Карен Нерсисян: «Я был уверен, что Владивосток - это вечная мерзлота и белые медведи»

16 декабря, 2019 - 15:20

Есть ли жизнь за МКАДом, можно ли во Владивостоке рассчитаться рублями, что такое гордыня и почему в Голливуде ценят русскую театральную систему DEITA.RU рассказал Карен Нерсисян – режиссёр, поставивший в Приморском театре имени Горького спектакль «Гордость и предубеждение» по роману английской писательницы Джейн Остин. Разговор состоялся накануне премьер спектакля, которые при полном аншлаге прошли 14 и 15 декабря.

Карен Нерсисян родился и вырос в Ереване, в Армении. После окончания режиссёрского факультета Ереванского театрального института переехал в Москву. Ставил спектакли в США, Казахстане, Армении, различных городах России. С 2018 года художественный руководитель Ереванского русского драматического  театра имени К. С. Станиславского.

Вторым режиссёром спектакля «Гордость и предубеждение» выступила Дарья Казеева (г. Москва).

– Карен, вы были во Владивостоке прежде?

– Нет. Никогда. Я был уверен, что это где-то за Полярным кругом (смеётся). Что здесь вечная мерзлота, белые медведи, полярная ночь… Ну, я, конечно, шучу, не до такой степени. Но мои друзья и всё моё окружение убеждали меня: «как это можно в октябре месяце ехать в эти страшные морозные края? Это же понятно, что там совсем другая планета, куда нога человеческая не ступала». Я всё спрашивал, насколько там холодно? Единственный, кто поддержал - Андрей Климов, художник, который выпустил во Владивостоке не один спектакль. Я спрашиваю: «Андрей, меня все пугают, объясни мне, насколько там холодно?». «Карен, успокойся, - говорит Андрей, - Владивосток находится на широте Сочи». Но я всё равно как бы не очень поверил. Я привёз суда такое количество тёплых вещей! Это был октябрь. Здесь было + 20.

Когда я приехал сюда, у меня совершенно изменилось мировосприятие, отношение к географии. Это на самом деле так. Я по-другому увидел и Россию, и земной шар. Даже когда мы ехали из аэропорта, то почему-то видел совершенно армянскую природу: скалы, деревья на скалах, яркое солнце.

Что мне здесь нравится – город Владивосток - он такой, самодостаточный, как мне кажется. Он какой-то столичный, какой-то такой имперский, может, я ошибаюсь, но мне так кажется. Здесь у меня изменилось мировосприятие по поводу всего: и Китая, и Японии, и Кореи. Что ещё вам скажу, для меня тут всё было настолько другое, что в первые дни я поймал себя на мысли: интересно, рублями расплачиваться можно или где-то обмен валюты есть и их надо разменять на местные, владивостокские? То есть настолько было ощущение чего-то совсем другого, которое не укладывается в то представление, которое у меня было об этом крае.

– Есть что-то, что вас особенно поразило во Владивостоке?

– Нас совершенно потряс краеведческий музей.

– Дело в том, что находясь в западной части России, - в разговор включилась Дарья Казеева, - не представляешь этих расстояний. Мы очень много ездили по Европе и по России, но сейчас я вижу, что масштаб нашей страны не представляли. Теперь я понимаю, что детей, которые изучают историю, надо привозить сюда, в этот музей, чтобы у них было представление, что такое твоя страна, что такое история Дальнего Востока. Здесь вдруг понимаешь, что Дальний Восток относительно недавно присоединился к нашей стране. Вот, правда, у меня всё в сознании перевернулось – и взгляд на страну, и на весь мир... Мы собирались просто прийти в музей, но я имею отношение к музейному делу, и нас направили к директору музея Виктору Шалаю. Знаете, он меня поразил – насколько он любит, понимает и чувствует историю, и он это нам передал. А самое большое впечатление в музее на меня произвела фотография крестьян, которых 160 лет назад привезли сюда, на новые земли, откуда-то с Малороссии, и вот они стоят ошалелые, выясняют - какой им склон в тайге выделят.

