагло бороться» против наступающих с обеих сторон на Зангезур турецких войск и Красной армии, уничтожавших все армянское на своем пути?

И знаете, уважаемая госпожа Козлова, турки так и не смогли завоевать Зангезур, тот кусок Армении, который неимоверным трудом «нагло защищали» отряды Гарегина Нжде. Там резни армян не было. Нжде удалось этот оплот свободы в течение шести месяцев защитить и от головорезов-бандитов Ревкома большевиков, завершавших красный террор.

…Уехал Гарегин Нжде уже после заключения договора, после того, как турки махнули рукой на Зангезур и вывели свою армию из Армении. Ну давайте предадим остракизму этого человека, на руках которого, как вы бездоказательно пишете, «кровь тысяч убитых наших дедов и прадедов!» А как же жизни многих тысяч спасенных мирных жителей и небольшой, но очень важный кусок Армении, отделяющий Турцию от Азербайджана?

Нжде успешно сопротивлялся победоносной Красной армии, чего не удалось даже Врангелю и Деникину. Сопротивлялся кемалистской армии. Отстоял Зангезур, наводненный турками. И он — “стыд и позор” советской дипломатии, склонившей армян к позорному договору 10 августа 1920 г. о якобы нейтралитете Зангезура? Конечно, Гарегин Нжде враг. Враг всем, кому есть что скрывать в своем прошлом. Вы, уважаемая г-жа Козлова, конечно, не знаете, как дорого обошелся советский террор армянам Зангезура. Какое количество людей было репрессировано… Не знаете также о том, что сразу после захвата маленькой части Армении Красной армией сначала в советизированной Армении, затем в СССР начались преследования спасенных жертв геноцида армян. Жестокие преследования. Это неписаная и пока неизвестная история.

Подготовил Карен Микаэлян