– А везли их морем, через Египет и Индию с остановками, - продолжает рассказ Карен. - На самом деле нас потрясла информация. Знаете, даже если бы я когда-то, сидя дома в Москве или в Ереване, читал бы об этом в книжке или в Википедии, это было бы ни о чём - вошло и вышло. А когда ты это всё ощущаешь: вот оно, Японское море, и вот она, Корея, и Япония рядом, и вот тут ходят корейцы - это другая история. Здесь другие запахи, звуки, вкусы. Я в жизни рыбы столько не ел, я не знал, что рыба - съедобная. Я не любитель рыбы, ну ел иногда её, а оказывается, рыба - это совсем другой продукт, если она свежая. Оказывается, я просто всю жизнь ел не свежую рыбу, а из холодильника.

Для меня всё это сравнимо с тем, когда я первый раз побывал в Париже. И думал, господи, теперь надо такое количество литературы перечитать! Оказывается - Париж - это совсем другое, чем я представлял прежде.

– Карен, вы в каком-то интервью говорили, что когда первый раз как режиссёр выехали вглубь страны, то уже какое-то время жили в Москве, и у вас было впечатление, что за МКАДом жизни нет. Это расхожая фраза: «За МКАДом жизни нет». Но страна большая. Как сформировалось это мнение?

– Москва, действительно, отдельная страна. Она очень, очень самодостаточна. И может даже, когда живёшь в Москве, тебе и не надо никуда ехать – вот оно – всё есть. Знаете, что за последний период изменилось? Очень изменился общий уровень театров по стране. Раньше было так: вот есть театральная столица, театральная Мекка – Москва. Есть ещё Петербург. А всё остальное дремучая театральная провинция. И, естественно, во многих городах так и было. Я знал одного, двух московских режиссёров, которые куда-то ездили просто деньги заколачивать – тут пьесу поставил, в другом месте её же поставил, знаю режиссёров, которые цинично к этому относились.

– Это в 90-е годы было?

– Да, и раньше тоже, ещё в советские времена. Раньше выезды на постановки в провинцию считались чем-то не престижным, как бы от безысходности. А уж если режиссёр уезжал из столицы куда-то в провинцию главным режиссёром, то всё… пропадёт…  А сейчас, кроме того, что это интересно, это ещё и престижно. Это хорошо, это солидно, это естественно и правильно. То, что я вам рассказываю – это про дремучие годы, про время, когда даже не было российского театрального фестиваля «Золотая маска». Я не могу сказать, что я ярый поклонник «Золотой маски», но, объединение театрального пространства произошло. И если раньше театральной жизни за МКАДом не было - вот ты столичный режиссёр, и какое отношение имеешь там к Саранску? То в этом году я с огромным удовольствием поставил спектакль в Саранске. Сейчас много московских, питерских режиссёров, молодых режиссёров, ездят по всей огромной стране.

– В приморском театре Горького вы ставите спектакль «Гордость и предубеждение» по роману Джейн Остин. В чём особенность этой постановки? И в чём, на ваш взгляд, отличие таких человеческих качеств как «гордость» и «гордыня»?

– В гордыне есть выпендрёж - это понты. Гордость несёт в себе достоинство. Главный герой этого романа думал, что он гордый, а он был горделивый. И когда он это понял, то у него всё и наладилось.

Джейн Остин -писатель-сатирик, и в этом её прелесть. Может её немного замучили мелодраматическими сериалами, но прелесть её романов в её иронии - это её главная фишка. Если ирония теряется, сцена не идёт. Когда ирония появляется – сцена есть, мы это видим по репетициям, потому что это заложено в тексте, заложено в ситуации. Если это делать без иронии, то такая муть получается... И эта история осталась бы в 18 веке. Ведь она написана в 18 веке, даже не в 19-м.

И её невозможно играть по-русски. Как и Эдуардо Де Филиппо, который до мозга костей итальянец, его по-русски сыграть нельзя. Не получается. Материал сопротивляется, и получается какая-то глупость. «Гордость и предубеждение» - классика английской литературы, и притом такая классика, классика. В Англии этот роман обязателен для изучения в школе. Эта история для всех, на все времена, но там мощные английские корни, то, что называется – английский юмор, кому-то понятный, кому-то непонятный.

– Карен, вы российский театральный режиссёр и вы работали в разных странах. В настоящее время художественный руководитель Ереванского русского театра. В чём, на ваш взгляд, феномен русского театра?

– Русский театр - это некое большое понятие. Как-то так сложилось исторически. Понятно, что французский театр - это тоже круто – это Мольер, Комеди Франсэз, я имею ввиду традиции - тот старый Комеди Франсэз. Англия – это Шекспир. Итальянский театр – это Комедия дель арте. Но исторически так сложилось, что отношение к театру русских людей, русской культуры, вообще русского общества какое-то серьёзное. И это дало возможность многому родиться: Малый театр, Императорский театр, дальше возникает Станиславский, Немирович-Данченко, Вахтангов, Мейерхольд, Михаил Чехов. Весь Голливуд – это Михаил Чехов. А он ученик Станиславского.

В той же Америке ко мне относились очень уважительно, потому что я оттуда, из России, то есть я практически «родственник Станиславского». И это не просто так, почтение к системе Станиславского в мире очень серьёзное. И, наверное, здесь сыграло роль и то, что в советские годы система Станиславского была провозглашена идеологией. И, слава богу, что не дрянь какую-то идеологией провозгласили. Вот тут повезло. И получилось, что все советские годы государство очень мощно поддерживало театр. Люди серьёзно занимались, развивали систему Станиславского, изучали систему Михаила Чехова. Относились к этому бережно и трепетно. И даже если на каком-то этапе Мейерхольд оказался «нехорошим», всё равно его, хоть порой и тайно, но изучали.

Это уже не ко мне вопрос, но исторически сложилось так, что русский театр… сказать «бренд» это неправильно, это обидно… действительно в России, по большому счёту, к театру относятся как к храму, как к научно-исследовательскому институту. То, что театр – это научно-исследовательский институт, по сути, заложил Станиславский. Театр - это не сфера услуг. Театр начинается с вешалки, вход в зал после третьего звонка воспрещён, выпивать и есть в зале нельзя - Станиславский заложил систему театра в широком понимании, речь идёт не только об актёрской технике. Он заложил отношение. И он, наверное, первый, кто отнёсся к театру не как к бизнесу.

– Русские театры сохраняются во всех странах постсоветского пространства?

– Почти во всех. Я могу сказать про алмаатинский русский театр и ереванский русский театр – там, где я работал. На мой взгляд, русский театр в Алма-Ате, он номер один, и там ежедневно полные залы. Спектакли идут на русском языке. Я там ставил Шекспира. Там идёт мировая драматургия, русская классика, современные пьесы. В Армении то же самое. Армения всегда была самой мононациональной республикой, и сейчас уже есть определённое поколение молодых людей, которые не говорят по-русски. Но они ходят в русский театр.

– И об Армении: что бы вы рекомендовали посетить тем, кто соберётся приехать на вашу историческую родину, какие особые места, отражающие культуру страны?

– Ереванский русский театр имени Станиславского. Весь Ереван. С одной стороны это древний город, ему более 2 800 лет, а с другой стороны, тот Ереван, который мы сейчас знаем, практически полностью построен в 20-30-е годы прошлого века. Ереван стал столицей республики уже после революции. И он построен, как древний город. Это проект одного человека - его строил армянский архитектор Туманян. Он приехал из Ленинграда, ему сказали: «Вот город. Строй». Он разработал его на основе этнического армянского стиля. И в этом стиле его построил.  С одной стороны, ты идёшь по городу и ощущаешь его древность, а с другой стороны, вся прелесть в том, что он активно стал строиться в 20-х годах 20-го века.

Армения - страна небольшая. Чуть отъехал от Еревана – озеро Севан, совершенно замечательное. Чуть отъехал - храмы Гарни и Гегард. Гарни – языческий античный храм. Гегард – христианский монастырь четвёртого века, выдолбленный в скале. Имеет смысл съездить в город Гюмри. Всего два часа езды от Еревана на электричке, но другие люди, другой менталитет, язык другой. Просто другой армянский язык. Армения - страна маленькая, но очень разная. И это про то же - что мир, он очень разнообразный.

Ирина Павленко

Добавить комментарий

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и параграфы переносятся автоматически.
CAPTCHA
Тест для фильтрации автоматических спамботов
Target Image